Да.
Но вслух я этого не сказала. Из чисто детского упрямства.
– Прав, – знающий расслабленно сунул руки в карманы расстёгнутой куртки. – И, между нами говоря, я готов поверить.
– А с чего ты взял, что я буду тебя убеждать? – угрюмо огрызнулась я.
– Чтобы вспомнить, – Зим снова улыбнулся. – Восстановить все детали этого… полотна истории.
– Тебе просто любопытно, – я остановилась и посмотрела на знающего в упор. – И неохота сидеть в одном городе, делая одну и ту же работу. Но то, чем я занимаюсь, – это не развлечение. Не представление на подмостках. Не игра на потеху толпе. Это опасно. И очень трудно.
– Понимаю, – он ответил серьёзным взглядом. – Но в том и смысл. Трудное и непонятное всегда интересно.
– Смысл… – я с ворчанием отвернулась. – Далеко не всё в этом мире имеет смысл. Чаще всего мы сами его придумываем, чтобы усилия не казались напрасными, а цель – глупой и пустой.
– Травна, – напомнил Зим, не споря. – Зачем она?
– Сколько отсюда до Обители знаний? – я нахмурилась. – Сутки, так?
Мы подошли к караулке, а там – никого. Ещё и на этих бездельников время тратить…
– Так. Если сейчас поедем – к утру будем, – подтвердил знающий. – А то и шустрее, если найдём Норова. Так зачем?
– На чай, – повторила я. – И не доставай пока вопросами. Ищем стражу, узнаём, кто за старосту, выдаём легенду, посылаем в общину вестников с просьбой прислать сюда зимников… И встречаемся у первых городских ворот. И запомни: знающих, как и старосту с семьёй, убил Вьюжен. Виновен он или нет, уже неважно. Ему – точно. О Горде и остальном – ни слова. Он убил, и его забрала Уводящая. Перенапрягся парень. Всё.
– Не то за правду спалишь? – хмыкнул Зим. – Лады. Не доверяешь? – заметил прозорливо. – Общине?
Я поколебалась и осторожно ответила:
– Не могу понять. Это дело – как клубок ниток. Столько намешано, переплетено и перепутано… Я не могу понять всего. Поэтому пока всё держу при себе, от знаний до языка за зубами. И тебе придётся делать то же самое. На кону многое, Зим. Очень многое. И проиграть мы не имеем права.
– Лады, – повторил он. – Значит, на чай? И именно к Травне?
– Верно. Помнится, она заваривала вкусные и душистые чаи. И, кстати, Травна – говорящая. Старая кровь. И, да, я ничего насчёт тебя пока не решила. И вообще, тебе ещё у наставительницы Снежны отпрашиваться. Это я сейчас – вне сезона и относительно свободна. А на тебе обязанности. Не радуйся раньше времени.
И, Шамир, честное слово… припомню!
Глава 13. Воспоминания-напоминания
Зима так и распирало от любопытства, но он стоически молчал. И до Обители знаний (так изначально назывались кладовые для книг, свитков, бессчётных легенд и пыли) мы первое время ехали в тишине. Я то чутко дремала в санях, то поглядывала на знающего, но он оказался терпеливым до неприличия.
Норов примчался шустро – получил весточку-снежинку от Зима и нагнал нас в пути. И был бесконечно рад снова работать на двух «чалиров кудесников». Выглядел он не в пример свежее и бодрее, чем в первую нашу встречу, и украдкой благодарил меня за чары, развившие в нём такую силу воли. Я серьёзно кивала, а про себя ухмылялась.
Потому что никаких чар на него, кроме первично протрезвляющих, не накладывала. Норов держался на одном лишь страхе смерти. Который работает лучше любых чар, если задать ему верное направление и как следует припугнуть человека. И, конечно, вера.
Вообще страх плюс вера – мощная сила. Даже в хладнокровном. Нет, особенно – в хладнокровном.
В дороге я расспросила Норова о соседнем городе – Гостевом, и извозчик бодро заверил, что там всё отлично. И знающие на месте, и вообще полный порядок. Я смутно попыталась припомнить, есть ли у города владетель, но не вспомнила. И спросила на остановке.
– Кажись, не, чали, – отозвался Норов, поглаживая пса. – Кажись, староста там. А владетелей никогда и не было.
Пёс кивнул, подтверждая слова извозчика.
– Это важно? – встрял Зим.
– Возможно, – туманно ответила я.
Мы остановились ненадолго – спокойно перекусить тем, что я прихватила с постоялого двора.
Отвернувшись от своих спутников, я вяло жевала булочку и лихорадочно размышляла о том, знают мои искры или нет – нащупали ли связь между кладовыми Забытых и городами с владетелями. И отчаянно мечтала о вестнике – передать знание. На всякий случай. Да, старшие искры умнее и мудрее меня, но в этом и заноза: мудрецы зачастую ищут сложности там, где их нет, и не замечают простых вещей и связей между ними.
И как бы, как бы, как бы… Мои солнечные вестники пока получаются слишком слабыми для дальних расстояний, а искрящие очень далеко забрались. Много дальше сына многострадальной бабульки из деревни с тенью-на-снегу.
Норов догрыз свои сухари, запил чаем и подошёл к лежащему псу – проверить упряжь. И меня осенило – пёс! Их родовая связь! Ну конечно! Я скажу нужные слова этому псу, он передаст их моему другу, а тот – маме. Найдёт способ. Они вроде и читать чужие мысли умеют, и своими изредка делиться.
Я быстро прикончила обед, дождалась, когда Норов отойдёт и заговорит с Зимом, и бочком-бочком подобралась к отдыхающему псу. Он наблюдал за мной со скрытой насмешкой – впрочем, необидной. Точно знал, о чём я хочу его попросить. И, кажется, был готов помочь.
– Передай, – тихо попросила я, присев. – Всё, что расскажу. Пожалуйста. Это важно. Сделаешь?
Пёс потянулся ко мне и зажмурился. Я коснулась влажного носа и тоже закрыла глаза. Сосредоточилась. И выдала как на духу – всё, что выудила из памяти недознающих, всё, что раскладывала по полочкам, будучи запертой на хуторе. И всё, что узнала вчера.
Вдох-выдох пса – и ледяной ветер в лицо. Морозное дыхание самого холодного на Шамире существа. И он словно втянул носом в себя все мои мысли. А выдохнул – от облегчения. Отправил весточку. Теперь – только ждать, когда мои искры её получат и обдумают. И примут решение.
– Спасибо, – я улыбнулась.
Он тряхнул головой, и я остро ощутила его осуждение. Зря, читалось в ледяных глазах, зря так быстро избавилась от Горды, зря не попыталась ухватиться за память. Пусть «воронка», и пусть у неё почти не оставалось времени.
– Ты что же, – я невольно поёжилась, – предлагаешь пытать?.. – вспомнила того «старосту», который решил побыть жертвой, и качнула головой: – Вряд ли получилось бы. Они не боятся боли. Да и смерти тоже. Они боятся не успеть. Отчего-то они дико боятся опоздать и провалить дело.
Вздохнула и досадливо поморщилась:
– Тут не пытки нужны, нет. Тут нужна такая искра… которая возьмёт за горло – и проберётся в голову. И в полвдоха выкачает необходимое за одно прикосновение к коже и ощущение крови под ней. А такое умеют немногие. Только старые искры. Древние. Которых нынче мало – мы же горим и уходим на Гиблую тропу очень рано.
