Только лишь тот папа, который пришел в терапию, двигается, хоть и маленькими шагами, к углублению своего контакта с дочерью. Он пока еще боится рассказать о своих подлинных чувствах: о том, как дочь дорога ему, и о том, как он боится ее потерять. Но он уже смог отказаться от политики давления и обвинения, взяв свою родительскую ответственность за свои прошлые ошибки. Также он готов выдерживать свои и ее чувства, которые возникают между ними. Потому что такова подлинная роль родителя: быть поддерживающей фигурой, даже если родительского опыта пока недостаточно.
Вот еще одна история маленькой сепарации.
Влияние родителей на меня было колоссальным: в силу семейной истории меня очень боялись потерять, а я боялась лишиться их любви. И я росла такой хорошей девочкой, оправдывающей ожидания или то, что мне казалось ожиданиями. Чувство вины во мне формировалось мамой, которая тоже была воспитана «как надо». Методы игнора в виде наказания – как же тяжело было переживать эти мамины молчания.
Ну надо сказать, что молчание, игнор – это абсолютно детская реакция. Ее вообще нельзя назвать взрослой. Если вы себя отслеживаете в позиции «Молчание рядом с ребенком как наказание», это сразу же показатель для серьезной терапии. Мало того что ребенок травмируется, самое главное, что родитель продолжает переживать какие-то детские процессы. Это не полезно никому.
Я какое-то время удивлялась, как после маминого обесценивания я могу опираться на себя, чувствовать и любить. Папа – теплый, поддерживающий, всегда за меня. Нет, он не шел против мамы. Он решал сам, что тут нормально, а что нет. Объяснял мне, почему мама так себя ведет, обнимал, успокаивал. Я знала, что могу ошибиться, папа расстроится, но мы вместе все решим.
И получается, что человек, несмотря на такую маленькую маму, мог опираться на себя, чувствовать и любить. Это ресурс в виде папиной поддержки и любви, он выносится во взрослую жизнь как устойчивость. И как способность создавать отношения. Чем больше ресурса мы получаем в детстве, тем легче нам потом проживать нашу взрослую жизнь. У нас больше опоры и устойчивости.
Есть еще один интересный нюанс, который мешает нам сепарироваться. От хороших родителей сложнее сепарироваться, потому что приходится прощаться с тем хорошим, что они давали.
Помните, мы говорили, нужно обязательно прожить разочарование. А это же ресурс, поддержка, тем более при такой маме. И конечно, будет сопротивление. Психика воспринимает поддерживающую родительскую фигуру как ресурс, и сопротивление означает, что от ресурса не хочется отказываться. Именно по этой причине может задерживаться сепарация, и взрослая женщина может продолжать играть роль послушной дочки своего папы. Почему сепарация все же нужна? Именно поэтому: надо строить свою, отдельную жизнь. Да и папа не так идеален, как казалось в детстве, а при механизме идеализации этого не увидеть! Это может привести к тому, что идеализирующий может игнорировать некоторые сигналы, что другой человек не так идеален, надо насторожиться! Поэтому разочароваться необходимо даже в хорошем родителе не для того, чтобы перестать его ценить, а для того, чтобы перестать идеализировать.
Я встречала в своей практике идеализации другого порядка. Идеализировали не более поддерживающих, а более «правильных». То есть таких родителей, которые не признавали своих ошибок.
От таких родителей тоже сложно отделиться, потому что вирус «правильности» заразен и наносит серьезный ущерб. Вы начинаете бояться своих ошибок и выстраиваете свою жизнь так, чтобы быть для всех правильным и хорошим. А мы знаем, к чему это приводит – к тому, что вся энергия расходуется на защиты, а не на то, чтобы исследовать возможности, которые дает жизнь.
Глава 3. Как родителям находить ресурс, чтобы выдерживать чувства ребенка, и как делиться своими чувствами с детьми
Мои клиентки с маленькими детьми часто рассказывают мне, как много эмоций проживают их дети. Ребенок устал – капризничает, стал свидетелем родительского конфликта – плачет. У первоклашки что-то не получается – злится и нападает на младшего брата.
Дети замыкаются, требуют, предъявляют претензии, обижаются и – главное – зависят. Им все время нужна поддержка, если что-то идет не так.
У мамы всегда должен быть ресурс, чтобы все это выдерживать, а также давать опору, утешать, ставить границы, поддерживать веру ребенка в себя.
Это большие вложения не только времени, но и эмоций, усилий, личной энергии.
Если есть кто-то зависимый, о ком взрослый заботится, то, по определению, это означает, что в него надо инвестировать. Другими словами, родительство требует ресурса, а значит, этот ресурс должен откуда-то браться.
Однако большинство матерей не только не имеют достаточного ресурса, но еще имеют и свои травмы, через которые энергия утекает.
Поэтому, пока мама выдерживает чувства ребенка, или, как говорят психологи, контейнирует (то есть выслушивает, не оценивая, не осуждая, без моралей и пристыживания, без отвержения и наказания) ребенка, кто-то должен контейнировать ее саму.
Потому что она сама зачастую не имеет детского опыта безопасного контакта, часто сваливается в деструктивные родительские модели (которые испытала на себе, от своих родителей) или придает слишком большое значение тому, чтобы не сделать их ошибок. Настолько большое, что тратит на это слишком много сил.
Как-то мы разговаривали с одной мамой двух мальчиков 6 и 2 лет. Старший ребенок ревнует к младшему. Не всегда, а когда он расстроен, или его отругали, или что-то не получается, и у него младший оказывается козлом отпущения.
Мама с ног сбилась, защищая младшего, отбивая его, наказывая первенца, но все без толку. Сил уходит уйма, а изменений нет.
В этот момент она расплакалась от обиды и злости: «Как же так? Я совсем не такая мать, какой была моя мать для меня. Меня даже завтраком не кормили, я сама вставала и голодная шла в школу! Ни внимания, ни заботы – только подзатыльники и мамины собутыльники! И вот мой сын, у которого совсем другая мать и другие условия жизни, живет так, как будто у него мать хуже, чем была у меня!»
Я слушаю ее, не перебиваю, не даю оценку, не пристыживаю, не игнорирую. Пока эта мама выдерживает чувства (контейнирует) своих детей, ее чувства контейнирую я.
Потому что любой маме это необходимо. Она сейчас донор для своих детей, кто-то должен быть донором и для нее.
После того как она пожаловалась, я ее поддерживаю.
Все, что для нее выглядит так страшно, на самом деле – очень хорошо.
Если ребенок не боится показать матери свои «низкие» чувства, «неправильные» мысли, значит, в семье достаточно принятия, и ребенок чувствует себя в безопасности.
Да, он пока не умеет идентифицировать злость как свою и сразу сбрасывает напряжение на того, кто слабее.
