Нема уставилась на меня недоверчиво и восхищённо, явно уловив тепло старой крови. Я подмигнула ей и последовала за Смешеном – в ту же дверь, откуда появилась говорящая. С зажмуренными глазами и повторяя себе: не время. Его вообще очень мало.
К счастью, в мастерской оказалось не так интересно и «волшебно», как в лавке. Горы сундуков и ящичков, из-под крышек которых торчали бумага и обрывки тканей. Занавешенные окна и пара золотистых фонарей на сдвинутых столах.
– Показывай, Ось, – чародел сел за стол.
Я села напротив него и выкопала из сумки деревяшку. Положила на стол и предупредила:
– Между нами. Пока не хочу раскрывать, где я нашла эту вещь.
Смешен глянул на меня остро, но кивнул. И присмотрелся к деревяшке. Выцветшие глаза подёрнулись туманной дымкой. Я невольно затаила дыхание. Это сторона чар была мне (пока) неведома и оттого очень интересна. Чароделы, не прикасаясь к волшебным вещам, просто смотрели и так много видели…
– Из пределов Забытых, – определил он. – Старое дерево, могучий трёхсотлетний дымник. Здесь такие не растут – они жару любят. Юг пределов. Там, где бесконечное палящее солнце, где светлая кора сгорает до черноты и чадит…
– …силой, – закончила я сипло.
– Любимое дерево народов старой крови, – кивнул Смешан и задумчиво прищурился. – Говорят, каким-то образом живое и старое дерево помогало детишкам освоить первые чары.
А на самом деле – не сгореть в азарте.
Ведь не только люди старой крови жили в Шамире – но и животные, и птицы, и насекомые, и деревья. И у нас были свои земли – земли помнящих, пропитанные жаркой солнечной силой, где искры обитали большими общинами, редко покидая их ради городов людей. И дымник, дерево «старых соков», выделяло силу, родственную нашей, и искрящие могли использовать её вместо своей, осваивая первые чары.
Но теперь это просто мёртвый кусок древесины. «Отрезанная кисть».
– Срез старый, а вот поделка новая, – продолжал присматриваться чародел. – Думаю, ей едва ли год.
– Можешь, понять, для чего она? – я подалась вперёд.
Когда он произнёс слово «дымник», у меня появилось подозрение, но хорошо бы убедиться, что не только оно. Не подозрение – верная догадка.
– Я читал, старая кровь и после смерти хранит в себе много исконной силы Шамира, – Смешен прикрыл глаза. – И были смельчаки, что обвиняли старую кровь в появлении Забытых. Дескать, каким-то образом в каком-нибудь древнем захоронении тела истлели, а кровь – нет. И слилась в одно, и «ожила», и нашла подходящее тело. Но ему мало было – мало силы для жизни. И он отправился искать её – жизнь. И силу. Думаю, ты знакома с этой легендой.
– Да, – я откинулась на спинку стула. – Но доказательств ей нет, а значит, это просто… легенда.
– Ничто не возникает на пустом месте, Ося, – тонко улыбнулся чародел. – Если легенда появилась, значит, на то были причины. И вот, – он указал на деревяшку, – заметь: и срубленная с дерева она хранит силу. Очень мало – каплю, не всякий нащупает. И я не могу, – признал честно. – Я просто знаю. Даже срезанный с дымника сучок будет долго хранить исконную силу.
…и её может хватить двум знающим, чтобы усвоить – и отсрочить встречу с Гиблой тропой. И заниматься теми делами… ради которых им вручили столь щедрый дар. И, конечно, Тихна не рискнула хранить волшебный предмет на постоялом дворе, при любопытной и недоверчивой «свекрови». Проще спрятать у «родни» да наезжать по надобности за подпиткой и «травами для супа». Вероятно, у Горды такая штука тоже есть. И узнать бы, кто этот даритель-умелец…
– И он будет вбирать новую, – добавил Смешен с намёком. – Любую. Когда своя закончится, дымник впитает и сохранит любую.
Да, ключик к странной двери оказался удивительно простым…
Пожалуй, когда всё закончится, я осуществлю детскую мечту – стану хозяйкой лавки. И освою невероятно полезное искусство чароделов. Подумать только, им не хватит сил даже на пару-тройку простейших сонных чар, на их руках едва видны метки… Зато они видят то, чего не видят другие. Клянусь солнцем, когда Смешен смотрел сквозь пелену на глазах, он видел дымник – видел вместо бруска благородное живое дерево.
А я его силу не ощутила, потому что её выпили. До капли.
И теперь ничего не ощущаю: просто деревяшка. Отчасти даже полезная.
– Годится для работы? – спросила я. – Не износился?
Чародел снова прищурился, присмотрелся сквозь дымку:
– Годится, но пообтесать бы… Если в одну и ту же бутыль наливать раз за разом новые зелья, не промывая, остаётся осадок, образуются подтёки. И в бруске всё это есть. Не раз пользовали. Хочешь, в порядок приведу?
– Хочу, – кивнула я. – Сколько?
– Пару-тройку дней займёт, – прикинул Смешен, вставая. – Может, раньше, может, позже. Если уедешь, отправлю с вестником. А деньги не предлагай, – попросил строго. – Не обижай. Свои же. И карту так забирай.
– Значит, буду должна ответную помощь, – я тоже встала. – Спасибо, мастер.
– Захочешь обучиться иль осесть с пользой в «бессильное» время – буду рад, – улыбнулся он.
Пока чародел заворачивал брусок в тряпицу и прятал в один из сундуков, я вышла из кладовой и нос к носу столкнулась с Немой. Говорящая глянула на меня отчаянно, а потом схватила за руку и потащила за собой. Подальше от чужих ушей, поняла я, покорно следуя за ней. И ожидала длинного предупреждения – уж если говорящие открывали рот, то вещали беспрерывно и долго.
Но Нема, оттащив меня в закуток у прилавка, хрипло прошептала:
– Берегись… себя.
И всё. Но так много было в этих двух словах, что меня передёрнуло. И я тихо уточнила:
– Когда?..
– Скоро. И нескоро, – говорящая крепко сжала мою руку. – Огонь. Много огня. Осторожнее.
Сердце суматошно забилось, словно это «скоро-нескоро» ожидалось вот-вот. И я с трудом его успокоила. Обернулась через плечо, не заметила Смешена и, понизив голос, быстро поведала Неме о недавних открытиях – Солнечная долина и убитые в осеннюю ярмарку говорящие и пишущие, Тихна в чужом обличье, Горда в бегах, Мирна и Дорог, дыхание Стужи, странная голодная стая.
– Предупреди, – попросила я. – Скажи всем, с кем держишь связь, чтобы не высовывались без нужды. Грядёт что-то жуткое.
Говорящая задумчиво покивала, и её глаза потемнели почти до черноты.
– С тобой пойду, – решила она. – Знаю путь. И Дорога.
– Мирна здесь жила? – я напряглась.
Нема отрицательно качнула головой.
– Но ты знаешь, где?
Говорящая улыбнулась. И я вспомнила, что мама говорила о какой-то деревушке рядом с колодцем. Видимо, дом Мирны находится именно там.
– Ухожу сейчас, – предупредила я. – Только за едой заскочу.
