Тем более что я – ребёнок. Подросток. Поэтому ко мне вышло дыхание Стужи, поэтому вылезла тень-на-снегу. От взрослой искры паразиты бы уже такого дёру дали…
– Вёрт, внимание… – прошептала я одними губами. – Выведи людей. Как хочешь. Спалю всё к Шамиру.
Внизу вспыхнуло жаркое пламя. Голос Метня пару раз беспомощно окликнул меня, но с руганью скрылся за хлопнувшей дверью. По лестнице взбежала огненная тропинка. «Ветки», почуяв солнечный огонь, замедлились, но ненадолго. Миг – и они продолжили движение, ускорившись.
А я ждала. Я понятия не имела, сколько снежных паразитов протащил тот старик, но помнила – чтобы дать отпор или напасть, они должны быть в одном клубке. И, ощущая, как мелко дрожит постоялый двор, почти видела, как твари стекаются сверху и снизу – тянутся по полу, стенам и потолку к основному клубку, соединяясь с ним. И ждала.
Паразиты ударили первыми. Стены треснули, выпуская ледяные плети, по ногам хлестнуло, на голову что-то упало. Мои искры дружно прижались ко мне, образуя сплошной кокон, и плети отдёрнулись – те, что успели. Тварь противно взвизгнула, и коридор вновь заволокло вонючим туманом.
Я хорошо помнила подсказку предка: сначала отбить несколько первых ударов, а потом, едва паразиты «задумаются»… Пока плети исступлённо лупили по солнечному колпаку, я быстро сотворила маленькое солнце, закрыв его паутиной и начинив «подарком». Столь мелкие чары не должны отпугнуть почуявшего старую кровь паразита… И, да, не вы одни, сволочи, на подарочки горазды. Мы тоже кое-чему научились.
Плети заметались неуклюжими змеями, ища брешь, и я чуть-чуть приоткрыла защиту. Плеть радостно стрельнула внутрь и сослепу вцепилась в подсунутый «подарок» – обвилась вокруг солнышка, как вокруг моей руки, сжала кольца…
От визга я едва не оглохла, а постоялый двор так тряхнуло… Плеть задёргалась, но моё солнышко, распустив колкие лучи, вцепилось в паразита мёртвой хваткой. Он рванул обратно, пробив брешь в стене, а я развернулась и метнулась вниз по лестнице.
Раз, два…
Постоялый двор снова тряхнуло – да так, что с потолка посыпались мелкие камни, а лестница рухнула. Я едва успела перемахнуть через прогнившие перила. Приземлилась на четвереньки, залатала парой искр дырки в защите и подняла голову. И выругалась.
Тьма и все гиблые затмения…
Старуха-хозяйка – белая как снег, с пустыми глазами – поймала Вёртку и отчаянно тянула мою подругу за голову и хвост в разные стороны. Обедню, грязную, с перевёрнутой мебелью, заливал мягкий тёплый свет, в очаге полыхал огонь, но, к сожалению, Вёртка уже использовала накопленную для чар силу.
Почти.
Я швырнула в старуху пригоршню искр, и те впились в ледяное тело, вгрызаясь в ледяную плоть. Старуха… зачесалась. Мёртвым не больно, но чужая сила жжёт паразита, и она зачесалась, захлопала себя по бокам. И Вёртка, воспользовавшись моментом, вывернулась из кулака, скользнула в разодранный рукав, и старуха резко замерла – и упала как подкошенная.
Шипение, чавкающий звук, и к моим ногам шлёпнулось нечто, напоминающее лягушку. И я не медля спалила её, не пожалев очередное солнышко.
– Иди сюда, – я протянула руку, – какая же ты молодец… И почему же мы с тобой их не распознали-то?
А впрочем… Ледяная кровь среди бесконечной метели и столь же ледяной зимы. И всё этим сказано. Мои изгоняющие чары они даже не заметили, как и я – паразитов. Надо понять – как. Как их распознавать… иначе. Зима же только-только началась. И, судя по предсказанию духа излома и количеству «подарков», будет непростой. Мягко говоря.
