— Мелисса? — прервала ее размышления Розмари. — Ты же это знаешь, да? Ну то, что я с тобой? И Билл тоже?
— Да, конечно, — с улыбкой ответила Мелисса. — Я знаю, что вы рядом со мной и детьми. Мы все это знаем.
— Хорошо, — Розмари помолчала и сделала глоток травяного чая. — У меня уже ум за разум заходит. Я понятия не имею, кто мог так поступить с Патриком, — она впилась в Мелиссу взглядом.
— Никто понятия не имеет, — ровно сказала Мелисса, стараясь, чтобы голос не дрожал, и откусила небольшой кусочек печенья.
— Но ты ведь знаешь моего мальчика лучше других, — продолжала Розмари, склонив голову. На ее лице появилась неуверенная, натянутая улыбка. — Как у вас в последнее время шли дела?
Мелисса отложила печенье, есть резко расхотелось.
— Да нормально, абсолютно нормально, — твердо сказала она. — Ну, перед выборами Патрик нервничал, конечно.
— Да, в последнее время он был чем-то опечален, — задумчиво пробормотала Розмари.
— Ведь это вполне логично, правда? — спросила Мелисса, глядя свекрови в глаза. Розмари закусила губу.
— Но просто… ну, ты и сама знаешь, что значит материнский инстинкт, Мелисса, а я только недавно начала замечать, что у Патрика что-то странное на уме.
— Вы же знаете Патрика, — сказала Мелисса, стараясь скрыть свой страх. — Он хотел, чтобы все было идеально, и перед выборами работал изо всех сил. Но это вполне нормально и совершенно не объясняет, почему в четверг он был ранен, — Мелисса внимательно посмотрела на Розмари. — А что, Патрик говорил с вами о чем-то таком?
Розмари покачала головой:
— Нет. А как насчет детей?
Мелисса замерла:
— Что вы имеете в виду?
— Они наверняка чувствовали страх отца. Они-то хорошо себя чувствовали?
Мелисса нервно сглотнула. Могла ли Розмари подозревать, что в этом замешаны дети?
— Да, замечательно, — ответила она. — Но к чему все эти распросы, Розмари?
— Да просто пытаюсь увидеть во всем этом смысл, — ответила она и посмотрела на тарелку Мелиссы. — Ты почти не притронулась к выпечке!
— Я не голодная, — ответила Мелисса, глядя на часы. Ей отчаянно захотелось сбежать отсюда.
— Бедняжка, — ласково сказала Розмари, накрывая своей ладонью ладонь Мелиссы. — Я даже не спросила, как ты сама.
— Вы имеете в виду — с четверга? Или вообще? — сказала Мелисса, надеясь, что это даст ей понять, что она не слишком рада таким вопросам.
— И то, и другое, — ответила Розмари. — Ты сказала, что Патрик был очень занят, а значит, все повседневные дела свалились на тебя, так? — она наклонилась вперед и заговорила тише. — Я знаю, как тяжело тебе приходилось, Мелисса. Я лишь хочу убедиться, что с тобой ничего не случится… как тогда.
Мелисса резко вскочила со стула, пролила кофе себе на джинсы и тут же вытерла их. Розмари не сводила с нее пристального взгляда.
— Все хорошо, честное слово, все хорошо, — заговорила Мелисса. — Но послушайте, мне правда нужно идти. Мне стыдно, что я не была у Патрика со вчерашнего вечера.
Она взяла сумку, и Розмари тоже поднялась вслед за ней.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я лезу не в свое дело, — сказала пожилая женщина. — Я лишь хотела убедиться, что с тобой все хорошо и ты знаешь, что все мы с тобой — вся наша «Лесная роща».
Она обошла стол и сжала Мелиссу в неловких объятиях. Мелисса почувствовала, что не может вздохнуть, и ей вновь вспомнились слова детектива Кроуфорда.
