– А до городов – ток морями, да, – закивал первый. – Ток через порты терь. Застряли мы тут, братцы, ох, застряли! Помяните моё слово! И я лично остаюсь. Не то туды дёрнешься – сюды, и ва-аще на улице останешься, все места позанимают!
– И то верно, – вздохнул третий. – И я.
Они подавленно замолчали, усердно задымив трубками, и хозяин с извинениями донёс до меня завтрак. Я неспешно взялась за яичницу и прислушалась к торговцам.
– Унылая дыра, – ворчал один, – хоть до Лоскутного, что ль, добраться? Он-то поболе будет. Складов хоть на всех хватит.
– Ой ли? – покачал головой другой. – Ежели мы все туда нагрянем – хватит ли?
– А уверен, что товар целёхоньким доставишь? – ухмыльнулся третий. – Я, пока сюда пробивался с Туманной, три воза бросил у Врат. Попортила погода.
– У тебя ж жратва, – отмахнулся первый. – Она сразу, чуть сыро иль холодно, кончается. Ткани выдержат.
– Если их метелью не унесёт вместе с санями, – обиделся третий.
– Будет, други, – примирительно заметил молчавший доселе четвёртый. – Доставим иль не доставим – это как повезёт. В другом вопрос. Кто повезёт? Кто рискнёт?
– Зимника местного нанять? – предложил второй. – Чтоб провёл до Лоскутного?
– А отдаст его староста? – усомнился первой. – Видал я его давеча, вечером. Старосту-то местного. Боится чего-то. Сам не свой. Всё оглядывается да трясётся. И глаза такие… То ль хмелю перебирает он, то ль не спит.
Я насторожилась, внезапно вспомнив о Горде – боялась, оглядывалась, не спала… Завтрак, который я планировала тянуть до тех пор, пока ведутся беседы, кончился мгновенно. Я торопливо проглотила сбитень и оставила на столе щепотку мелких монет.
Староста, значит…
Метель по-прежнему мела, и сейчас это было мне на руку, ибо пробиваться мимо стражников долго и нудно, а староста наверняка живёт за третьей стеной. Я пробралась проулками ко второй стене, попутно позаглядывала в окна постоялых дворов, убедилась в отсутствии людей и закинула на вторую стену верёвку.
Боится, недосыпает… Во что же он ввязался?
За второй стеной тоже белел лес и высились сугробы. Я мягко спрыгнула вниз, быстро намотав верёвку на кулак, и проложила короткую солнечную тропу. Замело её почти сразу, едва я добралась до первого дома. Здесь уже жили местные – и тоже, как и приезжие, в большинстве своём спали. Либо встали, но откапываться не спешили и ставни не открывали.
Я прошмыгнула проулками к третьей стене и снова огляделась. На воротах в острог – никого, все попрятались. Мне при столь «сквозняковом», тонко-порывистом ветре не хватало сил ощутить людей – отличить один сквозняк от другого, природный ветер от чувства холодной крови, а вот Вёртке хватило. Высунувшись из рукава шубы, она повертела головой и подтвердила: никого. Даже в окнах. И я живо перелезла через третью стену.
Здесь, где наверняка жил зимник, где непонятно чем промышлял староста, где ветра не было вообще и снег не стоял сплошной стеной, где всё расчищено и зачаровано, необходимо соблюдать осторожность и не попадаться на глаза. И уж если идти – то только в нужный дом и очень быстро. Спрыгнув и очутившись в небольшой голой рощице, я закопалась в сугроб и затаилась, велев Вёртке найти жильё старосты.
– На нём должно быть защиты больше, чем на других домах, – подсказала я своей спутнице, и она споро скользнула в снег.
А я осталась ждать, то и дело выглядывая из сугроба. Низкие костлявые ветки почти ничего не скрывали – разбросанные отдельными «гнездами» добротные трёхэтажные дома за низкими оградами, открытые ставни, заколоченная полуразрушенная башня, ухоженные деревья и кусты вокруг домов. И, отметила, рискнув привстать повыше, до брусчатки выскобленные дороги.
Но пока, как и в городе, ни души.
Вёртка вернулась быстро и со сведениями. Оказывается, чары искать не нужно – на дорогах и у каждого дома были указатели, где кто живёт и как куда пройти. Я сняла мешающую одежду, закидала вещи снегом и закуталась в невидимость. Нет, во что же он всё-таки влип?..
Староста жил дальше всех – за башней, в огромном и неказистом на вид доме, больше напоминающем небольшой замок из старых сказок. Четыре этажа, маленькие окна, неприметные низкие двери, высокая ограда, вместо сада – густой смешанный лес неприступным кольцом. И наверняка есть подземный ход. И, спасибо Вёртке, я даже знаю, где.
Даже невидимкой я шла к цели, спрятанной за дальней стороной ограды, в леске, очень быстро и осторожно. Вёртка сообщила, что под землёй скрыта длинная сеть подземных коридоров, выходы из которых есть в разных точках – от ближайшей за оградой до в версте от города.
Когда Забытые шли по старому миру с облавами, они оставляли после себя сплошные руины – замороженные, оплавленные, затопленные. Люди прошлого об этом помнили, и все крупные остроги Обжитых земель строились на глубоких подземельях с многочисленными наружными выходами – единственном шансе выбраться из-под завалов, спастись и унести ноги подальше от напасти.
А вот люди настоящего, кроме владетелей отдельных острогов и старост остальных, вряд ли знают о подземьях и грядущей беде. Они давно не верят в старые сказки. И в их повторение.
Вход в подземелье пришлось раскапывать. Им явно давно никто не пользовался: вместо крышки – тяжёлый мшистый валун, заваленный землёй и снегом. Вёртка, покрутившись, доложила, что рядом никого нет, и снег я растопила, а под камень запустила искры. Соткавшись в маленькое солнце, они вышибли валун, как пробку из бутылки. И сразу же в яме показались полуразрушенные ступеньки. Пропустив вперёд свою спутницу, я нырнула в проход, напоследок вернув на место камень и взвихрив снег. На всякий случай.
Коридор выглядел убого и заброшенно – низкий, сырой, осыпающийся. Корни деревьев оплетали стены, путались в ногах и свисали с потолка. По полу валялись выбитые корнями камни старой кладки – там, где укрепляли стены или потолок, где делали ниши для «быстрых» запасов пропитания или перекрывали дорогу мелким водяным жилам.
Это уже давно не спасительный путь. Это могильник. Я даже подумала, не вернуться ли и не прошмыгнуть ли со двора невидимкой, но с сожалением от этой мысли отказалась, вспомнив неприступные двери и небольшие закрытые окна. В последние не пролезь, а первые непонятно, когда откроются. А, судя по состоянию «спасительного» подземелья, выход отсюда может быть перекрыт так, что без чар и грохота не взломать. Если он вообще сохранился, в чём я с каждым следующим шагом сомневалась.
Ладно, не выйдет – вернусь и попробую дождаться своего невидимкой.
До входа в дом мы добрались быстро: сотня шагов по «бездорожью» – развилка – более ухоженный проход без обилия корней и обрушений – ещё сотня шагов – и длинная лестница наверх. Потрескавшиеся каменные ступени, сырые и грязные, уводили в такую черноту, что я скатала из искр шарик и кинула его вперёд. И лишь тогда поняла, что лестница – это своеобразный и очень длинный коридор. Ступени – низкие, и они то наверх стремились, то обрывались короткой площадкой, чтобы сначала увести вниз, а потом опять поманить к выходу из подземелья.
