– Найдут же, – я судорожно ищу возражения. – Обжитых земель мало, а знающих – довольно много. Найдут.
– На юге – нет, – она снова улыбается. – Там слишком пустынно и безлюдно. Там можно осесть и жить спокойно. И хорошо зарабатывать, ведь чары останутся при нас. И не только сезонные, Тих. Чары старой крови передаются вместе с их силой. Юг – земли богатые и свободные. И не забывай про обличья. Пусть их чары долго копятся, и менять внешность получается всего раз в полгода или, чуть чаще, лишь в свой сезон. Кроме них есть краски, одежда, голос, поведение… Решайся.
…Уже который день меня мучают сомнения. Я не хочу убивать. Не хочу платить чужими жизнями за свою. Ведь только я виновата в том, что замёрзла в лесу. И никто из старой крови не виноват в том, что Шамир пожалел меня и пометил.
Или – виноват?
Я постоянно вспоминаю красное облачко в сером мире Гиблой тропы. Что это? Что оно означало? Оно казалось таким… странным. Таким… чужим. Нездешним. Не из серого мира Тропы.
Когда я спросила об облаке у Горды, она сказала, что не видела ничего подобного и посоветовала сходить в кладовые знающих. И я собралась в дорогу – кладовых было много, всяких разных, от ученических до наставительских, от открытых до закрытых. Чтобы попасть в последние, я сочинила Снежне какую-то историю: мол, знающие – они же всё-всё знать должны, и пока нет зимы и чар, хочу узнать как можно больше, чтобы потом работать как можно лучше. Она поверила и написала мне пропуск. Горда в последний момент решила поехать со мной.
Это было ужасно скучно – копаться в пыльных залежах, хотя я узнала много интересного – о Шамире, о старой крови, о Забытых. А Горда всегда копалась там, где говорилось про Забытых – будто заболела ими, будто одержимость напала. Увидит одну бумажку – сразу глаза горят.
Я ничего не нашла, хотя перебрала многое. Очень надеялась на последнюю кладовую, но молчаливая смотрительница на мои вопросы не ответила ни словом.
И я отчаялась. Но позже, когда я уже покинула кладовую, меня догнал второй смотритель – невзрачный парнишка. Подошёл ко мне и спросил, что же я всё-таки ищу. И я призналась как на духу. Рассказала, описала и добавила, что хочу знать.
– Уверена, что облако было именно красным? – странно смотрит на меня парень. – Что ты видела цвет?
Я кивнула. Ещё бы. Он так резко выделялся из окружающей бесцветной серости.
– Есть лишь одни чары, которые выглядят как тающее облако, как дымка на ветру, – задумчиво произносит он. – Это чары старой крови – пишущих. Очень похоже, что кто-то из них вас спасал. Пытался спасти хоть как-то.
Кажется, во мне так много холода, что там нечему застывать, но от этих слов выморозило ещё сильнее.
– Кто? – спрашиваю хрипло. – Зачем?
– Не знаю, – пожимает плечами смотритель. – Может, кто-то из ваших семей дружил со старой кровью. А может, кто-то из пишущих проходил мимо, увидел умирающих и пожалел. Они такое могут – найти чужой истории возможное продолжение и написать пару слов предсказанием.
Но там… там только Снежна была. Её голос у Гиблой тропы – вот и всё, что мы слышали. Неужели она дружит со старой кровью? Или сама – пишущая? Или… так совпало?..
Но вот что странно: откуда смотритель узнал, что нас на Тропе было двое?
…Ночь, а мне не спится. Опять. Вот уже несколько дней после той кладовой я не могу спать. Я не понимаю – зачем? Почему кто-то сделал то, что сделал? Почему кто-то решил, что лучше жить так – в вечном холоде, без лица, без семьи и дома, вечно чувствуя себя в долгу, – чем не жить вообще?
И думала: лучше бы его, этого проклятого спасителя, не было. Правда. Мне не нужна эта вторая жизнь и все эти дурацкие чары.
– Отомсти, – вдруг шепчет на ухо Горда. – Давай отомстим? И вернём себе то, что у нас отняли. Если пишущие полагают, что имеют право решать за других и распоряжаться чужими жизнями – почему мы этого права не имеем? Имеем. Не так ли?
– Ты предлагаешь мстить всем подряд, – я в упор смотрю на неё. – А я не хочу всем. Я хочу добраться только до одного.
– Как ты это сделаешь без знаний? – Горда хмыкает. – И без чар? Никак. Знающие, даже когда их сезон в силе, – ничто против старой крови. Даже теплокровный говорящий тебя на куски расколет, засыплет твоим же снегом и растопит потом останки так, что не найти. Как ты до него доберёшься? Мы ведь встречаем человека и не понимаем, кто перед нами – просто человек или старая кровь. А они ощущают. И чтобы найти твоего пишущего, мы должны стать такими, как они. И научиться их находить.
Я попалась. Так хотелось узнать, кто он и зачем это сделал…
Но я поздно поняла, что попалась. И иголку в стоге сена не найти.
…Сбежать и спрятаться оказалось очень легко. В бытность человеком знающие казались мне всесильными, а на самом деле нет. Те же люди, только умеющие лепить новое лицо и вызывать ветер. Мы попросились зимой на юг Обжитых земель – и нас отпустили с облегчением: из-за малолюдности там никто не хотел работать.
А когда знающие поняли, что мы тоже не собираемся работать, было уже поздно. Мы сменили обличья и спрятались в снежных холмах. Зимников мало – очень мало, это редкий дар, и они слишком нужны в городах и на дорогах, чтобы отправлять их на поиски двух безумных девиц. А когда зима закончилась, наши руки без чар стали почти обычными – да, грубая обветренная кожа, но и всё.
И про нас забыли. Решили, что мы сами сдохнем без полезной работы – таких Гиблая тропа забирала быстро, в четверть сезона. Но именно на юге мы и нашли очень ценную старую кровь – искру. Я лично её не видела и не сразу поверила. Ведь они же вроде как сгинули. Вот только итог встречи был такой…
Не знаю, как Горда её вычислила. Она всегда отговаривалась кладовыми знающих. И как смогла убить – тоже не знаю. Она владела большим, чем казалось – уже тогда. Так у нас появилось первое общее солнце, запертое в небольшом куске дерева. Где Горда взяла дымник, я тоже не знала. Сама она объяснила, что у искры. И, наверно, это правда – это же их дерево, искрящих.
А после, когда зима с весной кончились, и мы снова сменили обличья, Горда убедила меня в том, что горные долины – тоже хорошее место, чтобы скрыться. Отшиб обитаемого мира – глушь, куда крайне редко заглядывают знающие и где хранится много интересного.
Я поздно поняла, зачем её понесло именно в Солнечную долину. Я бы отказалась, если бы узнала.
…В долине нашлось очень много сырой магии. Столько, что нам хватило бы надолго и без убийств, но Горду уже было не остановить. Ей всё казалось мало. Сначала я думала, это жадность. Но потом поняла, что она боится.
Боится остаться без запасов силы и угодить на Тропу.
И боится… кого-то.
Она всё время оглядывалась, всё время тревожилась, даже почти не спала. Когда я прямо спросила – мол, кого боишься, – Горда лишь улыбнулась натянуто и туманно ответила, что старой крови. Искры. Что раз одна уцелела, то есть и другие. А они связаны общей памятью. И, хоть она и убивала в другом облике, хоть и не оставила следов, кто-нибудь сильный мог прочитать память убитой, найти зацепки и пойти по следу.
