Знаменательная неделя. Меня включили в список режиссеров. Нейт спросил, иду ли я на танцы. Первые месячные… и вот теперь — первое преступление.
Приведя себя в порядок, я стала рыться в рюкзаке в поисках расчёски, но вместо этого достала тюбик краски для волос. Повертела ее в руках. Отражение в зеркале улыбнулось мне в ответ.
Почему бы не добавить "первый прогул занятий" и "первая окраска волос" к данному списку? Покрасить волосы в раковине школьной уборной будет той еще задачкой, но, однозначно, дома, где меня могла в любой момент застукать Аннет, это будет сделать гораздо сложнее.
Окраска дюжины прядей в ярко-красный цвет заняла всего двадцать минут. Чтобы не запачкать, я сняла рубашку и стояла напротив раковины в одном лифчике и джинсах. На мое счастье, за это время в уборную никто не зашел.
Прижав окрашенные пряди бумажным полотенцем, я сделала глубокий вдох, посмотрела на свое отражение… и улыбнулась. Кэрри была права. Волосы действительно стали выглядеть потрясающе. Аннет взбесится. И отец может заметить. Может даже рассердится. Но это того стоит, я просто уверена, никто больше не даст мне детское меню.
Скрипнула дверь. Запихнув полотенце в мусорное ведро и схватив рубашку, я влетела в кабинку. Едва я успела запереть дверь, как раздался женский плач. Через щель я увидела в соседней кабинке пару Reebok
Может, мне стоит спросить у девушки, все ли у нее в порядке? Или этим я ее только смущу?
Раздался звук слива в туалете, и тень в соседней кабинке переместилась в сторону. Щелкнул засов. Из кранов потекла вода, однако рыдания стали лишь громче.
Шум воды прекратился. Скрипнул рулон полотенец. Зашуршала бумага. Дверь открылась. Затем закрылась. Плач не смолкал.
У меня проступил холодный пот. Я внушала себе, что девушка передумала, и решила остаться в уборной до тех пор, пока не успокоится… однако плач раздавался прямо рядом со мной. В соседней кабинке.
Я сжала руки в кулаки. Это всего лишь игра моего воображения.
Медленно нагнувшись, я посмотрела под перегородку. Никакой обуви в соседней кабинке не было. Наклонившись еще ниже, я поняла, что ни в одной из кабинок никакой обуви не видно. Плач прекратился.
Рывком натянув на себя рубашку, я поспешила убраться прежде, чем стенания начнутся вновь. Едва дверь за мной в уборную закрылась, как меня окружила тишина. В коридоре никого не было.
— Ты!
Резко повернувшись, я увидела идущего ко мне сторожа и облегченно выдохнула.
— Т-туалет, — сказала я. — Я ходила в туалет.
Он все еще шел ко мне. Этот человек не был мне знаком. На вид он был одного возраста с моим папой, стрижка ежиком, одет в школьную рабочую униформу. Скорее всего, это временный работник, заменяющий мистера Тейтлэбома.
— Я-я иду в к-класс.
И начала идти.
— Ты! Вернись. Я хочу поговорить с тобой.
Единственным раздавшимся звуком были мои шаги. Мои. Почему я не слышу его шагов?
Я пошла быстрее.
Что-то промелькнуло рядом. Приблизительно в десяти футах
[12]
впереди воздух начал мерцать, образовавшаяся тень стала принимать форму сторожа в рубашке и слаксах. Резко повернувшись, я побежала.
Человек издал рык, эхом прокатившийся вниз по коридору. В этот момент за угол завернул студент, и мы с ним едва не столкнулись. Запинаясь, я извинилась и обернулась. Сторож исчез.
Выдохнув, я закрыла глаза. Когда я вновь их открыла, то синяя униформа оказалась в дюйме
[13]
от моего лица. Я посмотрела вверх… и закричала.
Он был похож на манекен, который поставили слишком близко к огню. Его лицо горело. Плавилось. Один глаз выпирал вперед. Другой — скатился вниз к скулам, щека и губы обвисли, кожа блестела и деформировалась и…
Он произнес своими искривленными губами: — Может, теперь ты обратишь на меня внимание.
Сломя голову я побежала по коридору. Дверь в класс открылась, когда я пролетала мимо.
— Хлоя? — сказал кто-то.
Я продолжала бежать.
— Поговори со мной! — раздаваясь все ближе и ближе, рычал ужасный, искаженный голос. — Ты знаешь, сколько уже времени мне приходится торчать здесь, в ловушке?
Я пролетела через двери на лестничную клетку и побежала наверх.
Наверх? Все дурочки героини бегут наверх!
Я проскочила пролет и побежала дальше вверх по лестнице.
Этажом ниже хромал сторож, его ладони сжимали перила, мне было видно его расплавленные пальцы, кости просматривались через…
Я пронеслась через двери и помчалась по главному коридору.
— Выслушай меня, эгоистичная дрянь. Все, что мне нужно, это пять минут…
Я вбежала в ближайший пустой класс и захлопнула дверь. Едва я успела отойти в центр комнаты, как сторож прошел через дверь. Прямо сквозь нее. То ужасное расплавленное лицо исчезло, и он вновь выглядел как нормальный человек.
— Так лучше? Теперь прекрати кричать, и давай поговорим…
Я бросилась к окну и начала искать способ открыть его, а затем увидела, какое расстояние было от окна до земли. По крайней мере, тридцать
[14]
футов… до мостовой.
— Хлоя!
Дверь резко открылась. В класс вошли завуч миссис Во с моим учителем по математике мистером Тревисом и учителем музыки, имя которого я забыла. Увидев меня рядом с окном, миссис Во выставила руки, останавливая мужчин.
— Хлоя? — сказала она тихим голосом. — Милая, отойди подальше от окна.
— Я только…
— Хлоя…
Сбитая с толку, я обернулась.
И тут мистер Тревис, пробежав мимо завуча, повалил меня. От удара об пол воздух вылетел из моих легких. Поднимаясь, он случайно ударил меня в живот. Вновь упав, я согнулась пополам и захрипела.
Придя в себя и открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной сторожа. Мистер Тревис и учитель музыки прижали меня к полу, в то время как миссис Во разговаривала по сотовому телефону. Я кричала и пыталась встать, но все было без толку.
Сторож наклонился прямо ко мне через мистера Тревиса.
— Ну, теперь ты со мной поговоришь, девочка, не так ли? Ведь бежать ты уже не можешь.
Я билась, пыталась ударить сторожа, отбросить учителей. Но они лишь крепче держали меня. Как сквозь туман я слышала слова миссис Во, что помощь уже в пути. Сторож придвинул ко мне свое лицо, вновь изменившееся на ту ужасную расплавленную маску. Находясь в такой непосредственной близи, я смотрела прямо в его практически выпавший глаз.
