Показываю паспорт охраннику, он что-то сверяет, делает какие-то заметки у себя.
Другой выходит, проверяет меня металлодетектером и, как только я забираю свой паспорт, ведет меня внутрь. Я смотрю на бараки, вышки и разные здания. Очень страшно. Это мужская тюрьма. И вообще неизвестно, что меня сейчас ждет. Договор это одно, но разве заключение какого-то соглашения с клиникой по поводу услуг суррогатного материнства как-то оградит меня здесь?!
Пройдя еще метров двести, дядька указывает мне на двухэтажное здание.
– Сюда, – сказав, он уходит.
Аккуратно постучав в дверь, жду. Никто не открывает, поэтому я дергаю за ручку, но она не поддается. Постучав посильнее, жду.
Ну и ну… совсем не думала, что могу оказаться в такой ситуации. Жесть какая-то!
Стою возле какого-то дома на территории тюрьмы!
Меня начинает немного потряхивать, но я беру себя в руки и стучу в дверь увереннее. Дверь распахивается. На пороге стоит он… Владимир Валентинович Патин. На нем бежевый свитер и джинсы. Единственное, что выдает в нем заключенного, бирка на свитере и коротко стриженные волосы. Хотя короткие волосы носят многие мужчины. Но тут явно какая-то особая прическа…
– Здравствуйте, – говорю очень тихо.
– Здравствуй. Дина? – улыбается мне идеально ровными и белыми зубами.
– Да, – говорю еще тише.
Он жестом приглашает меня войти. Я следую за ним.
– Детка, говори погромче и стучи тоже погромче. А-то я все думал, что за мышка скребется в дверь.
– Хорошо, – говорю чуть увереннее, но почти так же тихо.
Он приглашает сесть на большой кожаный диван, сам берет с барного шкафчика два бокала и бутылку шампанского. Открывая ее, он наполняет фужеры. Я же сижу и смотрю на обстановку этого дома. По виду и не скажешь, что это какой-то номер для вип-свиданий для заключенных. Вполне себе очень дорогой люкс, которые я видела только в интернете, когда, глотая слюни, шастала по сайтам разных заморских отелей, мечтая их когда-то посетить. Здесь есть все не только для удобства, но и для души. Цветы, скульптуры, вазы, картины, резная мебель.
– Выпьем за знакомство, – дает мне бокал в руки.
– Я думаю, не стоит пить… Для беременности алкоголь вреден, – пожимаю плечами и проклинаю себя за длинный языке, ведь этот Владимир так пристально на меня смотрит.
– Не терпится приступить к зачатию? – он садится рядом со мной, а я резко отскакиваю от него на другой конец дивана. – Боишься меня?
– Боюсь… – отвечаю автоматом.
– Это хорошо… Женщина должна бояться мужчину.
От его слов становится очень не по себе. Блин! Дурная я башка! Вот влипла. Мало того, что общаюсь с зэком, пусть и привилегированном, так еще и с сексистом-шовинистом.
– Да я шучу, не бойся! – смеется, придвигаясь ко мне.
А мне отступать некуда, если только не перескочить с дивана на кресло.
– Хорошо, я выпью шампанского! – почти выкрикиваю. – За знакомство! – поднимаю бокал вверх.
Он чокается со мной и садиться совсем близко.
– Дай-ка мне тебя рассмотреть…
Глава 3
Владимир Валентинович начал меня осматривать, словно я товар в магазинной лавке.
– Да… ты выглядишь лучше, чем на фото, – он подытожил. – Пей шампанское… мне нужно, чтобы ты расслабилась. Вижу твое напряжение.
Тон у него вроде спокойный, не агрессивный, а от одного бокала, думаю, ничего серьезного не произойдет, поэтому я следую его совету, беря из руки шампанское. Отпиваю глоток. Гадость! В смысле, может оно и вкусное, но я точно не любитель такого. Пузырьки щекочут рот, горло и ноздри. Ужас, как это вообще можно пить? Впрочем, мне вспомнилось, когда папа был жив, он дал мне попробовать капельку темного пива, которое на выходных любил выпить. Помню, как он со смаком его пил, а я была крайне удивлена, как такая горечь может нравиться. Вот и сейчас, спустя много лет, я не понимаю тяги к алкоголю. Горько, не вкусно, еще и на голову влияет!
– Как шампанское? – спрашивает он меня, видимо, наблюдая на моем лице гримасу отвращения.
– Вкусно! – вру, чтобы не расстроить или не разозлить его.
Он встает с дивана и приносит на подносе нарезки сыра, овощей, колбасы. В другой руке у него поднос со сладостями. Мне становится не по себе. А уж в тюрьме ли мы?!
– Угощайся, детка.
Я, никогда не евшая ничего слаще редки, накинулась на эти вкусности. Владимир Валентинович мягко улыбнулся, смягчая свой от природы и тюремной прически грозный вид.
– Расскажи о себе, – заговаривает он вновь, беря в руки какой-то заморский фрукт.
– Меня зовут Дина. Мне 21 год, – начинаю и сразу умолкаю.
А что, впрочем, я могу сказать еще? Работаю клинером. Мечтаю заработать на учебу… и добиться больших высот.
– Что еще? Семья… У тебя есть в семье какие-то серьезные генетические заболевания?
Сразу вспомнилась анкета, которую мне давала Эльвира, директор клиники. Наличие заболеваний вплоть до третьего колена. Родители, бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки, а так же двоюродные братья, сестры…
– Да вроде нет, – пожимаю плечами.
– Мне сюрприз не нужен. Хочу здорового наследника.
– Извините за такой вопрос. А почему ваша жена вам его не родит? Или хотя бы почему нельзя взять ее яйцеклетку? – спрашиваю и понимаю, что мне надо бы зашить мой рот.
Потому что лицо этого бывшего министра искажается на глазах.
– Потому что! Тебе знать об этом необязательно. Твоя работа оплодотвориться от меня, выносить ребенка, родить. За это тебе платят хорошие деньги. А не за вопросы. Вопросы могу задавать только я. Усекла?
Его презрительный тон обидел меня до глубины души. Слезинки заблестели в моих глазах, но я постаралась отвлечься, чтобы не расплакаться перед ним. Господи, хоть бы поскорее все это закончилось!
Видимо, заметив, что я готова расплакаться, он продолжил:
– Ну ты это… не обижайся. Я просто напряжен. Сама понимаешь, тюрьма… да и остальные проблемы.
– Я не обижаюсь. Может приступим к зачатию? – говорю равнодушно.
Я запомнила правило, которым всегда придерживалась моя мама. Раньше начнешь дело, раньше закончишь. Она, правда, говорила по поводу уборки или каких-то домашних обязанностей, как то консервирование или засолка рыбы, которую папа, пока был жив, частенько ловил в реке неподалеку.
Но и в плане зачатия это тоже прекрасно может использоваться. Тем более, как сказала Эльвира после всех анализов и УЗИ, именно сегодня у меня овуляция. Так что чего тянуть? Сделали, и я смогу идти домой.
Владимир начал смеяться.
