Катеб обнаружил, что когда Викория забывает про страх, он получает от общения с ней удовольствие. Она немного напоминала ему Кантару, которая знала его почти всю свою жизнь. Но между ним и умершей женой пролегала пропасть. В отношениях она признавала его главенство как мужчины и принца. Они бы никогда не стали равными. Виктория же выросла на Западе, где между женщинами и мужчинами больше схожестей, чем различий.
— По дворцу или деревне можешь свободно гулять, никто тебе не станет мешать. Но ты не должна выходить за территорию, где начинаются поля.
— А если я все-таки не послушаюсь, откуда вы об этом узнаете? — поинтересовалась Виктория. — За мной будет наблюдать охрана? Или вы мне на шею колокольчик повесите?
— Если ты уйдешь за безопасные пределы деревни, то просто-напросто погибнешь, — объяснил Катеб тоном, свидетельствующим о том, что он знает, о чем говорит. — Ты потеряешься и умрешь. Это в лучшем случае. Будет хуже, если тебя поймает банда разбойников. Тебе не понравится их обращение.
Виктория бросила вилку в тарелку и съежилась.
— Мне все ясно, — прошептала она. — Про банды разбойников я в курсе. Они обычно нападают на деревню?
— Нет. Нас слишком много и мы очень хорошо защищены. Хотя они охотятся на тех, кто случайно забредает в пустыню или на маленькие группы, которые не могут за себя постоять.
Взгляд привлекла его щека.
— Я слышала, что в детстве вас похитили.
Катеб кивнул.
— Тогда мне было пятнадцать. Я вместе с друзьями катался на лошадях. Бандиты сидели в засаде и захватили только меня. Мальчишки вернулись обратно, но налетчики очень хорошо замели свои следы. Они потребовали от моего отца денег.
«Миллионы», — подумал он, вспомнив, как был напуган. Нет, боялся он совсем не разбойников, а папу и Бахаята. Он знал, что они будут на него разгневаны за этот глупый поступок.
— И отец заплатил?
— Я сбежал до начала переговоров. — «И во время побега убил человека», — подумал он с грустью, не испытывая гордости за свои действия. Но ведь у него не было выбора. Лишив жизни человека, он повзрослел не по годам. По деревне прошел об этом слух, Катеб никогда ранее не получал такого одобрения. Даже шейх был доволен его смелостью.
Катеб так никому и не сказал, что не видит ничего смелого в том, что лишил человека жизни.
— Хоть шрам остался, — произнесла Виктория. — Вы же знаете, что он словно магнит привлекает девчонок.
— Для этого мне не нужен шрам.
— Но ведь с ним проще.
Говоря, она улыбалась, и Катеб обратил внимание на ее губы. Ему нравилось, что Виктория над ним подшучивала, и, вероятно, это потому, что никто другой такого не делал.
— Я должна убрать со стола? — спросила она, когда они закончили ужинать.
— Разумеется.
— В следующий раз я хочу играть роль привлекательного принца, — пробурчала Виктория. — А вы будете мне прислуживать.
— Маловероятно.
Виктория закатила глаза, немного постояла, а потом потянулась за его тарелкой. Когда она наклонилась в его сторону, вырез платья открылся достаточно, чтобы Катеб мог увидеть ее груди. Наглядеться он так и не успел, Виктория выпрямилась. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: занимаясь с ней любовью, он получит удовольствие.
Поставив грязную посуду на поднос, она нависла над столом:
— И что дальше?
— Кофе. — Катеб кивнул в сторону раскладной ширмы в углу.
Виктория подошла к ширме, отодвинула ее в сторону и уперла руки в боки.
— Ты что шутишь? — Она отошла, чтобы Катеб смог увидеть, то, о чем он уже знает.
— Ну?
— А как же ваше единство с природой? — требовательно спросила она и указала на стоявшую на столе кофеварку эспрессо. — С помощью этого автомата вы вспениваете молоко? Люди, у которых настоящее единение с пустыней, молоко не вспенивают.
— Так может, это козье молоко?
— А вы тогда, может, скрытый метросексуал.
— Ты надо мной издеваешься?
— Да. Оказывается, это я издеваюсь? А как насчет кофеварки эспрессо? Поверить не могу. Вы, наверное, ждете, что я приготовлю вам кофе.
— Конечно.
— Надеюсь, что оно всю ночь не даст вам уснуть.
«Кофе-то даст, а вот Виктория, может быть, нет», — подумал он, и его взгляд задержался на ее талии и бедрах, когда она отвернулась, изучая кофеварку.
— Вам крупно повезло, — произнесла она, беря кувшин с водой и наливая ее в автомат. — Точно такая же стоит в кафетерии для секретарей. Я знаю, как ею пользоваться.
То как она двигалась, интересовало его куда больше, чем кофе, который она готовила. У Виктории была светлая кожа и длинные ноги. Эта красавица вся состояла из привлекательных изгибов и дерзости. Желание вспыхнуло, и он понял, что хотел именно Викторию, а не простого удовлетворения физической потребности.
Кроме Кантары он еще никогда никого не хотел. Что значило его желание овладеть Викторией? Может, это потому, что ее он знал, а познакомиться ближе с другими женщинами, с которыми провел время, не побеспокоился. Или так на него действовало то, что она находилась рядом? А если он нуждался именно в Виктории?
Катеб понимал, что за чувством юмора и огромными голубыми глазами скрывается корыстная особа. В Эль Дехария она приехала, чтобы выйти замуж за Надима, при этом зная, что никогда его не полюбит. Виктория всего лишь старается заполучить желаемое. И все-таки…
— Вспенить? — спросила она.
— Нет.
Виктория поставила чашку на стол.
— Что-нибудь еще?
Он откинулся на подушки и представил ее рядом.
— Ты можешь меня поцеловать.
Глаза Виктории, приводившие его в восхищение, расширились.
— Но вы же пообещали? — Казалось, ее заставили эти слова произнести. Она побледнела.
Катеб почувствовал, что Виктория боится и дотронулся до руки.
— Я сдержу свое обещание, — ответил он ей, не понимая, почему считает себя обязанным ее успокаивать. Она же здесь для выполнения его приказов, но при этом Катеб не хотел, чтобы она боялась. Он сжал ее пальчики:
— Поцелуй — это не секс.
— Я слышала.
— Всего один поцелуй. — Он потянул ее вниз на подушки.
Виктория села рядом с ним на колени.
— А это то же самое, как если бы какой-то парень сказал: «Поднимись ко мне на чашечку кофе, ничего не будет»?
— Я не какой-то парень. Я принц.
— Это уже детали. Ну, серьезно, Катеб, сейчас я на самом деле не готова…
