Закончив и успокоив растревоженное, я вернулась к своим вещам, перекусила, зарылась в сугроб и крепко уснула. И никаких воющих мертвяков или туманных острогов не случилось. Беглянки выпили всё до капли, уничтожив волшебную необычность. К добру или к худу…
Посмотрим.
Ночь прошла тихо и удивительно спокойно. Я надеялась, что бывшая знающая явится за старой кровью, но она или не осмелилась, или не нуждалась. Или не поняла, кто я такая на самом деле. Проснувшись до рассвета, выкопавшись из сугроба, я умылась снегом, доела остатки харчей и привела себя в порядок. И стряхнула с запястья нужную «родинку», сжав её в кулаке и ощущая, как кровь тянется к своей «хозяйке».
Найду. И беседа наша будет очень короткой.
В город я проникла невидимкой, чтобы не мозолить глаза страже. И невидимой, прошмыгнув мимо немногочисленных «откапывающихся», подобралась к первому постоялому двору, указанному лекарем. Остановилась в узком проулке, провела рукой по стене и ощутила знакомую волну тёплой обереговой силы. От хворей, от дурного глаза, от промерзания, от шаловливых духов излома… Всё необходимое на месте, и нет ничего лишнего.
Идём дальше.
«Родинка» была очень горячей, словно её «хозяйка» находилась рядом, по ту сторону стены, но я не верила этому обманчивому ощущению. Кровь чувствует своего одинаково сильно и в тысяче шагов, и в шаге от цели. И я не поленилась придирчиво изучить каждый из трёх постоялых дворов, чтобы открыть дверь своего и хмыкнуть. Давно не верю в совпадения и случайности, но иногда так пути-дороги сходятся, что волей-неволей проникаешься игрой случаев. Именно здесь, кроме ощущения, наконец-то появился образ.
Потоптавшись на крыльце и стряхнув с одежды снег, я открыла дверь и зашла внутрь. И сразу услышала грохот – хозяйка уронила поднос. Кажется, пустой.
– Чали… – и столько непритворного удивления в голосе, что аж верить хочется, столько радости… – Что с тобой? Как ты…
– Скучно, – поведала я доверительно, снимая капюшон. – Ни чудищ, ни городища, ни даже голосов мёртвых. Нет у озера чудовища, и никогда не было. И тебе об этом известно.
Она попятилась. Обычная неприметная женщина: увидишь – едва ли заметишь, а заметишь – сразу забудешь. Волосы под тёмным платком, бесцветное лицо, серое платье с передником, стоптанные башмаки, грубые руки без меток знающего, каким-то образом стёртых. И если бы не капелька её крови в моей ладони – никогда бы не догадалась. Даже не подумала бы. Даже не заметила, несмотря на вчерашнюю заботу.
Кроме нас в небольшой обеденной никого не было. Столы и скамьи полукругом у окон, зашторенный вход на кухню, тени по углам, снежный сумрак. Мы одновременно глянули на ведущую наверх лестницу, но я успела к ней первой. И подняла руку, раскрыв ладонь – вокруг застывшей капли крови закружили белые искры.
– Тихна, верно? – я не мигая смотрела на замершую «хозяйку». – Так тебя звали в прошлой жизни. Где твоя спутница? Когда вы расстались?
Она лишь головой качнула, а взгляд стал таким… сожалеющим. Обо мне. О том, что я не попалась ей раньше.
– Ладно, – я кивнула. – Хочешь молчать – молчи. Твоя кровь всё расскажет честнее и быстрее.
– Искра… – женщина прикрыла глаза. – Твоя сила отвела бы меня от Гиблой тропы навсегда. Если бы знать… Нам попадалась похожая, но я не очень-то в неё верила. Сама-то не видела. Вы же, говорят, сгинули. Давно и навсегда.
– О, нет, – я улыбнулась, – мы всего лишь распустили слухи. Искрящие живы. И готовы, – я шагнула к «хозяйке», и мою руку объяло искристое пламя. – Осна – так нарёк меня наставитель из знающих в честь силы осени, которая подарила мне вторую жизнь. Верна – так меня называла мать. Запомнила?
