"Насколько же слабы смертные, - подумал про себя Геракл, с удовольствием вытягивая длинные мускулистые ноги, - ещё одно сражение, из которого я выйду победителем, подарит мне второй доро".
Эта мысль утешила и примирила на некоторое время с неприятной действительностью. Но он не жалел о своём выборе. Предложи ему Зевс сейчас вернуться назад, Алкей-Геракл всё равно бы отказался. Нужно помочь эллинам отстоять свободу и не стать рабами для персов. Он выполнит предначертанное.
- Господин, - к нему подошёл юноша в тёмной тунике раба и с поклоном протянул глубокую миску.
Алкей благодарно кивнул, забирая у того чашу. Вода и правда оказалась освежающе прохладной, вкусной и утоляющей жажду.
- Повелитель полемарх Алкей, - со стороны главного входа в дом, к нему спешил раб, что открыл для него дверь. - Господин Джонас ожидает вас, следуйте за мной.
Положив на скамью опустевшую чашу, Геракл легко с неё поднялся и отправился за слугой, шедшего на пару шагов впереди.
Комната Джонаса была большой с окнами, выходившими в перистиль. Из них прекрасно было видно и фонтан и скамью, где пару минут назад сидел Геракл. Брат Менедема точно сначала оценил гостя, сделал выводы и теперь приветливо, льстиво улыбался.
Джонас встречал гостя улыбаясь, стоя в центре помещения. Как он ещё удержался и не кинулся вошедшему воину с раскрытыми объятиями - не понятно. Алкей едва удержался, чтобы не поморщиться от исходившей от хозяина этого дома неискренней радушности.
- Приветствую тебя, повелитель полемарх Алкей! - как положено поклонился Джонас, - что привело тебя в мой скромный дом?
- Ты уже слышал о гибели своего старшего брата Менедема? - без предисловий заговорил Геракл, стремясь быстрее решить вопрос и отправиться в Афины, где была она. Аглая. Почему его так тянуло к этой простой, пусть очень красивой, девушке?
- Да, это печаль для всей нашей семьи, - тут же отреагировал на его слова Джонас, наигранно печально вздохнув. - И пусть я не был с ним по-братски близок, всё же мы редко виделись, его потеря шокировала нас. Он сын моего дяди, мы не родные, но это я так, к слову.
- У него есть рабыня, - прямолинейности Алкея можно было позавидовать. - Я хочу её у тебя купить.
Джонас замер на мгновение. Ему ещё не привезли весь список перешедшего к нему движимого и недвижимого имущества. Чем полемарха могла заинтересовать какая-то рабыня? Он возжелал лечь с ней? Настолько красива? Обладает каким-то необычным даром? Все эти и многие другие, более меркантильные вопросы, вихрем пронеслись в голове ушлого торговца.
- Я ещё не принял дела управляющего Менедема, чтобы ответить сейчас на вашу просьбу, - Джонас не стал заострять внимание на том, что это было скорее требование, - давайте обговорим этот вопрос немного позже. Как вам вариант через два дня? Я как раз приму дела, разберусь хоть немного с тем, что мне досталось.
Гераклу этот подход не понравился вовсе.
- А как тебе такой вариант, Джонас, - обманчиво мягко сказал Алкей и так быстро очутился рядом с торговцем, что тот икнул от страха, - ты продаёшь мне девушку сейчас же, а я, так уж и быть, весьма щедро заплачу за неё золотыми оболами, - Гер отцепил увесистый, полный монет кожаный кошель с пояса.
Алчно заблестевшие глаза Джонаса порадовали Алкея, но тот быстро взял себя в руки и, упрямо выдвинув тяжёлую челюсть вперёд, ответил:
- Не могу. А вдруг она стоит дороже?
- Вот как, - скрестив мощные с витыми мускулами руки на груди, Гер замер неподвижно, только глаза недобро сверкали, красивые губы тронула едва заметная хищная улыбка. - Если ты ещё раз откажешь мне, я скажу, что ты оскорбил полемарха и вызову тебя на честный поединок? - дав немного времени торговцу проникнуться и осмыслить сказанное, добил: - Ты же понимаешь, что жизнь какой-то рабыни, никак не сравниться с твоей.
Несмотря на то, что Джонас был не робкого десятка, в этот момент он ощутил себя стоящим у края обрыва, из тёмной глубины которого на него дохнуло смертельной опасностью. Аура незнакомца давила на него с чудовищной силой. Доро, мелькнула догадка на краю сознания, новый полемарх Афин имеет доро. Сглотнув вмиг ставшей вязкой слюну, сделал маленький шажок назад.
- Я с-согласен, - стараясь чуть унять предательскую дрожь и совладать со своим голосом, уже более уверенно добавил, - согласен.
Алкей-Геракл довольно улыбнулся и подкинув в воздух, словно пушинку, мешок с монетами, перебросил его Джонасу, тот не сплоховал и успел его поймать.
- Пиши, - распорядился немногословный Геракл, снова складывая руки крест-накрест на груди.
Уезжал он из дома Джонаса с лёгким сердцем. Аглае не придётся выходит за него замуж.
Он помнил выражение её лица, когда Перикл обозначил подобный выход, и оно в тот момент не было счастливым. Тогда его это слегка задело, даже нет, нужно быть честным с самим собой - обидело знатно, но, может, она уже приметила иного мужчину? От подобного предположения непривычно и неприятно заныло где-то в центре груди, Гер даже потёр это место.
Но всё это не так важно, главное другое - теперь она свободная женщина, но первое время всё равно будет находиться под его защитой. Нужно только обдумать, в какой роли. Она ведь знатная лекарка? Алкей-Геракл решил предложить ей занять это место при нём. Тем более, что полемарху полагается личный гиатрос.
Глава 40
- Ждите своей очереди! - кричал гиатрос Лазарус, - гиатрос Аглая занята в мужском абатоне! Только после того, как она вылечит почтенного Ераста, подойдёт к вам!
- Тогда, гиатрос Лазарус, помогите вы! - снова послышался умоляющий голос неизвестного мне мужчина.
Ераста, к слову, я уже осмотрела. Его мужчское бессилие вылечила, хотя очень не хотела этого делать. Куда ему?! Старому хрычу! Мужчине было уже под восемь десятков, а он собрался жениться на молодой и красивой девушке, которой деваться некуда было. И если Иринеос взял в жёны Пенелопу Амбелас, чтобы, прежде всего, помочь мне сдержать слово, то вариант Ераста был иного толка. Бяя. Так и хотелось треснуть по его гадкой физиономии чем-нибудь увесистым и отказаться лечить. Пусть бы Лазарус сам с ним возился. Всё то время, что я с ним возилась, он озабоченно рассказывал присутствующему к комнате сыну, обо всех постельных планах после свадьбы.
- Я закончила лечение уважаемого Ераста, - сказала я, выходя из-за колонны. - Что у вас? - не обращая внимания на недовольно надувшегося гиатроса Лазаруса, спросила я. Этот мизогин бесил меня с каждым днём всё сильнее. Я едва сдерживалась, чтобы не поставить его на место. Но моё терпение не бесконечно, настанет тот день, когда я выскажу ему в лицо всё, что я о нём думаю!
