Он тоже устал – то сани тащил, то охотился, то опять сани, то стая… Но когда я, пошатываясь, встала, надела ледяную куртку и подобрала сумку, пёс сразу же подставил спину: садись, мол, прокачу.
– А давай… дружить? – я запустила пальцы в седую шерсть. – Пойдёшь со мной по следам новых Забытых?
Пёс лишь тихо фыркнул. Поднялся и неспешно потрусил по заснеженным тропам обратно, к стоянке. Мимо поломанных елей, перепрыгивая через завалы из ветвей и стволов.
…да, я знаю, что вы давно… не при делах. Ни при каких. Большинство из вас – точно. Кто-то прячется в горах и лесах, кто-то – в шумных людских поселениях. Но всё же. Подумай. Вдруг захочешь сделать ещё одно очень важное для Шамира дело. Спасти его. И всех нас.
Пёс ссутулился и промолчал, лишь шаг ускорил.
Всё вокруг указывало на то, что нам для расправы достался «хвост» голодной стаи. Заваленная снегом стоянка и серый от усталости Зим, чуткой совой дремавший на маковке рухнувшего ствола, – тоже. Знающему пришлось поработать не меньше меня, ставя стены да чаруя ограждения, и он очень хотел спать – зевал в кулак, часто моргал, но терпел и ждал.
Я сползла со спины пса и оглянулась. До стоянки и вокруг неё – точно буря пронеслась, ломая ветки и молодые деревья, пригибая вековые ели, а после – целый, непотревоженный лес сизой стеной. Ни одной твари не проскочило.
– Ну как? – Зим встал и снова неудержимо зевнул.
– Спать, – коротко отозвалась я. – Гостей ждать?
– Нет, – знающий мотнул головой. – Никого. Думаю, зима пару дней тихой будет – много сил стае отдала.
– Надо успеть, – подытожила я.
Вырваться из проклятой долины – кровь из носу.
Ветки для костерка и лежанок даже ломать не пришлось – быстро насобирали по окрестностям. Пока Зим, зеленея от новых чар, расчищал стоянку и сугроб, пёс опять шустро куда-то сбегал и приволок, Забытые знают, из какой норы вытащив, очередную тушку. И, покосившись на добычу, я вместо отвращения ощутила страшный голод. И сырую бы, кажется, сгрызла, и немедленно. Но пришлось «перекусывать» снегом.
Сурово потратилась, точно надо передохнуть…
А вот кто-кто был свеж и бодр, так это Норов. Наш извозчик благополучно проспал всю «бурю» в сугробе и даже не осознал, какой опасности подвергался. Когда мы с Зимом по стеночкам добрались до лежаков, Норов как раз проснулся, потянулся и изъявил похвальное желание накормить «чалиров кудесников». Я выдала ему остатки трав и укропа, плюхнулась на укрытый тулупом лежак и мгновенно уснула. С последней мыслью: Шамир, как же я хочу понять что-нибудь!
Хоть немного чего-нибудь!..
Глава 4. Потерянный дом
Мы выехали спозаранку. И весь день мне было плохо. Я то спала, то просыпалась и зверски хотела есть, то снова засыпала. И даже во сне мечтала поскорее выбраться из проклятой долины на центральный северный.
Пара вёрст от Врат – и северный путь распадался на множество нитей-дорожек, ведущих в остроги, деревушки и отдельные постоялые дворы. Серединная равнина, лежащая между северными горами и южными бесплодными холмами, богатая землёй, солнцем, реками, лесами и трудолюбивым населением, всегда доброжелательно встречала гостей. И я заранее мечтала о гостеприимстве. Поесть, помыться, поесть… И отделаться наконец от чужих глаз, чтобы вплотную заняться Гордой и Дорогом.
К вечеру сильно похолодало. Тропа на морозе покрылась льдом, и псу пришлось сбавить шаг, а Зим то и дело подскакивал на облучке и наметал снега. И где-то вдали – там, откуда мы уехали, опять тихо и голодно завыла злая зима. Съежившись под тулупом, я попыталась прикинуть, сколько нам ещё ехать. Никаких ориентиров и указателей – лишь непроходимые стены древних елей и мерцающая в лунном свете снежная бесконечность.
Так, мы выехали в ночь… Потом день ехали, потом переночевали, потом опять день ехали, потом, к вечеру, – дети зимы… По всему выходит, что сегодня вечером или завтра (утром-днём) мы должны добраться до узкого ущелья, именуемого Вратами. И дальше будет легче… везде. Наверное. Ведь если именно здесь разбудили зиму, то тут она и буянит по-крупному. За пределами долины стихия, поди, не столь сурова. Ведь действительно удобное место для гадостей – каменный мешок с одним-единственным входом-выходом, в котором двое саней едва разъедутся.
Если-если…
Надо написать, да. Предупредить. Необходимо быстро проверить места, подобные Солнечной долине. Только вот что сказать тому же своему наставителю из знающих? Знаешь, Ветрен, я случайно дыхание Стужи нашла и уничтожила, надо бы остальные поискать. Как уничтожила? Ну как… А вот так… Где доказательства, что сгусток существовал? Ну, э… И как опознала его? Как-как…
Вёртка к утру сумела переползти на привычное место, немного подпиталась и теперь пульсировала на пояснице живым теплом. И, как я, хотела есть и спать. А вместо этого бдела – на всякий случай. В моменты беззащитности – и собственной, и хозяйской – в паразитах обострялось ощущение опасности.
Когда стемнело, Зим скомандовал привал. Пёс, наевшись снега, исчез в подлеске, а знающий не спешил обустраивать стоянку.
– Мы близко к Вратам, – пояснил он, когда я выбралась из саней. – К середине ночи доберёмся. И я бы рискнул пройти ущелье сейчас. Перекусим, чем получится, выдохнем, и дальше.
…пока всё тихо – читалось во встревоженных светлых глазах.
Я согласно кивнула и удалилась в лесок по тропе пса. Там, откуда мы приехали, зима сердито выла заплутавшим волком, а здесь лишь едва-едва мела позёмка и очень ярко сияла серебристая луна. И в кои-то веки не было туч. Вынырнув из-за елей на полянку, я долго-долго, запрокинув голову, смотрела в небо и считала редкие горошинки звёзд.
От луны шло мягкое, невесомое, незаметное хладнокровным солнечное тепло, и я впитывала его всем существом, пополняя «запасы». А после решилась ненадолго зарыться в сугроб – и с восторгом почувствовала, как кровь сразу заструилась быстрее, разогреваясь. И притупился зверский голод, пропала слабость и даже дышать стало легче. Есть небольшое преимущество в моём возрасте: я мало знаю, зато быстрее «поправляюсь» и согреваюсь.
Из сугроба я выбралась, услышав предупреждающий окрик Зима: «Ось, готово!» Поправила одежду, мельком глянула в чащу и замерла.
За стеной леса лучился слабый свет – золотистый, по-домашнему тёплый. Неужто не все жители долины скрылись от зимы в городах? Неужто кто-то рискнул остаться?
Я бегом устремилась обратно, пока Зим не отправился на мои поиски. Пёс отдыхал прямо у саней. Парни уже своё съели, и Норов прикорнул в санях. Знающий вручил мне единственную, «помытую» в ближайшем сугробе ложку, и я быстро доела странное, жирноватое и несолёное варево. И заодно поведала о доме.
– «Потеряшка» это, – проворчал из саней Норов и зевнул. – Точно «потеряшка». Никого живого тут нету. И дураков среди нас нету – в одиночку-то зимовать. Дороги-то вон как заметает. Не пробиться.
