* * *
Ночью Коля проснулся от странного шороха. Сев на кровать, он протер глаза и еле успел заметить у окна чью-то тень, как она тут же дернулась и исчезла.
– Эй, кто еще там… – пробормотал Коля, встал и подошел к окну. Но, как не силился, не смог заметить ничего подозрительного, так и лег обратно, вскоре влившись во всеобщий сопящий хор.
* * *
В отличие от ночи, в тихий час спали немногие – те, у кого хватало духу тихо общаться, переговаривались. Это запрещено, но спокойно лежать посреди дня целых два часа – это невозможно.
Сейчас мальчики делились сокровенным: воспоминаниями о девочках, с которыми общались на воле. У Коли в свои три года был небогатый опыт, но он не подавал виду – и внимательно слушал.
Впрочем, та же ситуация была, судя по всему и у всех остальных слушателей – потому и говорил больше Санек:
– А вот у меня тоже была одна… – протянул он после чьего-то неуверенного рассказа.
– За косички дергал? – мечтательно подхватил Коля.
– М-м-м… – аж заерзал от воспоминаний Санек. – Бывает, подойдешь к ней, пока она в песочнице. А она не видит, копается там себе… И тут ты такой на цыпочках подкрадываешься сзади и ка-а-ак дернешь! И волосы у нее такие рыжие, а у рыжих так косички здорово топорщатся..!
– Ну, а она чего? – нетерпеливо вернул его в русло нужных воспоминаний Женек с соседней кроватки.
– А она развернется… – лицо Санька стало предельно мечтательным. – И как даст мне лопаткой по голове! «Чего» – говорит, – «Санек, пристаешь!»
Все кроватки одобрительно захихикали.
Чудесные воспоминания прервал дежурный, распахнув окошко в двери камеры.
– Заключенные, не болтать! Тихий час в тюрьме!
И окошко захлопнулось.
– Менты позорные… Чтоб вас в чулан… к девочкам… старшим! – мстительно процедил Санек, тут же перестав улыбаться.
– Заключенный! – отозвался из-за двери дежурный. – Я все слышу!
– Да молчу, молчу… – непокорно отозвался Санек, отвернулся к стенке и сердито засопел.
Коля кинул взгляд на часы, висящие на стене – котенок, глаза которого игриво гуляли по секундам влево-вправо, а стрелка торчала из кончика усатого носа. До полдника оставалось еще минут сорок. Судя по висящему на стене у входа меню, на него сегодня была творожная запеканка с изюмом. А ее, как уже знал Коля, Санек ненавидел – так что причины для порчи настроения и так были нешуточные.
– Да не переживай, Санек! – громко зашептал он ему, привстав на кроватке и покосившись в сторону двери. – Я знаю про полдник. Хочешь, я твою запеканку за тебя съем? А тебе вместо нее дам апельсиновую жвачку – мне скоро целую пачку в передачке принесут!
Кроватка скрипнула – Санек сел и недоверчиво смотрел на Колю. Тот также смотрел на Санька, чувствуя, что свершается нечто важное.
– Честное слово? – наконец спросил Санек.
– Честное слово! – твердо ответил Коля.
Резко щелкнула задвижка у окошечка на входной двери. Оба мальчика резко легли и изо всех сил зажмурили глаза, делая вид, что спят. Но у дежурного явно кончилось терпение:
– Кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот балбес!
И окошко захлопнулось обратно, на этот раз оставив камеру тюрьмы особого режима в полной тишине.
Балбес – это западло!
* * *
Балбесом в итоге оказался Семка – подлый Макар как бы случайно уронил на него подушку после тихого часа, а тот завопил. Несмотря на подлость, понятия нужно соблюдать и теперь до самого вечера Семке разрешалось безнаказанно отвешивать щелбаны и подзатыльники. Кроме того, он на целых полтора часа отправился в угол, напротив того, в котором стоял вечный угловой обитатель. Коля даже не знал его лица – так и не видел его иначе, как с затылка. Как не знал, за что же он там.
После полдника заключенные опять разбрелись по своим кроваткам, достали из тумбочек игрушки и принялись коротать срок. Коля, после двух порций запеканки, думал – поспать или порисовать, как вдруг увидел, что Санек стоит у окна и выжидающе смотрит на него.
– Чего? – недоуменно спросил Коля.
В ответ Санек тихонько мотнул головой, давая знак подойти.
– Видишь задвижку у окна? – тихо сказал он, кивнув на нее головой. – Да не верти ты головой! Просто глазами поищи. А сам типа в окно смотришь.
– Ну, вижу… – непонимающе ответил Коля.
– Так вот. Я с нее краску почти доколупал. – еще тише ответил Санек. – Еще чуть-чуть, и можно будет ее повернуть, отодвинуть, окно открыть…
– И сбежать?! – от изумления Коля почти переступил грань между шепотом и громким голосом вслух.
– Тихо ты! – сквозь зубы ответил Санек. – Мне тут еще две недели отбывать. А через два дня по телеку начинаются «утиные истории»! Эти сволочи забрали у меня свободу, но им не лишить меня мультиков! Короче – ты со мной или нет?
План был хорош. Коля чувствовал, что отказавшись – он потеряет доверие Санька. Да и домой хотелось, а мама заберет его отсюда еще не скоро…
Наконец он кивнул.
– А краску ты куда девал?
– В горшок ссыпал, когда по-большому ходил. – отозвался Санек. – Не жрать же ее…
– Результат все равно был бы тот же. – пошутил Коля, еще раз осматривая задвижку. – Так это ты ночью шуршал?
Теперь, приглядевшись, он видел – путь к побегу действительно был почти открыт.
– Гы. – ухмыльнулся Санек. – Так и думал, что слышно с ближней кроватки. Потому и Макару не дал сюда лечь. Он же реально вредный, настучал бы.
– Только поэтому дал мне ее?
– Ну… как… – замялся Санек. – Ты еще и пацан по всем понятиям нормальный. И отвечал правильно, и в шашках за фук не брал. И не опозоренный. Был бы ты как он, я бы с тобой и говорить не стал… – кивнул он на уголка, который дремал, прислонившись лбом к стенке.
Заметив это, Санек прервался, взял мячик, который очень кстати лежал под ногами и кинул его в уголька.
– Эй, а ну не спать! В углу стоишь!
Тот вздрогнул, подскочил, и встал ровнее.
– Да что с ним такое то? – в который раз удивился Коля.
– Ему в нос пукнули. – равнодушно ответил Санек. – По ошибке, конечно, хотели наказать другого – а тот схитрил, с этим кроваткой поменялся, а сам наутро откинулся. Ну и вот. А сделанного не воротишь – теперь он вечный уголек и слова потому не имеет.
– Так не он же первый начал! – поразился коварству судьбы Коля. – Он вообще не при чем!
– Да теперь уже все. – махнул Санек рукой. – О, меню принесли…
Щелкнула задвижка на двери, вошел дежурный по камере, снял меню на полдник, вывесил на ужин. Как только дверь захлопнулась обратно, вся хата помчалась к вожделенному листку, один Коля остался у окна, с жалостью смотря на бездвижного уголька.
