Идиотка!
Изо всех сил мчусь туда, где стоит отец. Выбираясь из воды, держу голову опущенной, не желая видеть разочарование на его лице.
– На одну секунду медленнее, – комментирует он, когда я прохожу мимо и всем телом падаю на песок. – Еще раз.
Я пробую снова и снова, пока мышцы не начинают гореть, а руки и ноги не наливаются свинцом, притягивая меня к земле. Но каждый раз время заплыва становится все хуже.
На две секунды.
На десять.
На полминуты.
В конце концов я мешком обрушиваюсь на песок, не в состоянии больше подняться.
– Прости, – задыхаясь, выдавливаю я.
Отец молча отворачивается и уходит.
Глава двадцатая
После
Вся в поту я просыпаюсь среди ночи. Сердце колотится, одеяло душит.
До меня доносится смех маленькой девочки.
Так похожий на Беверли Джин.
Я сажусь и пытаюсь выбраться из постели, но на коленях свернулась Дейзи, придавливая своим весом, обездвиживая. Она теперь проводит со мной почти все ночи.
Снова слышу смех. Кажется, он где-то совсем близко.
Пытаясь высвободить ноги из-под собаки, я бужу ее.
– Лежать, – приказываю я, пока она наблюдает за моим отступлением, склоняя голову то направо, то налево. – Засыпай.
В ванной чуть дальше по коридору почти ничего нет, все полки пусты, лишь в розовом держателе лежит косметика: румяна и тушь. Свет отражается на блестящих серебристых щипчиках. Их заостренные кончики идеально подойдут для взлома замка. Я хватаю пинцет и выскальзываю наружу.
Лестница не меняет положение уже несколько дней. Дом затаился в ожидании, пока я совершу ошибку.
На нижних ступенях подкарауливает тьма.
Я отшатываюсь и торопливо иду по коридору в обратную сторону, преодолевая неизвестность.
Нельзя позволить Им сломить мою волю.
Смех Беверли Джин становится все ближе.
В конце прохода я замечаю закрытую дверь, из-под которой сочится свет. Тихо подкрадываюсь к ней и прислоняюсь ухом. Снова раздается приглушенный детский голос. Голова начинает кружиться, и я приваливаюсь к стене, опасаясь потерять сознание.
«Дыши, глубокий вдох и выдох».
Ручка легко поворачивается, и я открываю дверь. Она оказывается не запертой.
На кровати с фонариком в руке сидит девочка и смеется над книгой, лежащей на коленях. Помню, я тоже когда-то умела веселиться.
Но это не Беверли Джин. Сердце на мгновение сжимается от разочарования. Еще один его кусочек умирает.
Тем не менее по спине пробегает холодок от осознания: я не единственная, кого забрали из семьи. Должно быть, это дочь одного из членов Коммуны, и ее выкрали в точности как нас, в точности как предупреждал отец. Я уже открываю рот, чтобы окликнуть Каспиана, но вспоминаю: его больше нет рядом, не к кому обратиться за помощью.
Нужно спасти эту девочку, пускай она и не приходится мне сестрой.
Когда я проскальзываю внутрь, она вздрагивает.
– Прости, если напугала, – тихо произношу я, пряча щипчики за спину. – Меня зовут Пайпер.
Девочка засовывает палец в рот, затем вытаскивает обратно.
– Не бойся меня. Мы соседи: моя комната находится чуть дальше по коридору.
– Мама рассказывала о тебе, – отвечает она дрожащим голосом.
Я присаживаюсь на кровать рядом с малышкой. От нее пахнет клубникой и стиральным порошком.
Ситуация складывалась непростая даже без второго заточенного здесь ребенка. Теперь же мне придется думать и о ней тоже.
– Я обязательно тебя отсюда вытащу. Обещаю.
– Но я ведь только что приехала, – с недоумением морщит лоб девочка.
– Когда? – я стараюсь не повышать голос, но это удается с трудом.
– Когда ты спала. Мы должны были встретиться только завтра утром.
Значит, ее забрали из семьи прошлым вечером. Ощутив приступ головной боли, я поднимаюсь с кровати.
– Как тебя зовут?
– Эми.
– Эми, – эхом откликаюсь я. Имя странно перекатывается на языке. – Как ты себя чувствуешь?
– Ты такая красивая, – вместо ответа заявляет новая знакомая. – Мне тоже хочется отрастить длинные волосы, как у тебя.
– Твоя прическа и так замечательная, – заверяю я. Заплетенные в косу пряди Эми выглядят детским пушком: легкими и тонкими, словно паутинка.
Почему мы находимся здесь?
Потому что Они нас сюда привезли. Правительство. Как мне сообщили, все документы в порядке. У женщины имелись необходимые бумаги и записи. Но их легко подделать. Вот только никто не стал меня слушать. Никто не поверил. Полиция привезла меня в дом-тюрьму и оставила на милость этой Джинни.
– Где сейчас твои родители, Эми? В поселении?
– Мама, скорее всего, спит.
– Моя тоже, – соглашаюсь я, хотя и не знаю этого наверняка. Матушка не придерживается распорядка, утверждая, что годы работы днем и ночью сбили естественный ритм организма. Когда она жила с нами, то поднималась до рассвета, чтобы сварить кофе и приготовить завтрак.
– А отец? – спрашиваю я, не желая расстроить малышку, но пытаясь выведать информацию.
– Папочка живет где-то еще, – отвечает девочка. – Мама говорит, он скоро вернется домой.
– А мой остался в поселении, – вздыхаю я. – И мне не разрешают с ним встретиться.
– Как и мне, – отзывается Эми, снова утыкаясь в книгу.
– Так твой отец тоже находится в поселении? – Я чувствую, как замирает сердце.
– Думаю, да, – кивает девочка.
– Ты помнишь, когда именно тебя забрали?
– Сегодня.
– Очень скоро я вытащу тебя отсюда и отвезу в поселение, договорились? – Я начинаю нервно мерить шагами комнату, то и дело переступая то через скакалку, то через наполовину собранный пазл.
– Хочешь посмотреть на мое убежище? – проигнорировав мой вопрос, предлагает Эми.
Я вздыхаю, ощущая, как ускользает время, но иду следом. Девочка открывает кладовку и машет рукой, подзывая ближе. Я не могу отказать, глядя на гордую полуулыбку малышки.
Но стоит мне сделать шаг в ее сторону, как в коридоре слышится поскрипывание половиц.
Включается яркий свет, который проникает под дверь.
А потом его заслоняет чья-то тень.
Они явились за нами!
Я торопливо подбегаю к кладовке и забираюсь туда. Приложив палец к губам, мысленно считаю до десяти.
