– Держу пари, она взбесилась! – Харриет смеется.
– Возможно, стоило предупредить ее, но мы не так уж много общались.
Харриет кивает.
– Такой отстой делить с кем-то свою комнату.
– Мне можешь не рассказывать. Я префект без привилегий. Мы с Одри просто сосуществуем в одном пространстве. У нас даже общих уроков нет. Мы довольно разные люди. Она такая девочка-девочка и, полагаю, немного слишком воображает о себе.
– Айви, если кому-то требуется чуть больше времени, чем тебе, чтобы сделать прическу и макияж, то это еще не значит, что они что-то там о себе воображают. Тебе стоит подружиться с ней. Я слышала, ее отец купил какой-то огромный дом на побережье.
– Ты в курсе лишь потому, что твоя мать постоянно следит за индексом цен на жилье. Я не выбираю друзей, ориентируясь на размер их банковского счета, знаешь ли.
– Ты ориентируешься лишь на их способность доставать запрещенные вещества. – Она трясет передо мной своим пакетиком с конфетами.
Я закатываю глаза, улыбаюсь и снова надеваю наушники.
– Айви?
Я поднимаю взгляд и вижу, что к нам идет миссис Линг с ежегодником в руках.
– Вы это искали? Прошу прощения, что поиски отняли столько времени. Он был поставлен не на ту полку. Я нашла его в куче, предназначенной для благотворительности… Вы можете поверить в это? Некоторые не испытывают никакого уважения к книгам.
Я вскакиваю и почти выхватываю его из рук миссис Линг, которая закатывает глаза и уходит, что-то бормоча.
– Что это? – спрашивает Харриет, за чьей щекой угадывается карамелька.
– Это ежегодник, про который упоминали в последнем подкасте. Я не знаю, тот ли это самый, про который говорил Н, его ведь могли взять и у кого-нибудь из бывших студентов, но я решила, что на него стоит взглянуть. – Обрывок бумаги падает из середины книги, когда я пролистываю ее. Я поднимаю и разворачиваю его.
Это ноты, вырванные из нотной тетради. Дуэт для рояля.
О нет.
– Что? Что это? – спрашивает Харриет. Она, должно быть, увидела, как я побледнела, потому что вскакивает со своего стула и склоняется надо мной, пытаясь разглядеть, на что я смотрю.
– Кловер. Дерьмо. Я думаю, за этим стоит Кловер.
22. Одри
Клянусь, я никогда не научусь ориентироваться тут. Единственное сравнение, которое приходит на ум, – гигантский лабиринт в кукурузном поле. Кажется, что в каждом коридоре висят одни и те же картины, везде одинаковые полированные коричневые перила и одинаковая плитка на полу. Бонни пыталась научить меня различать разные узоры или выделять какую-нибудь картину: следуй по извилистой реке с пылающими деревьями к девочке, несущей корзину яблок, чтобы прийти в класс математики, – но, как я и сказала, они все выглядят для меня одинаково.
А я всего лишь хочу добраться до гребаной ванной.
Знаю, я в милях от своей комнаты и от Дома Гелиоса, кстати, тут действительно может набежать пара миль. Этой школе нужна своя карта на «Гугле».
Я уже готова сдаться и пойти обратно, вернуться по собственным следам, пока не найду коридор, который узна́ю, и тут замечаю длинный блондинистый хвост, исчезающий за углом.
– Араминта? – кричу я. Она сможет сказать мне, где тут найти душевую.
Она не отвечает, так что я ускоряю шаг, спеша догнать ее. И слышу несколько голосов, включая голос Бонни.
– Эй, девчонки?
Я заворачиваю за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как они исчезают за дверью с вычурной золотой буквой «Ж».
С облегчением выдыхаю. Слава богу.
– Почему ты считаешь, что это нормально? – Голос у Араминты высокий и визгливый.
Я хмурюсь. Группа девушек забилась в одну кабинку.
– Эй, что тут происходит? – спрашиваю я. Никто не отвечает. Так что я снова спрашиваю, громче: – Что происходит? – Затем слышу всхлипы и мчусь вперед. – Какого черта?
Бонни первой выходит из кабинки. Она смотрит сердито, но тут же стирает это выражение с лица, едва завидев меня. Она встает так, чтобы закрыть мне обзор.
– О, Одри, не беспокойся насчет этого… ты не поймешь. Это все равно никак тебя не касается.
– Что не касается?
Я уже зашла слишком далеко. Делаю шаг вперед. Раздается крик боли, и Бонни оборачивается, чтобы посмотреть на источник звука. Что-то или кто-то находится в кабинке. Чувствую растущее давление в груди, желчь комом встает в горле. Это слишком похоже на то дерьмо, которое случилось дома. Я не потерплю этого здесь. Не стану сидеть и смотреть, как пострадает кто-то еще.
Араминта так сердита, что едва не брызгает слюной, а лицо у нее раскраснелось от ярости. Не самое достойное поведение для старосты. Я вытягиваю шею и замечаю, что кого-то запихивают в кабинку. Она борется, пытаясь вырваться оттуда. Когда одна из девушек пробует удержать ее, кричит:
– Убирайся от меня, сука! Я не делаю ничего плохого!
– То есть ты не отрицаешь того, что делаешь? Скажи, что прекратишь! – кричит Араминта.
– Мы тебя уничтожим! – кричит другая девушка, которую я узнаю с трудом. Элоиза, кажется.
Я презрительно фыркаю. К черту этих новых друзей. Это того не стоит.
Прорываюсь в кабинку, отталкивая Бонни и хватая Араминту за руку. Тяну ее на себя, а она, спотыкаясь, пятится назад, увлекая за собой остальных. Наконец, я узнаю девушку. Это Кловер, подопечная Айви.
Я чувствую, как та часть меня, которую я глубоко похоронила, с ревом вырывается наружу.
– Какого черта!
– Одри, это она стоит за подкастом, – визжит Араминта. – Это она Н!
Мне хочется протянуть руку и дать пощечину своей бывшей подруге. Но вместо этого я крепко стою на своем. При моем росте это значит, что я возвышаюсь над всеми остальными девушками. Араминта – единственная, кто может сравниться со мной. Все надежды тихо провести этот учебный год исчезают под напором моей ярости.
– Оставьте ее в покое. Мне плевать, что она там, по-вашему, делала. – Голос у меня холодный и спокойный, пусть даже сердце молотом бухает о ребра. Я чувствую себя так, словно вышла за пределы собственного тела. Вот так я всегда хотела отреагировать, но почему-то дома мне никогда не хватало на это смелости.
На этот раз мое тело не предает меня, и я благодарна ему за это.
Араминта роняет голову в ладони. «Крокодильи слезы!» – кричит мне интуиция. Когда она снова поднимает лицо, видно потекшую по щекам тушь и заплаканные красные глаза.
– Ты не понимаешь. Я слышала в библиотеке, как Айви сказала, что это она – Неизвестный Голос. Это не я тут злодейка. Это она.
Теперь, когда пространство вокруг нее чуть освободилось, Кловер снова начинает говорить:
