– Я вот чего собрал вас, казаки, – одобрительно кивнув, тихо заговорил старик. – В Пригорской у нас сколько воев было, кто помнит?
– Так Мирослав, Никифор в миру, и Руслан Кречет, – быстро ответил подъесаул и, вдруг замерев, удивленно уставился на Елисея. – Погоди. Ты вроде тоже Кречет? – уточнил он, рассматривая парня.
– Верно. Елисей Кречет. Руслана Кречета внук, – настороженно кивнул парень.
– От значит как, – растерянно протянул десятник. – А я все гадаю, откуда у тебя выучка такая.
– Не доучили его, – вздохнул старик. – Руслан с сыном в мор померли, когда мальчонке возраста подходящего не было. А бабка перед смертью ему на шею громовую стрелу дедову повесила. Вот такие дела, – прокряхтел старик.
– Быть того не может, – ахнули казаки.
– Покажи им, – коротко велел старик, повернувшись к Елисею.
Парень молча расстегнул ворот рубахи и, вытянув кремень, продемонстрировал его собравшимся.
– Совсем сдурела баба, – растерянно проворчал подъесаул. – А ежели б громовержец осерчал да прибил парня?
– Я и так в нави был. Вот она, похоже, и решилась последнее средство испробовать. Поп-то наш меня уже отпеть успел, – вступился Елисей за покойную бабку.
– Похоже, – задумчиво кивнул старик. – Видать, потому он один из всей станицы и выжил.
– У Никифора сабля была, шамшерка, – грустно улыбнулся десятник. – Добрый клинок. Сам его в Персидском походе взял.
– У меня она, – тихо ответил Елисей, припомнив саблю великолепной стали, что оставил ему старый казак. – Он как всех сынов схоронил, меня наследником оставил. Сам лучшее оружие к бабке на двор принес. Словно знал, что убьют скоро.
– Эк, – крякнул подъесаул, растерянно почесывая в затылке. – Чтоб тебя…
– Мало нас осталось, казаки, – помолчав, снова заговорил старик. – А тут юный вой с громовой стрелой и без печати проклятья старого. Думаю, это знак нам, браты.
– В чем знак, старшой? – почтительно поинтересовался подъесаул.
– Ему на мое место приходить, – сказал, словно припечатал, старик. – Учить его станем. Всё. Ермил начал, а нам заканчивать.
– Выходит, он тоже… – сообразил Елисей.
– Тоже, – устало кивнул десятник. – И за ловкость твою земной наш поклон тебе, парень. Доброе дело ты сделал. А про попа нашего забудь. Дурень он долгогривый. Ну да с жинкой Ермиловой ты и сам говорил.
– Угу, – окончательно растерявшись, кивнул Елисей.
– В общем, так, Елисей. Просил ты меня двуручному бою тебя обучить. Помнишь? – с лукавой усмешкой уточнил старый казак.
– Еще б не помнить, – вздохнул парень.
– Вот и станешь учиться. Уж прости, наследником тебя назвать в миру не могу, но мастерство воинское передам все, без остатка. Да и они научат всему, что сами знают, – добавил старик, кивая на казаков.
– Благодарствую, дяденька, – поднявшись, Елисей поклонился ему в пояс.
– Зови меня дядька Святослав, – наконец назвался старик.
– Странные у вас имена, – не удержавшись, вслух подумал парень.
– Так и у тебя не лучше. Да и чем они странные? – с улыбкой поинтересовался десятник.
– Не по святцам, – тут же нашелся Елисей.
– То славянские имена, – тихо рассмеявшись, ответил старик. – А чтоб тебе понятнее стало, присядь, послушай, что расскажу. Вера греческая в наши края пришла, когда наши пращуры в этих степях с хазарами резались, и воины тогда Перуну поклонялись. Так и назывались, сыны Перуновы. И знак их была та самая громовая стрела. Потому и говорят у нас, казак от рода. В том смысле, что род от старых времен идет. Есть пришлые, что от власти бежали. Но они род с другого времени считают. Когда тут семью завели. А наши пращуры тут всегда жили. Потому мы и с горцами легко друг друга понимаем. И кунаками с ними становимся, и на бабах их женимся.
«Блин, точно. Каспий-то раньше Хазарским морем назывался. Выходит, это потомки каких-нибудь кривичей, или древлян, или еще кого. Твою маман, ни хрена из той истории не помню», – мысленно выругал себя Елисей.
– Выходит, у вас тут и капище свое есть? – осторожно поинтересовался парень.
– Есть, – спокойно кивнул старик. – И кланяемся мы Перуну на нем, как наши пращуры кланялись.
– А жрецом у вас кто? – не удержался Елисей.
– Нет у Перуна жреца, – чуть скривившись, качнул подъесаул головой.
– Не серчай, Ждан, – улыбнулся ему старый казак. – Юность, она любопытная. Забыл себя в том возрасте?
– Тоже верно, – заметно смутился подъесаул с таким древним именем. – Ты вот что, – повернулся он к парню. – Промеж своих я Ждан. А в миру зови дядькой Степаном. Не надо, чтоб другие знали.
– Добре, дядька Степан, – быстро кивнул Елисей. – Запомню.
– Добрый вой растет, – с усмешкой проворчал старик. – Видел я, как он с кинжалами пляшет. Любо смотреть было. И заметь, Ждан. Сам пляшет. Ни к кому на поклон не идет. Хотя и просил меня научить, а второй раз кланяться не стал, – тут старик хитро покосился на парня.
– А чего попусту поклоны бить, – пожал Елисей плечами. – Сам сказал, семейное это мастерство. А такое за серебро не купишь.
– Ай, молодца! – снова рассмеялся старик. – Разом все понял. Был случай, за мной один офицер месяц бегал, все обучить просил. Деньги большие сулил, а все никак главного понять не мог. Что семейную тайну так просто не купишь. А ты сразу понял. Любо!
– В семье старым укладом жили, – развел Елисей руками. – Потому и стараюсь сам себя держать. В нахлебники ни к кому не прошусь.
– Доброго казака вырастили, – усмехнулся подъесаул и, поднявшись, крепко хлопнул парня по плечу. – Знаю я, что ты Наталье крепко в хозяйстве помог. И про козу, и коней знаю. И то, что завсегда девкам ее гостинцы возишь. Все знаю. Правильно живешь, казак.
– Захвалите парня, черти, – осадил его хвалебную речь старик. – В общем, завтра, с первым светом, на моем подворье будь. И пару клинков прихвати. Любых. Учиться и с плохими можно. С ними даже лучше. Себя не поранишь. А дальше, как громовержец решит.
– Благодарствую, казаки, – сдернув папаху, в пояс поклонился Елисей.
Переглянувшись, его будущие учителя поднялись и, степенно склонив головы, вышли из сарая.
«Похоже, завтра начнется новый этап моей жизни», – подумал парень, глядя им вслед.
* * *
Утро началось с очередной попытки горцев штурмовать стены крепости. Набатный колокол ударил, когда солнце едва только позолотило верхушки деревьев. Слетев с кровати, Елисей буквально запрыгнул в штаны, вбил ноги в сапоги и, накинув рубашку, сгреб в охапку черкеску и оружие. Благо, ничего искать было не нужно. Оружие, амуниция, боеприпасы, все это изначально хранилось у парня в определенном порядке и всегда было готово к употреблению.
