Насколько Елисей помнил, таким способом передвижения пользовались только казачьи разведчики, пластуны. Отсюда и название подобного способа передвижения. Добравшись до плетня, Елисей осторожно приподнялся, готовясь выстрелить навскидку в любого противника. Но там, откуда стреляли, уже никого не было. Быстро, пригибаясь так, что едва сам себе коленями по челюсти не попадал, он добрался до дерева, за которым таился стрелок, и, присев на корточки, принялся изучать следы.
– Похоже, он тут часа четыре топтался, – проворчал Елисей, рассматривая снег. – Все вокруг истоптал. Размер не большой. Вроде как у подростка. Выходит, это не грабитель, а мститель какой-то. А за что мне мстить? Да за тех пятерых, что мы с дедом положили. Больше вроде не за кого. Или это я сам себя так успокаиваю? Блин, спина мокрая и больно, – поморщился он, пошевелив плечами. – Придется домой вернуться.
Вздохнув, парень поднялся и, проследив взглядом цепочку следов, уходящих к реке, направился домой. Бабка, слышавшая выстрел, встретила его обеспокоенным взглядом. Увидев перепачканную и мокрую одежду парня, она удрученно вздохнула и, покачав головой, тихо спросила:
– Сам-то цел?
– Царапнуло только. Значит так, бабуль. Мне сейчас быстро царапину обработать надо, переодеться, и в погоню. Нельзя это просто так оставлять. Иначе завтра снова придут, – решительно заявил Елисей, стаскивая с себя рубашку и поворачиваясь к Степаниде спиной.
Охнув, бабка ухватила его за локоть и, подтащив к окну, усадила на табурет. Быстро промыв рану, она присыпала ее порошком из сушеных трав и принялась перевязывать куском чистого полотна. Морщась от жжения под лопаткой, Елисей надел чистую рубаху и, сменив штаны, принялся наматывать портянки. Проверив оружие, он быстро чмокнул бабку в морщинистую щеку и выскочил во двор.
До темноты еще было далеко, и нагнать стрелка было можно. Тем более что снег выдавал каждый его шаг. Идти Елисей решил пешком. Лошадь штука полезная, но уж больно заметная. Пешочком оно надежнее будет. Проскочив через огороды, парень выбрался из станицы прямо к тому месту, откуда стреляли, и, убедившись, что определил направление отхода противника правильно, помчался следом.
Километра черед три он приметил щуплую фигурку, быстро шагавшую в сторону гор. Зло усмехнувшись, Елисей прибавил шагу, то и дело переходя на легкую рысь. Так называемый волчий бег. Несколько сотен метров бегом. И столько же шагом. Потом снова бегом. Человек – существо удивительно выносливое, и таким образом может двигаться очень долго. Даже дольше лошади.
Спустя еще два часа он приблизился к уходившему стрелку настолько, что мог рассмотреть его вооружение. Старая кремневая винтовка и длинный кинжал. Понимая, что противник заметит его, как только оглянется, Елисей нырнул в придорожные кусты и теперь двигался вдоль дороги, даже не особо прячась. Рассмотреть его быстро в таких условиях было сложно. Облетевшие кусты тем не менее были густыми. Именно этим парень и пользовался. Дальше от дороги подлесок был менее густым и двигаться было не сложно.
Нагнав противника, Елисей снял с плеча карабин и, подумав, прицелился неизвестному в ногу. Хотел сначала в колено, чтобы наказать, но чуть подумав, сместил прицел так, чтобы пуля только оцарапала его. Что-то в пластике движений и походке парня насторожило. Грохнул выстрел, и над дорогой раздался пронзительный вскрик. И почему-то женским голосом. Выломившись из кустов, словно взбесившийся секач, парень навел на лежащего пистолет, зло пригрозив:
– Только пошевелись, башку отстрелю!