Сомневаюсь, что они что-то упустят. Я начинаю думать, что наши лучшие союзники на пути к спасению вашего мужа — жители «Лесной рощи».
Выкрутившись из объятий Розмари, Мелисса попыталась улыбнуться:
— Спасибо. Скажите детям, что я вернусь к обеду, хорошо?
Она взяла сумку и вышла, а пока ехала по Олд-Пайн-Роуд, думала о словах Розмари. Знала ли эта женщина что-то конкретное? Или она просто боялась, что Мелисса сама не справится?
Сложно было сказать, что из этого хуже.
Выехав на свою улицу и увидев свой дом, Мелисса глубоко вздохнула. Прошло менее сорока часов с тех пор, как она ехала по этой самой дороге, залитой солнцем, и ей не терпелось насладиться чудесными долгими выходными с Патриком и детьми. Теперь же ее муж лежал в больнице, и он был ранен в живот почти наверняка кем-то из ее детей. Ей предстояло хоть как-то разгрести этот бардак, если она еще надеялась спасти своих детей.
Она подъехала к дому и увидела, что у входа на пластмассовом стуле сидит полицейский. Затем выехала на боковую улицу, где стояли гаражи, выключила зажигание, вышла из машины и прошла мимо гаражей в лес. Она понимала — не стоит ломиться в дверь и ожидать, что ее пустят. Ее дом стал местом преступления, и никто не позволил бы ей шататься по своей кухне. Она решила пробраться через черный ход и быстро схватить нож, но успех этого дела зависел от того, дежурит ли второй полицейский у черного входа или где-нибудь в доме. Но, судя по сообщениям соседей, еще вчера вечером дежурных было меньше, и она надеялась как раз на это.
По опушке леса она пробралась в собственный сад, при виде которого ее глаза наполнились слезами. Там было так одиноко — ни велосипеда, ни самоката на лужайке, ни бутылочек с кремом от солнца, разбросанных Лилли где попало, ни книжек Грейс, забытых на столе в пятницу, проведенную девочкой на свежем воздухе.
Мелисса убедилась, что у черного входа никого нет, медленно прошла вдоль сада и с удовлетворением отметила, что в доме также нет никакого движения. Проходя мимо дерева Джоела, она задержалась взглядом на шариках, купленных Льюисом и Лилли. Бирюзовый и ярко-синий цвета, переливаясь, кружились на легком ветру. Слезы подступили к уголкам глаз Мелиссы и задрожали на ресницах.
— Ох, Джоел, — прошептала она, — что творится с нашей бедной семьей?
Ей захотелось, чтобы он был рядом. Теперь ему было бы уже за двадцать. Несмотря на его состояние, она не сомневалась, что сейчас он стал бы поддержкой для всех них. Столкнувшись с такими трудностями, какие выпали на его долю, поневоле набираешься сил бороться с любыми невзгодами. Он так хорошо держался, когда ему приходилось вновь и вновь проходить тесты, когда он смотрел, как младшие брат и сестра делают все то, чего он никогда не сможет сделать. Да, порой на него тоже находило, и он взрывался. Но в целом он был просто чудесным, всегда улыбался и шутил, охотно воспитывал младших. Мелисса даже представляла себе, как он сидит рядом с ней в инвалидном кресле, темноволосый и кареглазый, как отец, в веснушках, покрывших весь его маленький нос, как у матери. Он был таким красивым мальчиком с самых первых дней, с самого рождения.
Она знала, что Патрик не был рад ее беременности. Он сомневался, что хочет ребенка, и, конечно же, ему не нравилось, как с беременностью меняется фигура его девушки, а впоследствии жены. Но, впервые взяв в руки своего прекрасного, вертлявого сына, Патрик немедленно в него влюбился. Все, кому случалось познакомиться с Джоелом, тут же влюблялись в него. Дело было не только в том, как он выглядел, но и в том, с каким юмором и легкостью он относился к своему состоянию. Брат и сестра его просто обожали, и его смерть стала для них сильным потрясением.