Она недоверчиво распахнула глаза:
– Зачем?..
– У вас связь, – я прищурилась, – со второй. Кровная. Так передай ей – пусть ждёт. Я найду её на любом краю мира. И убью. И вытяну все тайны из её крови, – я пошевелила пальцами второй руки, потирая «родинку». – И узнаю, кто вам рассказал о посмертных тенях. И не только. Сядь.
У стены шевельнулась одна из теней. Уводящая давно ждёт – давно ходит рядом… И Тихна ощутила её присутствие. Без сопротивления опустилась на ближайшую скамью, закрыла глаза и сипло попросила:
– Не говори мужу…
– Он тебе не муж, пиявка, – я резко взвихрила вокруг неё осенние листья, стирая лишние годы жизни, и посмотрела на тень. – Забирай. Твоё. Оставь мне немного крови. Прошу.
Лопнули вены, и кровь из безвольного тела потекла ручьями, быстро унося жизнь. Я села на пол, коснулась крови и быстро начертила ею нужные символы. А потом наверху заскрипели половицы – «муж» проснулся. И я ускорилась.
– Встань, – на кровяных подтёках заплясали искры. – Останься со мной. Веди меня.
На полу чётко обозначилась тень, слепленная из багровых клякс. А тело беглой знающей вспыхнуло и осело пеплом.
Заходили ходуном старые ступеньки, и я едва успела спалить последние следы ритуала.
– Чали? – а вот радости хозяина верить хотелось. Как и его удивлению. – Когда ты вернулась?
– Недавно, – я обернулась через плечо и ровно сказала: – Озеро чисто. Никаких чудовищ, клянусь памятью, там нет. Они не с озера пришли. Они ждали в городе и устроили ту… панику. И жены у тебя тоже нет. Прости, чалир. Не поняла сразу, что рядом с тобой в чужом обличье жила одна из тех знающих, что сорвали ярмарку.
– А я говорила, – раздалось сверху скрипучее. – Говорила, что эта тварь – не Зарна. А ты не поверил, дурачьё.
Хозяин постоялого двора грузно плюхнулся на ступеньку, а позади него, закутанная в лоскутное одеяло, показалась старуха, древняя, как солнце Шамира. И я сочла за лучшее сбежать. Когда хладнокровные выясняют отношения – это хуже стихийного бедствия. Да и всё, зачем пришла, я сделала.
– Не поминайте лихом, – я накинула на голову капюшон. – Я не вернусь.
И сбежала, окунувшись в заснеженное утро.
Постояв на крыльце и переведя дух, я оглянулась: новая тень следовала за мной шаг в шаг, невидимая для других. И уже указывала направление поисков. Приблизительное, но всё-таки. Осталось дождаться Вёртку и добраться до зимника. Солнечная долина – самая крупная и многолюдная из окрестных, здесь обязательно должен быть хоть один знающий, работающий с чарами морозов и снегов. Община на этом настаивала.
Острог понемногу просыпался. Выползали на улицы люди с лопатами, санками и песнями, над домами затемнели дымки, откуда-то потянуло медовым травяным чаем и горячей сдобой. Я расправила плечи, спустилась с крыльца и побрела по улочке на запах еды. Перекусить, пособирать сплетни и слухи – вдруг кто-то решит, несмотря на погоду, тронуться в путь…
Вёртка вернулась, когда я доедала рыбную похлебку и снова размышляла о внезапной зиме. Тёплое тельце пощекотало спину, привычно кольнуло в копчик, и я выпрямилась, вслушалась в шелестящую речь своей спутницы. Зимник – в дне пути отсюда, в Солнцеясном. А добраться туда можно с помощью местного лихача по прозвищу Норов. Правда, прежде его надобно протрезвить, да и монет он берёт немало… Но для такого дела я ни заклятий не пожалею, ни денег.
