– Уймись, парень. Не бери греха на душу. Наказал дурака, и будя.
Сообразив, что неизвестный прав, Елисей сделал глубокий вдох и расслабил руку с нагайкой.
– Вот и молодец, – стоявший рядом с ним кряжистый казак крепко хлопнул его по плечу. – Крови нам и так хватает. Ни к чему лишнюю лить.
– Ты кто? – угрюмо спросил Елисей, сворачивая нагайку и убирая ее за голенище сапога.
– Я-то? А я, парень, атаман Терского казачьего воинства, Халзанов, Егор Лукич. А ты кто? – улыбнулся казак.
– Елисей Кречет, казак.
– Неужто Руслана Кречета внук? – неожиданно оживился атаман.
– Его самого, – вздохнул Елисей.
– Из Пригорской?
– Из нее.
– Да как же ты жив-то остался?
– Бабка Степанида вымолила да выходила. А на Рождество прошлое сама преставилась.
– Сирота, значит, – понимающе кивнул атаман. – А тут каким ветром?
– Так в станице не осталось никого, вот и решил к людям перебраться.
– А занимаешься чем?
– Оружейником пока. А дальше, как бог даст.
Но поговорить им не дали. Раздвигая толпу, к месту происшествия прошел вновь прибывший поручик в сопровождении двух солдат и, презрительно кривя губы, спросил:
– Что здесь происходит?
* * *
Народ притих, с интересом разглядывая новое лицо. Только атаман, моментально подобравшись, не спеша расправил усы и, с вызовом глянув на поручика, спокойно ответил:
– Наветчика наказали.
– Что значит наказали? – наливаясь дурной кровью, повысил голос офицер. – Это мой слуга! Да я всех вас на каторгу! Кто посмел?! Кто, я вас спрашиваю!
– Я, – шагнул Елисей вперед, с вызовом глядя поручику в глаза. – Он посмел меня вором назвать.
– Арестовать! – рявкнул поручик, указав пальцем на парня.
Но, к удивлению Елисея, солдаты только смущенно затоптались на одном месте, неловко перехватывая ремни своих ружей.
– Я сказал, арестовать! – еще громче завопил офицер.
– Не замай парня, благородие, – шагнув вперед, загородил атаман собой Елисея. – Твой холоп напраслину возвел, за то и наказан.
– Что?! Бунтовать? Всех арестовать, – принялся бесноваться поручик.
Но тут зашумели собравшиеся казаки, и в воздухе явно запахло нешуточной угрозой. Солдаты несмело шагнули вперед и тут же шарахнулись назад, когда на них навелось сразу десяток уже взведенных стволов.
– Уймись, благородие, – посоветовал атаман с угрозой в голосе. – Тут тебе не Питербух. Тут у нас свои законы.
– Да вы… да я… – багровея и заикаясь от бешенства, принялся брызгать слюной поручик, но что именно, высказать офицер не успел.
Послышался конский топот, и, раздвигая толпу конем, на запруженный пятачок улицы выехал комендант.
– Что случилось, станичники? Кто это его так? – уточнил он, приметив ворочавшегося в пыли выпоротого мужика.
– Елисей за навет наказал, – коротко сообщил атаман. – Этот прыщ его посмел вором назвать.
– Господин штабс-капитан, вы обязаны немедленно арестовать всех этих людей. Они все бунтовщики! – обретя дар речи, завопил поручик.
– Вы в своем уме, господин поручик? – закаменев лицом, холодно спросил комендант.
– Что?! – окончательно растерялся поручик. – Вы о чем?
– Угомонитесь, господин поручик. Вы наших местных реалий не знаете, так что держите свои чувства при себе. И слуг своих научите. Словесами глупыми тут бросаться чревато. За такое оскорбление его могли и на казачий круг вытянуть. А там шутить не будут.
– Но ведь… – сбитый с толку, поручик мучительно пытался подобрать слова, но не понимал, что происходит.
– Еще раз повторяю, – голос коменданта брякнул сталью. – Вы местных реалий не знаете, и ваш человек попал впросак. Казаки с бою живут и добычу берут только после боя. А вот за обвинение в воровстве могут и языка лишить, особенно ежели обвинение это ложно. Так что холоп ваш, граф, еще легко отделался. Братцы, прихватите это, и к доктору, пусть посмотрит, что с ним. А тебя, атаман, благодарю за службу. Прости, что вышло так неловко, – закончил он свою речь.
– Что, и это все? – растерянно спросил поручик.
– Поговорим у меня в кабинете, граф, – отрезал штабс-капитан таким тоном, что всем собравшимся сразу стало ясно, разговор этот будет нелегким.
Солдаты подняли выпоротого мужика, и тот, икнув, неожиданно смачно рыгнул, обдав солдат ядреным запахом перегара.
– Ваше благородие, да он пьян, словно свинья, – не удержавшись, сморщился один из солдат.
– Объясните своим людям, граф, что в крепости пьяным ходить запрещено, – отчеканил комендант. – Никому не запрещается выпить, но меру знать надо.
Солдаты потащили мужика к доктору, а комендант и заметно сникший поручик отправились в комендатуру. Народ начал расходиться, и тут атаман рассмотрел оружие в руках парня.
– Дозволь глянуть, – попросил он, не сводя взгляда с ружья.
– Изволь, – улыбнулся Елисей. – Только сегодня закончили. В балке испытывать ходили.
– Это что же? – удивленно комментировал казак. – Вы что ж такое учудили? А куда тут порох сыпать?
– А не надо его сыпать, – усмехнулся Елисей, доставая из кармана гильзу. – Вот. В этом стакане и капсюль, и порох, и пуля. Вот так его кладешь, затвор закрываешь и стреляешь, – рассказывая, Елисей продемонстрировал, как это делается, и вхолостую щелкнул курком.
– Ловко, – одобрительно кивнул атаман. – Это что ж выходит, ты теперь из этого ружья можешь быстрее стрелять?
– И стрелять быстрее, и сырости патрон не боится, – кивнул Елисей. – Я пыж воском еще заливаю.
– Ох, добрая придумка, – оценил казак. – И как долго такое ружье делать?
– Пока не знаю, – вздохнул Елисей. – Это первое ружье. Вот завтра начнем штуцер переделывать, тогда время и засеку. Но тут главное не в переделке.
– А в чем? – тут же отреагировал казак.
– В гильзах. Их отдельно заказывать надо. Точного литья тут у нас не делают. В Пятигорск за этим ехать надо.
– Ладно, – помолчав, кивнул атаман. – Давай так уговоримся. Как сделаешь все, меня найди. Я тебе пару своих казаков доверенных дам, чтоб сопроводили. И денег выделю, чтоб гильз этих побольше заказал. Народу показывать станем. Доброе это дело. Шибко доброе.
– Добро. Найду, – пообещал Елисей.
Он вернулся домой и, вычистив ружье, отставил его в сторону. Завтра должна была настать очередь его карабина и пистолета. С пистолетом он решил поступить еще проще. Полностью использовать систему одноствольного куркового охотничьего ружья. Что-то вроде тозовской одностволки шестидесятых годов выпуска своего времени. Переломный шарнир, курок и спусковой крючок. Даже без элементарного предохранителя.