Но Вёртка на руки не далась. Встав столбиком, она зашарила круглыми глазами по сторонам, и воздух вокруг неё мелко зарябил. Я вскочила на ноги и встревоженно огляделась. Паразит, если и уцелел хоть один, наверняка ушуршит на тот же чердак отлёживаться, и найти и добить его будет просто. Кто ещё?..
Дом замер. Со второго этажа лился солнечный свет, на первом заметно потеплело. Я не чувствовала ничего странного, но Вёртка явно что-то (или кого-то) чуяла. Искрящие глаза погасли, став угольно-чёрными, а воздух зарябил чаще. Я на всякий случай завернулась в защитный кокон и сжала в кулаке следующее солнышко.
Снова потянулось томительно ожидание – но куда томительнее и страшнее, чем прежде. Тогда я знала, кто ударит, как ударит и даже предполагала, когда. Сейчас я не знала ничего. И это пугало больше проснувшегося зверя Стужи.
Наверху что-то грохнуло, и я нервно подскочила, заозиралась, а вот Вёртка даже не шелохнулась, лишь угольные глаза стали больше, а поза – напряжённей. Я посмотрела наверх, на второй этаж, отметив поблекший свет. Видимо, что-то из перекрытий рухнуло… И снова. Я вздрогнула, но по сторонам уже не смотрела – только на Вёртку. И поняла: похоже, некто стоит на улице – замер неслышно, подобно моей верной подруге, и ждёт. Подходящего момента. Или… не знаю.
И, успокаиваясь, я начала плести чары. Понятия не имею, что за очередной «подарочек» затаился на тёмных улицах Заречного, поэтому приготовлюсь… к чему-нибудь опасному. У искрящих есть чары «ото всего», применимые ко всему. Тем более жалеть нечего – ни живых рядом (староста с другом явно были далеко – я их не ощущала), ни дома… целого.
«Клетка», солнечный круг, пару «ножей» в рукава, верёвку кольцом на плечо… За привычной мелкой работой я сосредоточилась, собралась и поняла, что готова к кому угодно, хоть к очередному клубку паразитов, хоть к правой руке Стужи, хотя мне она не по зубам.
А явился человек. Всё тот же «заблудившийся» дедок.
И когда он появился на пороге постоялого двора, я поняла, что угадала: «старуха», «дети» и «ездовой пёс» были – и был мощнейший морок. Чтобы привлечь моё внимание, чтобы заманить в острог. А после в ход пошли отталкивающие чары, чтобы нос в чужие дела не совала преждевременно. И я поддалась.
Пока снова не увидела «старика» своими глазами.
Я с болезненным интересом наблюдала, как дрожит его личина – зыбким знойным маревом, смазывая черты и с потрохами выдавая главное. Он двигался как молодой – быстро, гибко, бесшумно. И явно был выше ростом, чем хотел казаться. И сейчас использовал иные чары обличья – не знающих, за которыми правды не видела даже я. Нечто другое… летнее.
Вероятно, тот, кто сотворил зимний дорожный морок, уже далеко отсюда. И личинные чары знающих давно кончились. А родными жаркими чарами меня не обмануть. Летник?..
– Искра… – прозвучало глухим ругательством. – Вот как такая мелкая, жалкая и паскудная девка могла испортить столь сложное дело?..
– А портить всегда легче, чем творить, – я ухмыльнулась, пряча за спиной солнышко. – Ломать-то – не строить.
«Старик» уставился на меня, силясь что-то рассмотреть, не увидел и сплюнул недовольно. Я напрялась. С мгновение он делал вид, что осматривает разгромленную обеденную, а потом ударил – резко, внезапно, отточенно. Но и я не дремала: искры опять взвились растревоженным роем, свивая «улей», а на полу засиял солнечный круг.
