Миср прекрасная страна. Благодаря огромным урожаям, получаемым от удобренной земли, владеющий долиной может диктовать свою волю многим, если он достаточно осторожен и не мечтает о чем-то несбыточном. Но нельзя забывать, насколько он отличается от соседних стран. Ничего похожего на одиночек, возделывающих огороды, как им угодно, в горах Мавретана или кочевников здесь быть не может. Нил дает жизнь, но он же и диктует правила. Рыть и очищать каналы, строить дамбы и пруды, воздвигать плотины никому не под силу одной семьей. Каждая деревня вынуждена стать общим целым из-за необходимости совместного труда. В любом самом мелком поселении есть староста, представляющий остальных перед правительством. Он имеет право решать, кого гнать на работы местного значения, поскольку каждый обязан часть времени посвятить общественному труду, и с кого взять налог больше. Это маленький царек, настолько, что люди, едущие на осле, обязаны спешиться и поклониться ему, встретив на дороге. Конечно, есть правила, которые преступать не рекомендуется, но где-то далеко от чиновников он может творить безнаказанно практически все. Жаловаться обычно бесполезно. Кто будет разбираться в мелких обидах без веской причины. Крестьянам и взятку обычно нечем дать.
Это была проблема, требовалось нечто придумать, дав максимальную свободу подданным и при этом не допустив разбегания. Иначе ведь некому будет трудиться на полях с ирригационной системой и собирать урожай. Староста не случайно получил такую власть. От него зависела жизнь всей деревни. Именно он определял, когда преграды, установленные в устьях каналов, отходивших от реки на восток и на запад, нужно проломить, чтобы потоки воды могли спокойно течь до тех пор, пока их путь не преграждала плотина. Когда местность вокруг оказывалась под водой, плотину разрушали, и вода не достигала невысоких холмов, расположенных на границе долины реки.
Позже все происходило наоборот: каналы блокировались, и вода оставалась только в небольших прудах, образовывавшихся в конце каждого из них. В дельте процесс выглядел таким же образом, за исключением того, что дренаж делался глубже, каналы – более широкими. В период наивысшего разлива Нила страна превращалась в обширное озеро, деревни были изолированы друг от друга, а перемещаться между ними можно было только с помощью лодок. После сбора урожая каналы нужно было очистить от ила и выровнять их русло в тех местах, где оно изменилось во время разлива.
Да о чем это я? О почте. Есть и третий вариант. Ничего умнее не придумал, как возродить станции, где меняли лошадей для гонцов и при оплате определенной суммы могли доставить чье угодно сообщение кому угодно, в любой конец империи. В том числе и на кораблях через море. Все удобнее, чем искать едущего в нужную сторону. Но курьеры, загоняющие лошадей, все ж не каждый день являлись.
Итак, что у нас такое срочное?
Первое вскрываю, безусловно, от Александра. Все ж император, прямой начальник. Официальное обращение, на удивление. Обычно он пишет личные письма и не обращается с перечислением должностей и титулов. Подозрительно. Главную новость, которую сообщает, уже знаю. Тут радио отработало хорошо, и Мира оперативно доложила. О подавлении бунта она вставила в самом конце как о малозначащем событии. Наверное, в сравнении так и есть. Аннибал (почему меня все время пробивает при его имени на какого-то Лектора, ничего такого в памяти не сохранилось) переправился в Иберию чуть раньше моей высадки в Мицраиме. Причем с ходу захватил Малаку. Затем стремительным рейдом прошел по югу полуострова. Баса и Мурсия были взяты штурмом, а вот у Севильи он застрял. Сдаваться горожане не собирались, ожидая помощь. Аперы своих вассалов держали крепко, и пусть потребовалось время, пришли с немалым количеством воинов. Описания дальнейших событий не очень разнились. Настоящая мясорубка с обеих сторон. Никто не хотел уступать, и в итоге потери в противоборствующих армиях доходили до половины. Фактически и те и другие убились друг о друга с огромным эффектом. Причем вместе с Аннибалом, героически погибшим, как он и мечтал. Лично пробился к тамошнему танэрлу, убив того чуть ли не в поединке. На самом деле имощагов там было под сотню, рубили они всей толпой уже дохлого апера с соратниками. В балладу все равно попадет великий поединок. В результате осаду с Севильи сняли, но и враги ушли. Юг Иберии остался за нами. И вот теперь, в конце письма, Александр обращается ко мне с просьбой. Вздумай он отдать приказ, я б нашел кучу отговорок, но пасынок неплохо знал, на какую точку давить.
