– Так патрон бумажный давно придумали, – пожала бабка плечами. – Там и порох, и пуля, и пыж сразу. Шомполом в ствол протолкнул и стреляй.
– Нет, бабушка. Не так. Не с дула, как сейчас. А с казенной части. Ну, чтоб без шомпола. Так быстрее будет.
– Ишь ты! – удивилась Степанида. – А стаканчик из чего делать?
– Латунный, – тут же отозвался Елисей. – Он тогда к стволу прикипать не будет.
– И что тебе нужно, чтоб такой стаканчик сделать? – заинтересовалась бабка.
– Станок нужен, – вздохнул Елисей. – И латунь в прутках.
– Это где ж такие станки бывают? – рассмеялась Степанида.
– На мануфактурах всяких, железоделательных, – снова вздохнул парень. – А таких тут у нас и не сыскать.
– Это тебе с таким в Пятигорск надо. Или Ессентуки, – подумав, подсказала бабка.
– Да ладно, бабуль. Это я так, придумываю всякое, чтобы хоть чем голову занять, – притворно отмахнулся парень, попутно обдумывая, где бы взять еще один нарезной ствол.
– А ты подумай. Идея-то интересная, – вдруг оценила бабка.
Штуцера в этом времени еще штучный товар. Возможно, в армии их уже используют широко, но здесь это были все еще весьма редкие стволы. То, что в одной станице нашлось аж три таких винтовки, означало, что народ тут воюет регулярно и на оружие денег не жалеет. Достаточно вспомнить, что даже треснувший ствол хозяин выкидывать не стал.
За околицей раздался выстрел, и Елисей, который в этот момент доставал чашку из топки, едва не вылил расплавленный свинец себе на ноги.
Быстро поставив чашку на печь, парень коснулся ладонями пистолетов и, подхватив карабин, поспешил к воротам. Увидев трех всадников на самом краю станицы, парень взвел курок и, осторожно выглянув через плетень, рассмотрел еще десяток всадников шагах в пятидесяти от первых трех дальше по дороге. Держа карабин стволом вниз, Елисей вышел к воротам и вопросительно уставился на неизвестных.
– Здравствуй, казак, – чуть улыбнувшись уголками губ, произнес старший горец. – Меня зовут Арслан. А это мои сыновья, Аслан и Нурлан. Мы ищем одного человека. За ним гнались, и он поскакал в эту сторону.
– Твоя дочь жива, почтенный. Подожди здесь. Я ее позову, – кивнул Елисей и, развернувшись, быстро зашагал обратно на свой двор.
Войдя в дом, он окликнул девочку и, не дождавшись ответа, отправился на конюшню.
Гюльназ, которая слышала выстрел, стояла, прижавшись к шее коня, настороженно глядя на парня.
– Пойдем со мной, – позвал Елисей. – Сейчас глянешь через плетень и скажешь, кто это. Там люди назвались именами твоих родственников.
Подведя ее к плетню, парень сначала сам оглядел гостей, после чего, подтащив к забору полено и поставив его на попа, скомандовал:
– Вставай на него и как следует рассмотри тех людей. Только сильно не высовывайся.
Последнее можно было и не говорить. Девчонка ростом была ему по плечо и, даже встав на полено, вынуждена была подняться на цыпочки, чтобы выглянуть наружу.
– Ой, это отец и братья, – взвизгнула она и тут же, скривившись, схватилась за бок.
– Осторожно, а то рана разойдется, – проворчал Елисей, подавая ей руку и помогая спуститься. – Пойдем, поговоришь с ними.
– Гюльназ, что с тобой?! – вскричал горец, едва рассмотрев скособочившуюся фигурку дочери.
– Ее ранили, когда гнали, – коротко поведал Елисей, отступая в сторону. – Но рана не опасная. Просто крови много потеряла.
– Откуда ты знаешь? – мрачно поинтересовался один из братьев.
– Это я отбил ее у тех, кто ее ловил, а потом привез сюда, – пожал парень плечами. – А лечила ее моя бабушка.
– У вас же здесь мор был, – вспомнил отец, прижимая к себе девчонку.
– Был, – мрачно кивнул парень. – Да вроде закончился уже. Мы с бабушкой еще живы. Хотя сам я долго болел.
– Поехали домой, дочка, – улыбнулся горец, погладив девочку по щеке.
– Подожди, мне же вещи забрать надо и Карагеза, – тут же вскинулась она.
– Он жив? – удивился Арслан. – Я думал, ты его загнала, пока убегала.
– Живой и здоровый, – усмехнулся Елисей. – Сильный жеребец.
– Понравился? – понимающе усмехнулся горец.
– Понравился, – не стал спорить парень. – Но это ее конь. Он ее любит. Заходите, почтенный. Я вас с бабушкой познакомлю, – добавил он, открывая ворота.
Горец слегка замялся, но потом, отдав поводья своего коня одному из сыновей, что-то негромко приказал. Потом, одернув черкеску, решительно шагнул на территорию станицы.
«А ведь он мора боится, – сообразил Елисей. – Но молодец мужик. Марку держит. Ради дочери даже в вымершую станицу вошел».
Они прошли во двор бабкиного двора, и Елисей едва не споткнулся на ровном месте. Пока они там проводили опознание и болтали, Степанида успела вскипятить воду на чай и накрыть стол. Чашки, мед, варенье, не хватало только свежей сдобы, но с этим делом было сложно. Чего-то там бабке для ее выпечки не хватало.
– Милости прошу, – с вежливым поклоном поприветствовала гостя бабка. – Отведайте чаю, гость дорогой.
– Благодарю тебя, почтенная, – склонил голову в ответ горец. – Твой внук сказал, что это ты лечила мою девочку.
К удивлению Елисея, говорил горец по-русски чисто, только с легким акцентом. А самое главное, речь его звучала очень правильно, словно этот странный мужик получил высшее образование где-то в столице.
– Помогла, как могла, – пожала Степанида плечами. – Бог миловал, рана была легкая. Да и красоте ее большого урона не будет, – чуть улыбнулась она девочке.
– Я слышал, что мор много людей у вас забрал, – нейтрально произнес Арслан. – Как же вы выжили?
– Милостью божьей жива осталась. Да еще и внука выходила, – вздохнула женщина, наливая гостю чай. – Нет больше станицы, почтенный. На погосте все. Мы последние.
– А как дальше жить станете? – удивился горец.
– Как бог даст. Да и кто нас теперь к себе пустит? Я-то уж ладно. Недолго старой осталось. А вот как внуку дальше быть, ума не приложу.
– Да выживу я, бабуль, – скривился Елисей.
Становиться чьим-то должником или идти в приживалы он не собирался. Тем более куда-то в горный аул. Арслан только одобрительно покосился на парня и, вздохнув, задумчиво спросил:
– Чем я могу отплатить вам?
– Нам ничего не нужно, – пожал Елисей плечами. – Я спасал ее просто так. Потому что четверо парней против одного мальчишки это не честно.
– Почему мальчишки? – вдруг возмутилась Гюльназ.
– А ты, когда мимо меня пролетела, рассмотреть, кто в седле сидит, у меня времени не было. Удирала так, думал, у коня подковы оторвутся, – не удержавшись, поддел ее парень.