От неожиданности стрелок даже стонать перестал, глядя на него перепуганным взглядом. Отбросив ногой ружье, Елисей сорвал с его пояса длинный кинжал в красивых ножнах и принялся быстро обыскивать. Вот тут случилось то, чего Елисей никак не ожидал. Взвизгнув, раненый принялся остервенело отбиваться и брыкаться. Отскочив в сторону, парень поднял пистолет и тут же опустил его снова. В пылу сопротивления со стрелка свалилась папаха и из-под нее выскользнула коса.
– Так ты девчонка, – растерянно проворчал Елисей, убирая пистолет в кобуру. – Зачем в меня стреляла?
– Ты брата убил, – зло прошипела девчонка, быстро убирая косу под папаху.
– Я много кого убил, и что? Он сам пришел в станицу с оружием, – пожал Елисей плечами.
– Он хотел мне приданое собрать. А вашим уже все равно. Умерли все, – прошипела девка, косясь на ружье.
По-русски она говорила с акцентом, но достаточно чисто.
– Я еще жив, – зарычал Елисей, не выпуская рукояти пистолета. – Сама запомни и другим скажи.
Еще кто придет, живым не выпущу. А это, чтоб запомнила, – добавил он, подхватив ее ружье за ствол и со всего размаху грохнув его о ближайшее дерево.
Потом, размахнувшись, он зашвырнул останки далеко в кусты и, закинув на плечо ее пороховой рог и подсумок с пулями, зашагал в сторону станицы. Выяснять, откуда она и почему решила мстить сама, он не стал. И так все было понятно. Наверняка парень был единственный мужчина, способный носить оружие, вот и полез в станицу за поживой. Она сказала, что брат хотел собрать ей приданое. Значит, семья из бедных, но не сироты, раз девчонка смогла взять оружие.
Наверняка ее карамультук еще деду принадлежал. Были бы они сиротами, жили бы у родичей и делали то, что велят. А раз сама это дело затеяла, значит, дома только немощные старики остались.
– Вот дура, – в голос выругался парень, чувствуя, как на спине опять стало мокро. – Ну не убивать же идиотку. Ладно, ствола лишил, может, теперь уймется.
Вернулся домой он уже в сумерках. Сбросив у дверей небогатые трофеи, он напился и, сняв рубашку, покорно подставил бабке спину для обработки и перевязки, попутно рассказывая о своих приключениях. Услышав, что стрельбу устроила девчонка, бабка удрученно качнула головой и, вздохнув, одобрила:
– И правильно, что убивать не стал. Глядишь, и ума прибудет. Ты только осторожен теперь будь. Она хоть и девчонка, а злая. Может и пакость какую удумать.
– Вот и я думаю, как все это обойти, – вздохнул Елисей.
– А никак, – пожала бабка плечами. – Все одно не узнаешь, пока опять стрелять не станут. Вот уж тут не зевай.
– Да уж, задачка, – мрачно протянул парень. – Все одно не хотелось бы убивать ее. Девка-то красивая, – усмехнулся он, вспомнив ее огромные испуганные глаза.
– Да уж. Горянки такие красавицы бывают, что глаз не оторвать, – тихо рассмеялась Степанида. – Даром, что ль, наши казаки из походов их привозили да женились потом.
– Как женились? – не понял Елисей, задумавшись о сложившейся ситуации.
– Да как обычно женятся. В церкву сведут, батюшка окрестит да обвенчает. Так и женятся.
– И что, ни одна бежать не пыталась? – заинтересовался парень.
– Так они ж полонянки, – развела Степанида руками. – Сама сбежит, соседи станут вопросы задавать. Не поверят, что сбежала. Порченой считать станут. Вот ежели б выкупили, тогда дело другое. А так, раз уж прилюдно казак в жены взял, то и жили. А чего бежать? Что там замуж идти, что тут. Плакали, конечно, поначалу, а потом привыкали. Особливо, когда дети появятся. Там уж про все забывали. Дети, они любой бабе быстро мозги вправляют, – в голосе бабки звучала неприкрытая ирония.
