Джей Джей прищурил глаза и сдвинул голову на бок, с сомнением глядя на торговца, пытаясь оценить его вменяемость. Тот вновь поднял палец вверх, как бы прося, дать ему закончить мысль.
– Что, если мы будем знать, что и эти существа тоже являются пищей для кого-то еще более страшного и непознаваемого и так далее? – он развел ладони в стороны и после короткой паузы продолжил.
– Или например, что мы созданы именно для проживания жизни, ни больше ни меньше, чтобы просто физически через процесс эволюции представлять собой объединенный общим сознанием коллективный разум, с общей историей и общими тенденциями, где каждый индивид является следствием жизнедеятельности всей системы, всех её членов и несет в себе всю память, словно репродуцируемая клетка, которая стремится развиться до такой точки, чтобы найти возможность стать по настоящему бессмертной. При этом сама идея индивидуальности является лишь мысленным конструктом, созданным в следствии сотен тысяч лет жизни под эгидой животных, примитивных инстинктов, представляющих собой лишь систематику «Свой – чужой» когда мы не знали, что опасно, а что нет, что можно есть, а что нет. Из чего можно делать одежду, а к чему лучше даже не прикасаться. Ты же покроешься мурашками, если по ноге пробежит таракан, не так ли? Хотя ты точно знаешь, что живешь в настоящей бетонной крепости, и вокруг на сотни километров не осталось ничего природного, что могло бы представляло хоть какую-нибудь неконтролируемую угрозу для жизни человека. Кроме других людей у нас не осталось врагов.
– Ну вот видишь, от этих идей нет никакого толка. Это просто теории. Сам процесс – вот что имеет смысл, мы сами его создаем. Откуда иначе мы можем знать, что правда, а что нет? Если мы корм – значит мы будем бороться за свободу. Если мы коллективный разум – то – парень помотал головой из стороны в сторону подбирая слова
– Да хуй его знает, это вообще не логично, мы же все разные, разве нет? Возьми даже себя, сколько в тебе осталось натурального? Кожа, волосы, говно? И вот ты здесь, человек за прилавком, в дешевом магазине, который спорит с клиентом – он сам внезапно осекся заметив, что глаза торговца как-то странно засветились фиолетовыми оттенками и подумав, не перегнул ли палку своими высказываниями, решил сменить тему.
– Я это к чему, например наш Пастор – гонит херню, запудривает мозги людям. Заставляет других жить в пол оборота, выдавая теории за факты, обещает какие-то награды где-то там когда-то. Слабые люди на это ведутся, и он этим пользуется. Он, точно также, как и все мы не видел и не знает, что происходит после смерти. Какими-то карами от природы, угрожает, да если она нас и создала, то до этого ей вообще нет никакого дела. Ты не можешь делать то, чего она не заложила в тебя делать. Собаки не умеют летают, у рыб нет чувств, люди на вершине всей цепочки колонизируют космос, подчиняют гравитационные волны, двигаются во всех направлениях. По-моему, всё это видно не вооруженным взглядом. Но он получает с этого выгоду, понимаешь? Он не изучает психологию, отвергает развитие технологий, отвергает современную социологию, не двигается вместе со всеми, а лишь паразитирует, и давит на то, что он считает единственно верным. Черт, да он наверняка верит, что динозавры – это выдумка из кинофильмов и что боги создали нас всего сто тысяч лет назад. Такие люди оторваны от реальности, и они опасны для окружающих, навязывая свои идеи.
– Правда? Конкретно тебе он смог что-то навязать? – с неподдельным беспокойством спросил торговец.
– Да ну нет мужик, я же образно говорю – сказал он, икнув и слегка рыгнул в кулак, наполнив воздух перед собой облаком с нотками дешевого алкоголя и гнилости переваривающихся в недрах желудка мясных продуктов.
Харт чуть задержал дыхание, давая кондиционеру немного разогнать это амбре по объему помещению. Всё шло как нельзя лучше. Военные привычки говорили ему, что парень легко подвергался вербовке, был внушаем и абсолютно не пластичен. Его можно было бы использовать, как идеальную наживку, учитывая уже его вовлеченность, о которой бедолага сам не догадывался. Жизнь парня буквально висела на волоске, а он жил так, словно это сущий пустяк.
– Ты же видел его дочь? Бедняжка лишена всего того, что есть у нас. – парень продолжал болтать о своем, его светлые волосы торчали в разные стороны, а на левый газ то и дело спадала челка из склеившихся от дождя друг с другом волос. Он каждый раз убирал её резким движением головы, что придавало ему какую-то комичную нервозность.
– Например?
– Блять. Ну например тусовки, встречи, йо. Развлечения, свободу самовыражения, независимость.
– Независимость от чего?
– Да от всего, мужик, от всего этого дерьма вокруг, возможность думать самой и решать самой, что делать. Я захотел – пошел купил травы, я захотел пошел снял сюжет и заработал на этом денег, захочу – уеду завтра в Эпинополис и сниму там квартиру, буду жить и работать, вообще не проблема. Я говорю, что хочу и кому хочу. И никакое высшее существо, подглядывающее за мной в душе, дрочу я там или молюсь не накажет меня за это, потому что это всё чушь-чушайшая.
Харт с интересом изучал мимику молодого человека своими бездонными глазами.
– Ну может быть, кто знает. Ты прав в одном, внешнее не существует без внутреннего, все твои поступки создают своего рода след, борозды, канавы как от шин на песке, по которым потом двигаются тенденции, чем чаще повторение, чем тяжелее перевозимый груз, тем легче им будет двигаться вновь по построенным маршрутам. Представь себе образование нейронных связей в мозгу. А они, зачастую, создаются не силой твоих собственных намерений, а силой инстинктов, над которым у тебя нет власти. Ты можешь лишь работать по результатам их деятельности, по дефолту, так сказать. Твоя реакция и степень вовлеченности для тебя зачастую важнее чем само физическое проявление действия. Так ты прокладываешь путь. Однако самой мыслью сыт не будешь, ты должен сперва проголодаться, захотеть откусить яблоко, подумать о том, что, как и где оно, сориентироваться в пространстве, примерно оценить его качество, сделать выводы и затем привести в движение всю свою скелетно-мышечную конструкцию, дотянуться и надкусить его. Большую часть из этого ты делаешь не делая, отдавая весь контроль за процессом мозгу. Жизнь была бы просто не выносимой если бы мы думали вообще над всем что мы делаем не так ли? Но откуда тогда у нас право называть это своими действиями, если мы сами не создавали этот мозг и то, что он там делает и как работать, не мы его этому научили, он умеет это делать и без привязки к нашей выдающейся индивидуальности, понимаешь, длинный ты, анорексичный, рыжий, с пришитым членом, смуглокожий или потерявший на войне пол башки, мозгу всё равно. Ты же умный парень Джей Джей, это заметно. Выбирал ли ты осознанно быть таким?
Парень поджал губы и задумчиво посмотрел в окно, на улицу, туда, где день уступил место тьме, как это происходило всегда, каждый день, но он не обращал на это внимания. Это было само собой разумеющимся, ведь день и ночь – это, по сути, одно и тоже, и всё же они были такими разными, эти два периода времени.
– Знаешь что? Харт заглянул под прилавок копаясь в бумагах. – А вот, нашел.
