В конце концов, читатели остаются с историей новаторского открытия, уникальные аспекты которого запятнаны отвратительной политической принадлежностью его первооткрывателя.
13
Сердца и умы…
Или вроде того
Где-то там, в глубине, у него свербело в сердце, но он велел себе не расчесывать. Он боялся того, что может оттуда вытечь
[117].
Маркус Зуcак, «Книжный вор»
Идея связи между разумом и сердцем (а также кровью, текущей через него) прочно укоренилась в нашем языке, песнях и стихах. Тексты Уильяма Шекспира, Джона Леннона и Пола Маккартни, Эмили Дикинсон, Тома Петти и Стиви Никса разрываются от холодных сердец, разбитых сердец и сердец, отданных напрасно, тем временем другие пульсирующие одиноки, похищены или скованы цепями. Еще, конечно, есть сердца, взрывающиеся от радости или чувствующие что-то, происходящее с другими. Да, и кровь: подумайте минуту-другую, и вы увидите, сколько сможете вспомнить связанных с ней идиом, говорящих о ярости или похоти. Я подожду.
Ладно, достаточно (и извиняюсь за то, что от этого небольшого упражнения ваша кровь вскипела от злости).
Всем этим, вероятно, большей частью мы обязаны примерно полутора тысячелетиям приверженности учению и терминологии римского врача Галена и его влиятельных последователей, которые считали, что сердце – это вместилище души и эмоций. К тому же некоторые из этих представлений, например «хладнокровный» или «горячая кровь», сами по себе были заимствованы у еще более древних философов: Гиппократа и Аристотеля, которые связывали сердце с эмоциями, душой, умом и памятью.
Традиционная китайская медицина (ТКМ), у которой немало приверженцев и в наши дни, тоже проводит устойчивые связи между умом и сердцем. ТКМ всегда считала, что сердце первично по сравнению с остальными органами
[118] 145. Практикующие ее полагают, что кроме насосной функции сердце участвует в эмоциональных и ментальных процессах, служа местом обитания ума и духа, сознания и интеллекта. Еще ТКМ утверждает, что нарушение функции сердца приводит к психологическим и физиологическим проблемам, от сердцебиения и беспокойства до бледности, одышки и нарушения памяти. Примечательно, что и западная медицина считает эти симптомы признаками заболевания сердца, хотя и объясняет их причины по-другому.
Подобным же образом целостная система врачевания аюрведа подчеркивает роль сердца как жизненно важного органа для концепции разума, тела и духа. Она утверждает, что, хотя западная медицина, которая сосредоточена на симптомах и болезнях, нередко спасает жизнь, здоровье также зависит от поддержания баланса телесных энергий (вата, питта и капха). Аюрведическая медицина предлагает поддерживать этот баланс с помощью сочетания диеты, трав, медитации и других техник релаксации, например йоги.
Хотя достижения в области медицины, психологии и психиатрии вместе с современными исследованиями в области физиологии поведения и нейрофизиологии убедительно доказали, что сердце – не вместилище разума, потребовались столетия, чтобы эта концепция прочно утвердилась на Западе. Первые намеки на отход от кардиоцентризма появились еще в XVII веке, но эти утверждения часто основывались на слабых или вовсе не существующих научных подтверждениях, и в результате они не вызывали ничего, даже приблизительно похожее на принятие. Возможно, самым влиятельным из ранних некардиоцентристов был философ и математик Рене Декарт (1596–1650). Декарт прославился своим вкладом в развитие геометрии и алгебры, но он проявлял живой интерес и к анатомии с физиологией. В 1640 году он утверждал, что истинное «вместилище души и место, в котором формируются все наши мысли»146… нет, не мозг, но почти – крошечный комочек эндокринной системы внутри мозга, шишковидная железа.
Расположенная между двумя полушариями головного мозга, шишковидная железа получила название из-за своей формы, напоминающей сосновую шишку. Она стала последней из обнаруженных эндокринных (то есть выделяющих гормоны) желез, и сейчас известно, что она участвует в регулировании циркадных ритмов (наших внутренних 24-часовых часов) и выработки некоторых репродуктивных гормонов. К сожалению, представления Декарта о шишковидной железе, которую он описал как подвешенную в одном из похожих на камеру желудочков мозга и окруженную «животными духами», было почти столь же ошибочным, как и объяснение ее функции. Декарт считал: «Поскольку это [шишковидная железа] – единственная твердая и цельная часть во всем мозге, она непременно должна быть вместилищем здравого смысла, т. е. мыслей, и, следовательно, души, потому что одно не может быть отделено от другого»147. Еще Декарт рассуждал, что, раз у мозга есть правая и левая половина, это каким-то образом исключает его участие в умственной деятельности
[119].
Ситуация начала меняться в пользу команды краниоцентризма благодаря деятельности английского врача Томаса Уиллиса (1621–1675), который стал пионером современных представлений о мозге и нейрофизиологии. Уиллис участвовал во вскрытиях, изучал анатомию мозга и его сложное кровоснабжение, особенно циркулярно сходящиеся артерии в основании мозга, которые с тех пор известны как «круг Уиллиса»
[120]. Будучи профессором натурфилософии в Оксфорде, он должен был рассказывать студентам о душе, но, основываясь на своих исследованиях, он представлял в качестве отправной точки мозг, а не возвращался к стандартным кардиоцентрическим объяснениям. Уиллис работал не только над человеческими телами, но и проводил эксперименты на животных, определив, что разные отделы мозга специфичны для выполнения различных функций. С помощью своих анатомических знаний и медицинских наблюдений он сформировал первые представления о краниоцентричной природе интеллектуальных нарушений и психологических расстройств, в том числе нарколепсии и миастении (нервно-мышечное заболевание, вызывающее слабость скелетных мышц). Еще он описал некоторые расстройства, влияющие на мозг, как обусловленные тем, что мы сейчас называем нарушениями химии мозга. Именно он придумал термин «неврология».
Хотя все это невероятно впечатляет, читатели должны помнить, что середина XVII века была совсем другим временем для ученых. Хотя Уиллис, безусловно, изменил правила игры в области нейробиологии, его труды изобилуют обоснованиями, которые явно предназначались для умиротворения англиканской церкви. Кроме того, его способы лечения эмоциональных расстройств оставляли простор для совершенствования, поскольку включали избиение пациентов палкой.
