– Не стоит сейчас об этом беспокоиться, – говорит Томас, отставляя стакан и повторно смачивая компресс в холодной воде.
– С тобой тоже так было? Во время церемонии?
– Да, – сквозь зубы отвечает жених.
Я с облегчением закрываю глаза. Значит, это был не сон. Все произошло наяву.
Но еще это значит, что все остальные слова отца также являются правдой. Мы все можем погибнуть в любую минуту.
От этой мысли я распахиваю глаза и хватаю Томаса за руку.
– Мы в опасности. Убежище. Нужно идти туда.
– Все в порядке, Пайпер. – Он наклоняется ко мне и шепчет: – Ничего не случится. Нет никакой войны и никаких бомб. Ты в безопасности.
– Откуда ты знаешь?
Сомнения Томаса наводняют помещение, и я испытываю сожаление, что не рассказала о них отцу.
– Просто знаю, – тяжело роняет слова парень. – Доверься мне.
Глава тридцать седьмая
После
Я сижу на полу перед стеной в спальне, ожидая, пока надписи с моим именем проявятся сквозь краску, и поглаживаю пальцами камень на подвеске. Замочек украшения цепляется за волосы, так что я встаю, снимаю его и убираю обратно в футляр.
Словно потеряна еще одна связь с домом.
Я чувствую, что не заслуживаю носить семейную реликвию.
А может, и никогда не заслуживала.
Все остальные уже давно заснули, поэтому я решаюсь достать из тайника кассету и проскользнуть в комнату на чердаке. Несколько дней назад деротационный сапог сняли, так что теперь мне удается ходить почти бесшумно. А еще сегодня в моем убежище наконец подключили телевизор. Для этого пришлось притвориться, что я хочу посмотреть один из любимых фильмов Джинни, записанных на кассеты и хранящихся наверху, под названием «Бестолковые».
День, казалось, тянулся целую вечность.
Наконец я просовываю свой трофей в кассетоприемник, и экран заполняют серые помехи. И вот передо мной оживает сцена. Бассейн, дети в купальных шапочках. Картинка прыгает. Тот, кто снимает, не направляет объектив ни на что конкретное. Издалека доносится фоновый шум и шлепанье по воде.
– Давай, Джесси!
Это голос Джинни.
Картинка трясется, перемещается мимо высовывающего язык мальчишки, затем наконец застывает и приближается. На экране возникает маленькая девочка. Значит, вот как выглядит Джесси, которая жила в моей комнате. Тем временем малышка выбирается на бортик, широко улыбаясь. Во всяком случае, мне так кажется. Изображение идет полосами, так что лицо плохо видно.
Однако цвет купальной шапочки ни с чем нельзя перепутать.
Она такая же розовая, как и моя старая. Я наклоняюсь ближе к экрану.
За кадром кто-то громко свистит, и Джесси тут же ныряет в бассейн, яростно молотя по воде руками и ногами. Джинни подбадривает малышку. Камера трясется.
Девочка приплывает последней и выбирается на бортик, улыбаясь и стягивая с головы шапочку. С черного купальника ручьем течет вода.
– Молодец, Джесси! У тебя просто великолепно все получалось, – заверяет ребенка Джинни.
Сцена обрывается. По экрану бегут помехи.
Затем появляется новая картинка.
Джинни и Джесси гуляют по парку и едят мороженое в вафельных рожках.
Женщина корчит рожицы в камеру, а потом проводит холодным лакомством по носу девочки. За кадром раздается мужской смех. Это голос Рича. Должно быть, он держит камеру.
Виски пронзает острая боль, и я зарываюсь лицом в ладони.
Все было не так.
Я отчетливо помню этот день. Мы с матушкой гуляли по парку, смеялись и ели мороженое. Вдвоем. Отец не снимал нас на камеру для грядущих поколений.
Все было не так.
Я ложусь на пол и сворачиваюсь калачиком. Те люди, наверное, пробрались ко мне в голову и изменили воспоминания. Как еще объяснить случившееся?
Неизвестно, сколько времени проходит, прежде чем желудок предает меня. Я успеваю доползти до окна и порадоваться, что оно не заперто, прежде чем извергнуть содержимое ужина на заросли гортензии внизу. Свежий воздух помогает окончательно прийти в себя.
Вытерев губы, я решаю во что бы то ни стало выбраться из этого дома.
Через гараж удается проникнуть во двор, и я тут же набираю полную грудь холодного воздуха. Оказывается, я задерживала дыхание, сама того не замечая. Легкие словно заполнены цементом, а предзимняя погода не прощает ошибок. Зрение сужается до крошечной точки, а в уши будто кто-то набил ваты. Я ковыляю к забору, едва в состоянии вдохнуть, и стараюсь нашарить на шее цепочку, которой там нет.
Со стороны соседского дома доносится взрыв смеха. Я осматриваюсь в поисках чего-то, чтобы перебраться через забор, замечаю садовый столик и тащу его по двору.
Джинни бы не понравилось, что я разгуливаю на улице ночью.
Отец предостерег бы меня от общения с людьми из Внешнего мира.
Но они – это не я. И их здесь нет.
Легкие наконец наполняются воздухом, жадно впитывая кислород. Желая освободиться ото всех ожиданий, взваленных мне на плечи.
После нескольких неловких попыток удается взобраться на шатающийся столик и заглянуть через ограду. Холидей с двумя парнями сидят перед костром во дворе.
– Эй, вы мне не поможете? – окликаю я их.
– Пайпер? – Вся троица оглядывается на меня. – Бог ты мой! Ты что делаешь? У тебя все в порядке?
Звезды над головой из блеклых и сероватых точек превращаются в яркие и переливающиеся всеми цветами драгоценности. Доносится легкий шорох ветра. И внезапно я осознаю, что больше не умираю.
А Холидей, похоже, моя новая лучшая подруга.
– Просто нужно было убраться из дома, – объясняю я, по-прежнему размышляя над возможным значением просмотренного видео. – Так кто-нибудь поможет мне перелезть?
Высокий парень со смуглой кожей приставляет лестницу к забору и карабкается наверх.
– Привет, я Дэв, – произносит он глубоким бархатистым голосом и протягивает руку. Такой простой жест.
Который напоминает, как я сжимала ладонь отца на пляже.
Все обернулось совсем не так, как должно было.
Однако горькие мысли не мешают мне принять помощь нового знакомого, чтобы перебраться через забор на верхнюю ступеньку лестницы. Она оказывается выше, чем я предполагала, так что приходится представить стоящего внизу и подбадривающего меня Каса, чтобы перестать дрожать и спуститься.
– Итак, – изрекает Холидей, когда я наконец стою на земле. – Народ, это Пайпер, та девочка, про которую я вам рассказывала.
– Меня зовут Джейкоб, – представляется второй парень, с копной кудрявых светлых волос. Он одет в узкие джинсы и высокие белые кроссовки. Его внешность очень похожа на взрослую версию Генри.
