– Кира что такое…?
– Три. – она показала мне три пальца, которые почему-то мерцали. – Два. – у меня зашумело в ушах. – Один.
И мир распался на разноцветные атомы.
…
Не знаю, сколько прошло времени. Когда я снова начал различать контуры вещей, то понял, что мы все еще в клубе, но уже не за барной стойкой, а на диванах в некоей VIP-зоне. Я за столиком, на нем стоят тарелки с остатками еды и ложки-вилки – минимум на пятерых. Огляделся – рядом сидит только Кира, подогнув босые ноги и что-то смотрит в смартфоне.
Музыка уже не ревет электронным рейвом, а создает расслабленный фон – да и народу на танцполе меньше раз в десять.
Я наскреб что-то с тарелок, взял мундштук кальяна, попытался затянуться и понял, что он полностью докурен. В голове гудит, внутри весело и расслабленно, словно после хорошей парилки. Язык немного заплетается. Настроение отличное.
– Кир, я не просто так приехал…
– Угу. – та не отрывалась от смартфона.
– Кир, я тебя хочу…
– Хоти. – кивнула она, нисколько не удивившись. – Хотеть не вредно.
Откуда-то сзади вдруг выплыл незнакомый кучерявый тип, наклонился и что-то прошептал Кире на ухо, та кивнула, обулась и, не глядя на меня, отошла, я даже не успел ничего сказать или сделать.
Минут через десять минут вернулась, молча села рядом. Глаз над ухом виновато смотрел в сторону и из него бежали слезы.
– Кир…
Та вдруг прикрыла ладошкой мне рот – совсем как когда мы по-детски ссорились, в начальной школе.
– Ничего не говори. Пожалуйста.
………
Через полчаса посмотрела на меня, молча кивнула и пошла из клуба. Я пошел следом – что мне оставалось?
Снаружи на улице нас ждало такси.
Пока ехали, дымка в моей голове полностью выветрилась.
Такси довезло нас до спального района, мы вышли у здоровенного жилого дома, который казался мне небоскребом. В лифте Кира, не глядя, попала на здоровенной панели по кнопке «13».
Ключ. Квартира. Выключатель. Маленькая прихожая, которая переходит в гостиную – со строгой обстановкой, стеклянной мебелью, белыми обоями без единого пятнышка. И здесь она живет???
Я сел на табуретку в прихожей и почувствовал, что очень хочу пить.
– Кира, что такое Кайф?
– За чем ты приехал, то и Кайф. – отрезала она и снова щелкнула выключателем. – Протяни руку.
Я вытянул руку вперед, ничего не видя в темноте. Кира положила в нее какой-то кусок шершавой ткани – и ушла в другую комнату, прикрыв дверь и щелкнув замком. Глаза не сразу привыкли к темноте. Но, как только я начал различать контуры вещей, то увидел, что держу в руках тонкие кружевные трусики.
Я подошел к двери, потянул. Закрыто.
– Кир…
Тишина. Щелкают оконные шпингалеты. Сперва два, скрипнула первая оконная рама, потом еще два – и через дверь до меня донесся шум ночного города.
Бежать решила…
Я толкнул дверь плечом. Потом пнул ее – та затряслась. Разбежался и прыгнул на нее – затрещала. Со всей злостью вдарил пяткой! И успел только увидеть, как в проеме окна промелькнул черный стройный силуэт.
Сбежала. Да что же такое то? Вернется – потребую объяснений за все, что сегодня произошло. И куда она полетела?
Я подошел к окну, хромая – нога болела после удара о дверь – и вдруг обо что-то споткнулся.
На полу, ближе к окну, лежало белое ангельское крыло. А на нем записка «Такого ты точно больше нигде не найдешь».
3. На Трубе
Два парня стояли на верхней площадке трубы котельной, опираясь на поручень и смотрели на летнюю панораму пригорода. Середина июля, солнце едва-едва перевалило за полдень и жара въедалась в кожу и только редкие волны теплого ветра смывали солнечный жар.
– Сколько еще?
– Шестнадцать минут с половиной. Смотрим, любуемся и пьем матэ. Много осталось?
– Дофига, еще полпачки.
– Кипятка хватит?
– Хватит, почти полный термос. Залил уже, вон стоит. – первый кивнул на полную калабасу, стоящую рядом. Красноватая медная бомбилья с серебряным мундштуком торчала из тыквы, отражая лучи солнца.
– Может, в тень убрать?
– Не надо, пусть зарядится энергией светила. Вкусней будет, уверяю.
– Не знал…
В душе покой, внизу, под Трубой, на улицах и дорогах – паника. Машины носятся, пытаются уехать подальше. Бесполезно, все дороги уже забиты подчистую. Люди в бегают по улицам, воет сигнализация, кричат мужчины и женщины.
Но не все – в доме напротив на балконе седьмого этажа вышел мужчина лет сорока пяти. Вышел, филосовски оглядел происходящее, потянулся. Наклонился к полу, достал огромную штангу. Поднатужившись, выкинул ее с балкона – та с грохотом пробила черный Джип на стоянке внизу. Мужик хмыкнул и пошел в дом.
Первый парень, усмехнувшись, убрал от глаз бинокль и передал его второму. Тот приложился, поводил им по пригороду, покивал и сел на решетку площадки. Положил бинокль рядом и взглянул на часы.
– Сколько?
– Тринадцать с половиной. Как там матэ?
Первый взял тыкву и потянул через трубку напиток. Горько-сладковатый душистый аргентинский чай напитался солнцем и дал превосходный вкус, в котором было все – июль, небо, ветер, солнце, дружба, любовь, смирение и покой. Не было только надежды, да и кому она нужна, если под рукой есть хороший чай?
– Нормально, зацени сам.
– Ммммм… Весьма, весьма. Только не говори, что от солнца.
– Секрет я унесу с собой в могилу! – состроив страшную рожу, первый не выдержал и рассмеялся.
Второй промолчал и вновь взял бинокль. Невдалеке начала кренится большая буква «M» над макдональдсом – у ее основания копошились пара подростков, выкручивая гайки. Каждый развлекается как может.
– Взгляни, "M" ку рушат.
– Ну и давно пора, только пейзаж портила. – меланхолично зевнув, первый сделал последнюю мощную затяжку из бомбильи. Калабаса недовольно заворчала.
– Дай залью.
– Сделай милость.
"M" наконец дошла до критической точки крена и рухнула прямо на мак, порушив второй этаж, грохот долетел и досюда. Парни даже не поморщились, матэ смыл лишние эмоции и в голове были так необходимые сейчас тишина и покой.
На перекрестке белая «Лада» не справилась с управлением и на полной скорости въехала в киоск у дороги. А сзади ее еще и припечатал 91-ый автобус, несшийся за ней на полном ходу. Возможно, гонялись.
– Кто то раньше, кто то… сколько еще?