В конце в очередной раз сообщил про чудеса на могиле Марии. Она похоронена в первом соборе перед кафедрой, с которой произносят проповеди. Небольшой полукруглый тофет, окруженный высоким чугунным забором. Сквозь него все видно, но трогать не получится. И испортить что-нибудь тоже. Больные, иногда безнадежные, выздоравливали, коснувшись ограды. Нечасто, однако случалось. Каждый раз по этому поводу проводили следствие, и точно известно, никаких подставных. Естественно, прут буквально толпами в надежде получить здоровье. Везет далеко не всем. Раз в месяц один в лучшем случае. Судя по моим личным изысканиям с привлечением для консультации ученых и жриц, все дело в искренней вере. Чем больше место намоленное, тем выше шанс на откат. В принципе, у старых богов такое тоже случалось, не зря существуют более и менее важные реликвии, и этим можно управлять. Но как, толком никто не знает. Видимо, необходим человек с магическими способностями. А пока на кого Ylim пошлет.
– Кажется, погорячился, – говорю вслух, протягивая письмо Писарю. – Не награждать надо было гонца, а пороть. Попади это в чужие руки…
– Побережье наше, – ответил мой вечный секретарь, забирая листок, – а на дорогах не только патрули, а буквально толпы понаехавших.
А это действительно так. Очень многим дружественным мне родам и старым знакомым послал еще до взятия Александрии, когда сидел на Сицилии и собирал флот, приглашения. Причем речь не шла о молодежи, готовой отправиться за море в надежде на добычу. Слава исключительно удачливого и щедрого вожака давала бесперебойную поставку юношей, умеющих только воевать и готовых на что угодно под моим командованием. В данном случае требовалось нечто иное. За тучными годами всегда приходят голодные. Это знает прекрасно каждый житель сертана. И хотя частично буйные ушли в походы за пределы прежней территории, раздвигая границы империи правоверных, все ж и остальных неплохо бы кормить. Земля не бесконечна, а запретив внутренние войны и избавляться от новорожденных девочек, мы невольно столкнулись с возросшим количеством едоков. Частично это восполняется ростом торговли и уходом желающих на захваченные земли, но не полностью. Вот и предложил прекрасный вариант. Ковыряться в земле кочевые роды не стали бы, хотя и с гор тоже есть немалое количество пришедших за лучшей долей, но совсем другое дело земли за Иорданом. Практически ничем не отличаются по климату и обстановке от их родных мест. Я им с огромным удовольствием подарил на обычных условиях десятины того, что в мое время называлось Синайским полуостровом, Негевом, Иорданией, северо-западной частью Саудовской Аравии и югом Сирии.
Конечно, там уже жили всякие бедуины, считающие это своим, но разве кто-то мешает им и в дальнейшем так существовать? Примите истинную веру, подчинитесь, и будет вам счастье. А кто не сообразил или не захотел, того вырубали всем племенем. По достаточно отрывочным данным, берберов и родственных им ливийцев пришло через переправы Нила уже тысяч шестьдесят, считая с семьями. Десять тысяч конников, пусть и действующих несколькими отрядами, – это мощная сила, когда нет прочного союза или государства. Ко всему прочему здешние номады неплохо знакомы с огнестрельным оружием и пехотой в броне. Вступать в ближний бой для них слишком опасно. Акцент делался на сложносоставные луки. Мобильность и уход из боя в случае опасности – основные способы столкновений. Мои сородичи, получив серьезный опыт схваток на начальном этапе, стали массово вооружать даже легких всадников копьями. Таранного удара кочевники не выдерживали даже при численном преимуществе.
