Медики установили, что у Лилли был нервный срыв. Большего не достичь, с учетом того, что она не говорила ни слова. Поэтому, убедившись, что серьезных повреждений шеи и других физиологических последствий нет, ее перевели в психиатрическую палату, о чем вскоре и сообщили Мелиссе.
Мелисса была в ужасе. Всегда уверенная в себе и жизнерадостная девочка была так раздавлена всем происходящим, что просто не смогла этого выдержать. Придя в сознание, она долго спала, а открыв глаза, печально стонала и тут же закрывала их, как будто ей было слишком страшно оставаться здесь, в реальном мире.
Билл вошел в палату, сел у кровати внучки и гладил ее волосы. Он пробыл в больнице весь день, как и Мелисса накануне, позволяя ей время от времени отдохнуть в одиночестве. Чуть позже приехала Розмари, и все трое тихо плакали в коридоре. Решили, что Патрику пока сообщать не будут.
— Господи, ну и неразбериха, — тихо, чтобы не разбудить Льюиса, сказал Билл. Он плюхнулся на стул возле Мелиссы. — Зачем наша Лилли так сделала?
— Я не знаю. И не могу в это поверить.
— Она же не случайно выбрала это дерево, правда, Мелисса?
Мелисса всмотрелась в его лицо, и сердце ее бешено заколотилось, гулом отдаваясь в ушах.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
Билл вздохнул и провел ладонью по лысой голове.
— Мы знаем, что ты на том же месте пыталась покончить с собой, Мелисса. Близнецы нам рассказали.
Она откинулась назад и зажала рукой ладонью:
— Нет! Как они узнали?
Первая мысль была о Райане. Но он бы ее не выдал. Дебби? Но зачем она рассказала близнецам?
Может быть, в тот день ее видел кто-то еще?
— И не только они, — ответил Билл на другой ее немой вопрос. — Может быть, поэтому они и не сказали тебе о том, что это сделала Грейс. Они слишком боялись, что ты вновь попытаешься покончить с собой.
К горлу подступила тошнота. Мелисса побежала в маленькую ванную, закрыла дверь и склонилась над унитазом — ее вырвало желчью. Поднявшись, она дрожащей рукой вытерла рот и посмотрела в зеркало на свое измученное лицо.
— Ты это сделала, — сказала она себе. — Ты сотворила все это. Виновата только ты, и разгребать только тебе.
— Мелисса? — Билл тихо постучал в дверь. — Все в порядке?
Она глубоко вздохнула и открыла дверь. Билл ласково смотрел на нее.
— Иди сюда, — сказал он, раскрыл ей объятия и она рухнула в них, совсем как в детстве.
— Все будет хорошо, — прошептал он ей в ухо. — Мы все исправим, обещаю.
— Как? — прошептала она, глядя на спящую дочь, на шее которой все еще отчетливо виднелся след веревки. — Как все это можно исправить?
— Ты их мать, — сказал он твердо. — Ты жена Патрика. Тебе нужно собраться, Мелисса, ради детей. Ты не можешь потерять себя, как тогда, после смерти Джоела. Тебе нужно поступить правильно.
— Но как правильно, Билл?
Ей искренне хотелось узнать ответ, потому что она больше не имела ни малейшего понятия, как исправить хоть что-то.
— Держись за Патрика, — ответил Билл. — Покажи детям, что ты — их семья. Иначе — ты совершенно права — близнецы никогда из этого не выберутся.
— А Грейс?
— Сейчас мы не в силах ей помочь, но это сделают другие. Мы можем повлиять на то, что происходит с этими двумя, — он указал на спящих близнецов. — У тебя есть возможность все исправить, и ты не одна. Мы с Розмари поможем тебе, Мелисса. Мы вернем все, как было.
Он крепко обнял ее, и она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, стоявшей в ночной рубашке посреди его кухни. Уткнувшись головой ему в плечо, она верила. Да, они все исправят. Розмари и Биллу это всегда удавалось.
Глава пятьдесят вторая
Пятница, 3 мая 2019 года, 08.15.
Мелисса старалась улыбаться, глядя, как Патрик ковыляет на костылях, а за ним идет медсестра. Прошла уже почти неделя с тех пор, как он вышел из комы, и прогресс был замечательный. Но Патрик, как обычно, ставил высокие ориентиры и заявлял, что хочет вернуться домой к своему дню рождения в конце июня. Розмари и Билл были рады, что он так быстро идет на поправку, но Мелисса не разделяла их энтузиазма, потому что ее младшая дочь была за решеткой в Сан-Фиакре, в нескольких милях от нее, а старшая — в палате для психически нестабильных. Льюис тоже погрузился в молчаливую депрессию и, когда не был в больнице с сестрой, сидел в комнате на чердаке.
Он был рядом, когда Патрик достаточно окреп, чтобы навестить Лилли. Мелисса отвезла Патрика к ней в инвалидном кресле. Патрик положил голову ей на кровать и тихо плакал, а Лилли смотрела на него сверху вниз, и ее лицо ничего не выражало.
Видя его, такого ранимого, Мелисса осознавала, что Билл прав. У нее был шанс все исправить, спасти свою семью, если только она могла простить Патрика за измены… А что еще она могла сделать? Бросить его в таком состоянии? Добавить ко всему, что пережили дети, еще и развод родителей?
После разговора с Биллом — в тот день, когда Лилли пыталась покончить с собой, Мелисса пошла к Патрику и сказала ему, что все прощает, что нужно быть сильными ради детей. Он даже не удивился. Ему было очень легко вернуться к старым привычкам, будто и не было всего пережитого ужаса, а Мелисса просто слишком устала, чтобы думать еще и об этом. И теперь она старалась смотреть на него во время очередного сеанса физиотерапии, как раньше, когда он толкал предвыборные речи с трибун. Она практически поселилась в больнице, разрываясь между Патриком и Лилли.
Но сегодня все было иначе. Сегодня ей разрешили навестить Грейс… а еще их дом больше не был под наблюдением, и она решила, что пришло время вернуться. Но в то же время она страшилась этого возвращения, так что безвылазно торчала в больнице еще и по этой причине. Она сама не знала, чего боится. Может быть, боялась увидеть, каким фальшивым ей покажется ее идеальное «семейное гнездышко», пропитанное ложью. Но надо было вернуться и, может быть, даже сделать уборку. Сделать что-то нормальное.
— Смотри, Мелисса! — сказал Патрик. Он добрался до очередной отметки на полу больницы, и его красивое лицо светилось яркой улыбкой.
— Разве это не замечательный прогресс? — спросила медсестра, проходя мимо. Мелисса улыбнулась.
Патрик и в самом деле очень быстро шел на поправку. Лишь с одним аспектом были трудности — с речью. Медсестра объяснила, что у него болит горло, потому что в нем долгое время были трубки. Поэтому Мелиссе приходилось общаться с ним при помощи предельно коротких фраз и пластиковых карточек.
Это очень его расстраивало, но Мелиссу расстраивало еще больше, потому что было невозможно добиться от него подробного рассказа, что же произошло в тот четверг. Ей хотелось выяснить все нюансы, понять, что привело к трагедии, как себя вела Грейс с Патриком за несколько дней и даже за несколько недель до этого четверга. Ей всегда говорили, что их семья — одна команда, но теперь Мелисса чувствовала, что она выбыла из этой команды.
