– Потому и атаман, – усмехнулся Елисей, оценив политику казака.
– Ладно. Понял я тебя. Будем по порядку действовать. Начнем с тропы, а дальше видно будет. Ты тут закончил? – закруглил майор разговор.
– Да. Остальным завтра с утра займусь, – кивнул Елисей, забирая со стола навесной замок.
Они вышли на улицу, и парень, заперев сарай, спросил, шагая рядом с порожней повозкой:
– Вас подвезти куда, ваше благородие?
– Нет, благодарю. Мне еще в комендатуру надо, – отказался майор и, попрощавшись, быстро зашагал через плац.
«Похоже, ты, майор, где-то крепко подставился, если так старательно ищешь повод выслужиться. Да и оговорка твоя, что тебя в столицу никто не отправит, тоже кое-что значит. Ты или штрафник, или кому-то по мозолям любимым крепко потоптался. Ладно, это твои дела. А мне придется с тобой ухо востро держать, чтобы ты в порыве служебного энтузиазма и сам шею не свернул, и меня за собой не утащил».
Забравшись на козлы, Елисей тряхнул поводьями, и почти порожние повозки быстро покатили к знакомому подворью. Теперь осталась только самая приятная часть поездки. Раздача гостинцев. Заехав в крепость, Елисей успел отправить к Наталье мальчишку, чтобы она начала топить баню и готовить угощение. Возвращение требовалось как следует отметить.
* * *
– Ай, молодца, казачок! – звучало над двором. – Резче! Жестче руку! Ай, молодца!
Елисей взмахнул клинками и, отпрыгнув в сторону, замер, держа шашки на отлете.
– Добре плясал, казачок, – хлопая себя ладонями по коленям, похвалил его дед Святослав. – Сразу видать, что времени даром не терял. Да и раньше тебя добре учили. Ладно. Теперь дальше смотри.
Поднявшись, старик подхватил с лавки учебные шашки, которые парень принес к нему на подворье в самый первый раз, и, пройдя на середину двора, начал двигаться. Елисей замер, буквально кожей впитывая каждое его движение. Это было настоящее искусство. Живое. То, которое спасает жизнь в бою. Каждый жест, каждый поворот клинка имел свое, особое значение.
– Запомнил? – отдышавшись, уточнил старик.
– Пока не попробую, не узнаю, – улыбнулся в ответ Елисей, вставая в стойку.
Двигаясь медленно, словно во сне, он принялся воспроизводить то, что ему только что было показано. Стоя шагах в трех от него, Святослав одобрительно кивал, следя за каждым его движением. За все время танца, как называл все это казак, старик только трижды подправил парню руки, ловко хлопнув учебными шашками по ним плашмя.
– Добре, – кивнул Святослав, когда парень закончил. – Только снова торопишься. Не спеши. По волосу двигайся. Чтоб едва заметно было. Тогда все верно получаться будет. А шашки ты себе добрые сделал. Не жаль денег на булат?
– Не пропадут, – улыбнулся в ответ Елисей. – Даст бог, сыну отдам. Да и наукой твоей поделюсь, дядька Святослав.
– А ежели девки будут? – ехидно поддел его старик.
– И их обучу. Такая наука пропасть никак не должна, – упрямо мотнул чубом Елисей. – Что с кинжалами, что с шашками. Да и стрельбе учить стану. А там, как бог даст. Доведется, так и внуки научатся.
– Спаси Христос, Елисей, – помолчав, склонился старик в глубоком поклоне.
– Ты чего, дядька Святослав?! – охнул парень, от удивления чуть не выронив шашки. – За что благодаришь-то?
– За твердость твою. За веру в дело верное. На таких, как ты, земля наша и держится. Ты уж прости старика, что словесами играть начал, но сказано от души.
– Господь с тобой, дядька Святослав, – отмахнулся Елисей. – Я ведь и вправду ничего кроме службы не смыслю. Другое дело, что просто в ряду стоять не люблю. Дали б волю, в пластуны бы ушел. Лесом жить да врага искать. Да не дадут.
– Знаю, – понимающе усмехнулся старик. – Ну, добре. Давай еще раз, и шабаш на этом. В следующий раз новое покажу.
Елисей прогнал комплекс упражнений снова и, убедившись, что запомнил все правильно, распрощался со стариком. К его собственному удивлению, многие движения из работы с кинжалами совпадали с теми, которые давал ему старик, так что можно сказать, что шел он по проторенному пути. Нужно было только наработать мышечную память и как следует укрепить кисти рук. Все-таки разница в весе между кинжалами и шашками была существенной. Да и многие движения были рассчитаны не на колющие, а на режущие удары.
Умывшись у колодца, Елисей привел себя в порядок и поспешил домой. Нужно было заняться изготовлением нитроглицерина. Закупленный на базаре говяжий жир уже был вытоплен и готов к использованию. Осталось только выгнать спирт, и можно приступать к главному. К тому же, по заверению майора, письмо с требованием прислать в крепость десять бутылей кислоты уже было отправлено. Да и денег на закупку порченой пшеницы он тоже не пожалел. Почти весь сарай был заставлен кувшинами с брагой.
Так что все последние дни Елисей занимался заготовкой дров. Его повозки вызвали в крепости настоящий ажиотаж. Легкие, что по весу, что на ходу. Прочные настолько, что брали груза гораздо больше, чем любые дроги, а самое главное, очень удобные для возницы. Так что местные кузнецы уже пытались брать на них заказы, но очень быстро поняли, что без подшипников дело это безнадежное.
Сам Елисей не скрывал ничего, позволяя мастерам как следует изучить и рассмотреть свой транспорт. Ход был простой и беспроигрышный. Изготовить подшипники сами кузнецы попросту не сумеют. Нет необходимых навыков в точном литье. Да и подшипники в виде роликов им тоже недоступны. Накатать прутки нужного диаметра тоже навык иметь нужно. Естественно, после долгих проб и ошибок, они и этому научатся, но это время и материалы. Так что местным мастерам будет гораздо проще закупить подшипники в городе.
Занеся шашки в свою комнату, Елисей быстро переоделся в чистое и, прикрыв за собой дверь, поспешил в свою мастерскую. Часть браги уже настоялась, так что пора было приступать к выгонке спирта. Быстро разведя в печи огонь, парень перелил в аппарат содержимое двух кувшинов и, взгромоздив перегонный куб на печь, помчался за водой. Спустя пару часов, когда из змеевика начала капать мутная жижа, парень снял бак с печи и, вывалив остатки браги в корыто, залил в него свежую порцию.
К вечеру треть кувшинов была пуста, а в сарае стоял запах винокурни. Отмыв бак от браги, Елисей закрыл крышку и, покосившись на пять больших бутылей с первачом, устало вздохнул:
– Всё. Это уже завтра. Сил нет.
Расставив все так, чтобы ни один кувшин или бутыль не оказались на высоте, он запер сарай и, с удовольствием вдыхая свежий горный воздух, поплелся домой. Уже обойдя комендатуру, парень услышал голос, окликавший его по имени, и, остановившись, удивленно оглянулся. К нему, широко улыбаясь, спешил не кто иной, как вольноопределяющийся Митя.
– Здравствуй, Елисей, – поздоровался тот, подойдя.
– И тебе не хворать, барич, – хмыкнул Елисей, которому этот человек стал резко антипатичен.
