— Абсолютно русская, чеховская картина… Хотя и предельно английская…
— Когда я работала над фильмом, я думала не столько о Чехове, сколько об «Идиоте». Меня очень интересует персонаж князя, воплощение добра. Он почти Христос. Я не назову Эдварда Христом, но мне он был интересен как человек нравственный, положительный. Влияние «Идиота» неочевидно, но оно есть. Любопытно, как что-то может вдохновить на создание фильма на первоначальном этапе, а потом остается где-то в подсознании и проявляется уже совершенно по-другому.
— Как вам удалось в фильме «Выставка» вдохнуть жизнь в дом? Дом кажется полноправным персонажем фильма. Такое ощущение, что эти супруги предают дом, когда переезжают из него.
— О, вы знаете, у меня тоже было такое чувство, и это в чем-то грустно. Вообще-то мы не оживляли дом, он и так живое существо. Я знаю этот дом много лет, потому что я знала архитектора — правда, не лично, я была знакома с его женой. Так что история, связанная с домом, вдохновила меня. Меня заинтриговал тот факт, что супруги, герои фильма, прожили в этом доме почти столько же времени, сколько были женаты. Уже не разберешь, где тут архитектура дома, а где архитектура их отношений. И мне довольно грустно думать — до меня, кстати, это только что дошло, что дом переживет их отношения и какие-то другие отношения своих жильцов. Дом крепче, чем брак. Это обстоятельство будоражит мою душу. Мне кажется, их любовь друг к другу как-то срослась с домом. И когда они разлюбили друг друга, то подумали: нужно что-то менять. Идея прожить всю жизнь на одном месте оказалась не очень удачной. И они начинают сами себя выпихивать из этого дома. Неясно, что с ними случится дальше, мы не обсуждали эту тему, но мне кажется, финал у фильма — абсолютно открытый. Я уверена, они поступят совершенно правильно, если переедут из этого дома в другой. Тогда в их жизни что-нибудь да переменится. Пространство дома как бы диктовало им, каковы должны быть их отношения.
…
Берлинская беседа о фильме Хогг «Воспоминание» шла в компании Тильды Суинтон, чья дочь Хонор сыграла в фильме главную роль. И Тильде самой в картине тоже, разумеется, нашлось место (П.Ш).
Хогг. Как только вы вошли в комнату, я вас узнала, вы же из Москвы…
— Спасибо, это с именитыми кинематографистами случается довольно нечасто, действительно я из России, и еще раз хочу напомнить вам о давней премьере «Чужой» именно на Московском кинофестивале.
Хогг. Я ее прекрасно помню. У меня сохранились прекрасные яркие воспоминания…
— С вами рядом замечательная Тильда Суинтон. А почему вы раньше не работали вместе?
Тильда Суинтон. Работали. 40 лет назад. Но только сейчас решили снять фильм вместе. Нам, когда мы только подружились и начали сотрудничать, было по 18 лет…
— Этот фильм в каком-то смысле накопил в себе всё то, что связано с вашей дружбой, он — о вашей близости друг к другу?
Суинтон. Что-то в этом роде. Это не только рассказ об очень нежном возрасте нашей жизни, но и результат давнишнего желания поработать вместе.
— Вчера, когда вы представляли фильм в «Цоо паласте», вы говорили о воображаемых орбитах, на которых чужие планеты вращались вокруг вашего фильма…
Хогг. Да, да, совершенно верно. Ты живешь, а вокруг тебя вращаются планеты чужих жизней, которые намагничивают твой замысел. Так рождался фильм «Воспоминание». Время вращения этих планет исчисляется по-разному — некоторые облетают тебя всего несколько раз, некоторые…
Суинтон. …Триста раз…
Хогг. А вот мы с Тильдой облетели планету под названием «Сувенир» самое большое количество раз. Онор — дочь Тильды — «вращалась» вокруг этой планеты чуть меньше в силу возраста.
Суинтон. Вчера ты забыла упомянуть еще одного человека, который внес существенный вклад в процесс возникновения этой картины. Это Дерек Джармен. Я присутствовала в 1986 году на премьере его фильма «Караваджо» в этом же самом зале. Это был первый его фильм, в котором я у него снималась. И Дерек был тем самым человеком, который воодушевил тебя на работу в кино, он оказал тебе мощную моральную поддержку. Он приучил тебя слышать свой собственный голос, заставил не выпускать из рук камеру SUPER 8, всё в каком-то смысле выросло из этой дружбы.
Хогг. Совершенно верно. Ты снималась в «Караваджо», а я попросилась в группу «Караваджо» задолго до того, как тебя нашел Дерек. Ты даже не знала об этом, хотя мы дружили. Я встретилась с ним в кафе и просто умоляла найти мне в группе хоть какую-нибудь работу — это было задолго до съемок, поэтому тогда он ничего не мог мне обещать…
— Интересно, как фильм, который снимает Онор как начинающий режиссер, постепенно заменяет ей ее собственную жизнь.
Суинтон. Это очень проницательное суждение. Ключевой смысл фильма — это представление, performance. Это касается всех действующих лиц фильма. Я сознательно не использую слово герой, character, потому что я ему не слишком доверяю, но все участники фильма по-разному воплощают эту идею игры, представления, перфоманса. Энтони — настоящий актер, скрывающий свою истинную суть под завесой игры. Джули тоже ищет способы не просто жить, как живется, а словно устроить перфоманс своей жизни — так выглядят ее взаимоотношения с Энтони, семьей, киношколой. Это в театре кабуки — всё как-то пересекается, взаимодействует друг с другом по законам игры. Идея перфоманса — сама сердцевина этого фильма.
Хогг. Когда я только-только начала работать над фильмом, стала размышлять о людях, которых я знала, жизнь которых я выстраивала в своем воображении, все это постепенно становилось похожим на своего рода перфоманс внутри перфоманса. Для того чтобы зачинать этот фильм, приходилось очень глубоко рыться в памяти, испытывая легкую неуверенность, не обманывает ли память меня. Всё вроде так, как происходило в жизни, и вдруг ты осознаешь, что нет, совсем не так. Может быть, сказывается возраст. Потом сама память изменчива со временем. На протяжении работы над фильмом моя память словно взрослела со мной. Это только кажется, что запечатленный момент прошлого фиксируется в памяти намертво. Это совсем не так. Поэтому когда меня спрашивают о том, что в фильме реально, а что — нет, я не знаю, что ответить, — реальное неминуемо сращивается с вымыслом.
— Фильм, кроме того, содержит в себе комментарий к тому, что, собственно, являет собой кино. Как следует снимать кино, а как не следует…
Хогг. Совершенно верно. Кино — это тоже часть обобщенной памяти.
Суинтон. Там еще идет разговор о природе идентичности в искусстве. До какой степени важно выражать себя в искусстве аутентично. И особенно важен вот этот крохотный отрезок жизни — от 20 до 22 лет, — детство еще где-то рядом, взрослая жизнь тоже вот-вот нагрянет, и каждый шаг вперед — как шаг по кочкам на болоте.
Хогг. И вновь мы говорим о том, о чем ты только что упоминала, об идентичности, все наши тогдашние споры были посвящены именно этому — как не растерять свое «я». И как это «я» может сработать на других, может их взволновать.
