Впечатленный работой Лоуэра, обнародованной двумя годами ранее, Дени (1635–1704) создал систему из металлических трубок и гусиных перьев и начал переливать своим пациентам кровь овец и телят. Одним из первых стал Антуан Моруа
[97], получивший бычий вариант80. Моруа описывают как «маниакально-депрессивного типа, страдающего психозом»81. Обоснованием явно странного выбора донора стала убежденность в том, что «мягкость» крови теленка может излечить то, что заставляло Моруа бить жену, бегать нагишом и поджигать дома.
Процедуру начали с того, что привязали Моруа к креслу и пустили кровь, предположительно чтобы освободить место для хорошей, избавившись от плохой. После этого он получил около 180 миллилитров телячьей крови, которую Дени через металлическую трубку ввел в вену на руке. Моруа жаловался на некоторое жжение в руке, но в остальном не было заметно никаких признаков серьезных побочных эффектов. Немного подремав, пациент проснулся и казался спокойным, что большинство зрителей, наблюдавших за процедурой, сочли более приемлемым, чем его обычное поведение.
К несчастью, второе переливание, которое сделали на следующий день по предложению жены Моруа, оказалось несколько менее успешным. В этот раз после гемотрансфузии пациент начал обильно потеть и в промежутках между выворачиванием обратно недавнего обеда (по описаниям, кусков бекона и жира) стал жаловаться на сильную боль в нижней части спины, говоря еще, что у него горит рука и подмышка. Вскоре после этого у Моруа начались озноб, лихорадка и сильное кровотечение из носа, пульс стал неровным. Потом пациент заснул, казавшись чрезвычайно усталым. Проснувшись только на следующее утро, он выглядел довольно спокойным (для себя) и сонным. Выразив желание помочиться, Моруа, как сообщается, произвел «большой стакан мочи такого черного цвета, словно ее смешали с каминной сажей»82.
Глядя назад из XXI века, мы понимаем: Антуан Моруа страдал от того, что его тело разнообразно отреагировало на несовместимую кровь. Боль в спине и черная моча стали результатом того, что его почкам пришлось справляться с шоком от фильтрации огромного количества перелитых красных кровяных клеток, которые иммунная система в прямом смысле разорвала во время процесса гемолиза.
Сообразно медицинской мудрости XVII века, Моруа пустили кровь, как Галенов эквивалент «примите таблетку аспирина и перезвоните мне наутро». Однако в конце концов явно благодаря больше удаче, чем лечению, он начал выздоравливать. Конечно, Дени счел это признаком успешности своей трансфузионной терапии и немедленно начал лечить других пациентов.
Тем временем в Англии Ричард Лоуэр организовал собственное выступление перед Лондонским королевским обществом. Он нанял человека по имени Артур Кога, который, по описанию члена парламента и автора дневника Сэмюэля Пипса, был «немного треснутый головой»83, и заплатил ему 20 шиллингов «за то, чтобы в его тело впустили немного овечьей крови»84. Лоуэр надрезал сонную артерию овцы и неназванную вену на руке Кога, затем вставил в каждый сосуд по серебряной трубке, соединив их длинными стволами перьев. По словам Лоуэра, в объект вошло 270–300 миллилитров крови, и вскоре после этого Кога «чувствовал себя очень хорошо и дал собственноручное описание, более распространяясь о преимуществах, которые, как он считал, получил от этого»85.
Всего несколько месяцев спустя, когда умер французский пациент Антуан Моруа, энтузиазм по поводу переливаний крови угас по обе стороны Ла-Манша. По словам жены Моруа, его психотическое поведение возобновилось, и это потребовало еще одного переливания – но позже выяснилось, что его манеры заставили ее прибегнуть к лечению по собственному замыслу, который воплотился в виде пищевой добавки с мышьяком, что она примешивала в еду мужа. Странно, но мадам Моруа не упомянула об этом Дени, когда пара пришла к нему с просьбой еще об одном переливании крови. Врач отказался лечить этого человека, отметив, что пациент выглядит не слишком здоровым, но это не помешало жене Моруа подать на него в суд и арестовать за непредумышленное убийство, когда несколько дней спустя Моруа умер. Хотя Дени был признан невиновным, шумиха вокруг этого случая наряду с сообщениями о гибели других пациентов почти захлопнула дверь перед практикой переливания человеческой крови.
В 1668 году процедуру запретили во Франции, провозгласив эдикт, известный как эдикт Шатле, а вскоре и Англия последовала примеру. Пара смертей в Италии, связанных с переливанием крови, привели к осуждению этой практики должностными лицами Рима. И таким образом все на трансфузионном фронте затихло на ближайшие 150 лет.
В 1818 году, ужаснувшись количеством женских смертей от кровопотери после родов, английский акушер Джеймс Бланделл (1790–1878) начал первые успешные переливания крови от человека к человеку. Он делал их с помощью шприца, наполненного примерно 120 миллилитрами крови, взятой у мужа пациентки, вводя эту кровь в поверхностную вену на руке женщины. По сообщениям, половина переливаний, которые он сделал, дали положительные результаты. К сожалению, учитывая проблемы, с которыми столкнулся Бланделл: нестерильные инструменты и отсутствие знаний о группах крови, – его переливания часто оказывались неудачными, и от практики, начатой с благими намерениями, вскоре отказались.
Хотя переливания крови все еще не одобрялись на протяжении большей части XIX века – в основном потому, что они нередко приводили к плохим исходам, – в кровеносные сосуды людей и животных регулярно вводились зачастую совершенно удивительные вещества. Во время эпидемии холеры 1854 года в Канаде в вены начали вводить молоко. Врачи, которые это придумали, ошибочно полагали, что белые кровяные клетки – это красные кровяные клетки в процессе трансформации. Ссылаясь на более раннее исследование, они заявили, что уверены в том, будто «белые тельца» молока, которые на самом деле были крошечными шариками масла и жира, в конечном итоге будут преобразованы в красные кровяные клетки86.
На самом деле большинство эритроцитов вырабатывается из стволовых клеток красного костного мозга, находящегося в длинных костях, таких как бедренная или плечевая кости
[98]. Каждую секунду создается примерно два миллиона красных кровяных клеток и одновременно такое же количество перерабатывается селезенкой по окончании их примерно 120-дневной жизни.
Переливание молока проводил еще в 1880 году британский хирург Остин Мелдон. Согласно короткой статье, опубликованной им в British Medical Journal в 1881 году87, Мелдон вводил молоко 20 пациентам с такими заболеваниями, как туберкулез, холера, брюшной тиф и злокачественная анемия. Он полагал, что «очень неприятные симптомы» и даже смерти, которые иногда следовали за процедурой, можно объяснить тем, что молоко прокисло. Чтобы исправить это, Мелдон рекомендовал врачам использовать козье молоко, объяснив, что «гораздо проще держать это животное в непосредственной близости от пациента, тем самым избегая любой необходимой задержки между доением и инъекцией»88.
