– Э-э-э…
– Он не нарушил ни одного закона Ярмарочного, – невозмутимо заключила я. – То есть удерживать его в темнице незаконно. Если вы не согласны… пожалуйтесь Мудрым. А я отправлю им вестника насчёт настоящего нарушителя. Доброй ночи, чалиры.
Я спокойно прошла мимо возмущённой троицы. Зим сутулой тенью следовал за мной, шаг в шаг.
– Ты и правда отправишь? Вестника? – не выдержал он наконец, когда мы отдалились на приличное расстояние.
– Нет, – снова зарябил снег, и я накинула на голову капюшон. – Иначе ты быстро окажешься на месте Вьюжена. Стражники не поймут, что его темница пуста. Безумных знающих кормят и поят, спуская еду через люк на потолке. А крысы и прочья гнусь есть везде, и чары им не указ. Народ нескоро сообразит, что в темнице Вьюжена пусто. И мы за это время должны понять, кто, как и почему убил старосту, найти Горду и свалить отсюда на всякий случай. Обличье смени.
Сопящее молчание, и недоумённое:
– Что тебе за дело-то до меня?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Но вообще-то нам положено помогать своим. И вообще-то я не выбралась бы из Солнечной долины без тебя. А ты не выберешься чистым из Ярмарочного без меня. Смени, говорю, обличье. Пусть тебя тут видели немногие… нечего отсвечивать без повода. Если Вьюжена начнут искать и не найдут, даже его амулет-«имя» мало чем поможет. И сразу вспомнят, кто сидел с ним по соседству и почему. Твоё «имя» никто не видел?
– Не знаю, – честно признался знающий. – Меня же вырубили.
– Плохо, – я качнула головой. – Тогда сними амулет и спрячь куда-нибудь. Для всех местных – потерял. Со мной такое часто бывает.
– А для Мудрых? – прозорливо уточнил Зим.
– А для Мудрых, – я посматривала по указателям, выбирая дорогу, – придумаем. Потом. Прежде надобно узнать необходимые детали и понять, что всё-таки случилось. В одном тебе очень повезло – вестника никто не отправил. Да и головы Мудрых болят совсем не о каких-то внезапно умирающих старостах.
– А откуда ты знаешь о вестниках, спрашивать не стоит, да? – досадливо заметил Зим.
– Ну почему же, – хмыкнула я. – После смерти старосты прошли сутки, а Мудрых здесь до сих пор нет – ни одного. А их наверняка полно у Сердца. Расстояние от него до Ярмарочного – дневной переход. С вестником хоть кто-то, хоть начинающий, точно бы появился. А никого нет. Значит, и вестника не было. Значит, есть шанс эту гнусную историю замять или представить так, как нам выгодно.
– Точно… – пробормотал знающий. – Именно так ты и провернула дело с Тихной в Солнечной долине? Пользуясь тем, что никто ничего не узнает?
– Примерно, – улыбнулась я безмятежно, но на Зима глянула остро и предупредительно.
Он понял и заткнулся. И мы наконец добрались до нужного места.
– Дом старосты? – понял знающий.
– Да. Я пошуршу там, а ты пойдёшь в город.
– Разузнать о знающих? – уточнил Зим.
– Всё, что сможешь. Имена, адреса. Где жили, где появлялись чаще всего, где их видели в последний раз. Вести, слухи, сплетни. Всё, – я нетерпеливо оглянулась на дом – единственный, где слабо лучились светом окна. – А я поищу тело. Хотя не так важно, кто убил и чем. Важно – почему.
Семья старосты Метня много лет хранила тайные ключи к зверю Стужи. Что хранил староста Ярмарочного? Отчего весь город, кроме острога, мерцает волшебным светом?
– Сделаю, – знающий кивнул, и его облик поплыл, становясь из малоприметного совсем неприметным.
Сутулый и неопрятный бородач в потрёпанной одежонке – один из тех нищих невидимок, на которых никто никогда не обращает внимания. И вроде удачная внешность, но…
– Заговоришь о знающих – сразу в чём-то заподозрят, – заметила я с сомнением. – И варежки нужны. Здесь хорошо знают, чем знающий-зимник отличается от голодранца.
– Не заподозрят, – Зим щербато улыбнулся. – Я не собираюсь спрашивать. Город не спит – волнуется, боится, ждёт подмоги. И говорит о ней, уверен. Довольно просто ходить и слушать. И обещать за медяк рассказать лживую сплетню, чтобы получить пинок под зад и хвастливую правду.
– Ну ладно… – я нахмурилась. – Дай Шамир, получится. Утром встречаемся… где? Ты где остановился?
– Где остановился – туда ходу уже нет, – он качнул патлатой головой. – Залезу в окно, заберу вещи, оставлю деньги – и обратно в город. Найду подходящее место, – и на его раскрытой ладони замерцала крупная снежинка, – пришлю вестницу.
– Идёт, – я расправила плечи. – Удачи, Зим.
– Погоди, – он спрятал снежинку в карман и нерешительно спросил: – Ты и правда думаешь, что Вьюжен… это Забытый?
– Нет, конечно, – я качнула головой. – Не Забытый. И даже не его подобие. Это… заготовка. То, что может стать Забытым, если выдержит. Но выдерживают мощное вливание сил далеко не все, поэтому в своё время Забытых и было так мало – всего четверо. И я не знаю – правда, Зим, – кто способен выдержать. Но есть предположение, что новых Забытых не будет. Будут старые – отлежавшиеся в спячке. Для жизнедеятельности им нужно очень много сил, и эти «заготовки» – недознающие – вскрывают древние кладовые, выпуская в мир необходимую силу. И, вероятно… – я запнулась.
– И новые тоже появятся? – поёжился Зим.
– Да. Они будут новыми. Но они будут прежними. Страшными, мощными, разрушительными и дико голодными до силы старой крови.
– И у тебя есть доказательства? – глаза знающего странно засветились. – Тому, что прошлое повторится?
– Есть, – я кивнула. – Неоспоримые. К сожалению. Людская память коротка. И ещё короче память об ужасах. Вам не живётся спокойно, пока помнится о кошмарах прошлого. А старая кровь не может позволить себе такой глупости. Без знания прошлого, Зим, нет будущего. Ни у кого – ни у нас, ни у людей, ни у Шамира. Старая кровь бережёт каждую крупицу памяти. И у каждой крупицы есть своё место на огромном полотне истории. Да, там немало и белых пятен – того, о чём странным образом забыли даже помнящие. Но и понятного немало. Мы ждали повторения, Зим. Мы наблюдали и постоянно сверялись с тем самым полотном, сравнивая события, явления… необычности. И теперь, когда время пришло… Да, у меня есть доказательства. Много.
– Хоть одно? – требовательно и с жадным любопытством.
– Когда в последний раз зима – или весна, лето, осень – начиналась не в срок? – задала я ответный вопрос. – Почему нынешняя зима, презрев старые законы природы, случилась так рано? Слишком рано? Десять дней, Зим. Это много. Это очень много. И это неспроста, поверь.
– Но прошло же столько… – Зим шумно выдохнул. – И помнить, и повторять…
– У памяти нет возраста, – я грустно улыбнулась. – А у важных незавершённых дел – срока давности.
– Я хочу знать, – он настойчиво посмотрел на меня. – Расскажешь? Потом?
– Не всё, – предупредила я. – Некоторые тайны являются частью старинных секретов моего народа. Их я раскрывать права не имею.
