Она сделала это не думая, без малейших колебаний, когда поняла, что он вот-вот вцепится в горло ее отца. Сознание того, что в ней живёт инстинкт убийцы — смущало и приводило в замешательство.
— Ты защищала себя и своего отца. Я не ожидал бы меньшего от дочери Джеймса ЛеВо. Это была самооборона в чистом виде.
— Все произошло так быстро. — Алекс шмыгнула носом, тайком вытирая глаза о его черную футболку.
— Да, я знаю, милая.
Ни один мужчина прежде так ласково не обращался к ней, кроме ее отца, но это было не в счет. Они поносили ее по-всякому, бранными словами, когда она отвергала их неуклюжие сексуальные домогательства. Но это было что-то новое и неожиданное.
Девушка старалась не придавать этому слишком большого значения. Он нуждался в ее сотрудничестве, так что может быть, просто посмеивался над ней. Хотя она так не думала,… скорее всего, это происходило просто автоматически. Кто знает — может, он называет «милой» каждую женщину, которую встречает. Все, что она знала — что от этого на душе стало тепло.
Они долго простояли так. Алекс не возражала бы и дальше находиться в его объятиях, но она знала — им пора идти. Неохотно, девушка отстранилась. При движении ее соски коснулись его груди. Она закусила губу, чтобы сдержаться и не застонать вслух. Что ей хотелось сделать — так это избавиться от своей трикотажной рубашки и лифчика и тереться своими грудями о твердую выпуклость его груди.
— Ну, как ты? — Он отвёл назад прядку волос из челки с ее лица. Она получилась неровной, у нее были непослушные волосы.
— Всё нормально.
— Хорошо. — Едва вымолвив это слово, он опустил к ней голову. Ее губы непроизвольно открылись, и она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Его теплый рот прижался к её губам. Это было легчайшее прикосновение, но оно отдалось рикошетом по всему телу, заставляя его ожить.
Алекс дрожала, но сейчас она чувствовала себя совсем по-другому. Ее кожа жила ощущениями. Она жаждала ещё больше его прикосновений. Ее тело нуждалось в нем. Требовало его.
Однако Джошуа, казалось, особо не торопился. Он неспешно покусывал ее нижнюю губу, пощипывал ее зубами, а потом заглаживал языком.
Ее дыхание ускорилось, стало поверхностным. Алекс почувствовала, что её трикотажная рубашка и джинсы вдруг стали стесняющими, неприятно грубыми для ее чувствительной кожи. Пульсирующая боль снова началась внизу ее живота. Девушка чувствовала себя пустой, нуждающейся. Впервые в жизни она по-настоящему хотела мужчину.
Но только не любого мужчину, а Джошуа Страйкера. Оборотня.
Мысль испугала ее, едва придя ей в голову. Алекс больше не узнавала себя. Она тянулась к его силе, его запаху, к той нежности, с которой он целовал ее.
— Не думай, — потребовал он, лёгкими поцелуями покрывая ее щеки, лоб и нос. — Просто чувствуй. — Его язык проскользнул между ее губами в рот — пробуя, постигая, исследуя. Не было ни единого местечка, которого бы он не коснулся. Когда он погладил ее язык своим, девушка покачнулась. Ухватившись за его плечи для поддержки, она стряхнула чувственное оцепенение, одолевшее ее, и вернула ему поцелуй.
Их языки сцепились и переплелись. Алекс не хватало его. У него был вкус запретного плода: горячий, мужской и опасный. Словно густой черный кофе — крепкий и возбуждающий. Это было захватывающе. Алекс гладила руками его мощную шею, пропуская сквозь пальцы его лохматые черные волосы. Они струились по ее рукам, словно темный шелк. Ей хотелось почувствовать их лёгкое прикосновение к своей груди.
Болезненное ощущение, нарастающее между ее бедрами, стало слишком сильным, чтобы игнорировать его и дальше. Закинув одну ногу на его бедро, Алекс качнулась тазом вперед и не удивилась, когда почувствовала значительную выпуклость в передней части его джинсов. Застонав, она потерлась своим холмиком о его твердый выступ, ища облегчения. Влага источилась из её лона, намочив ее трусики. Шов ее джинсов прижимался к клитору, давая ей хоть какое-то облегчение. Но этого было недостаточно. Совсем недостаточно. Алекс хотелось, чтобы его руки трогали ее.
— Джошуа! — воскликнула она, оторвав свои губы от него.
— Черт, да, — пробормотал он. Оттолкнув Алекс от себя, он наклонился, схватил подол ее трикотажной рубашки и сорвал ее с девушки через голову. С низким рычанием, провёл носом по её коже от шеи до груди, вдыхая её запах.
Алекс ухватилась за край раковины обеими руками, вцепившись изо всех сил. Ладонью Джошуа обхватил одну ее грудь. Его язык проследовал по краю ее лифчика и спустился по изгибу груди к передней застежке. Большим пальцем руки он провёл по хлопку, прикрывающему ее сосок, затем накрыл его ртом и с силой всосал.
Почувствовав влажное тепло его рта через ткань лифчика, она отпустила раковину, за которую до этого отчаянно цеплялась и прижала его голову к своей груди.
— Ещё, — умоляла она.
Застежка ее лифчика расстегнулась. Джошуа, отпустив её сосок, ртом отпихнул ткань в сторону. Она смотрела вниз, желая наблюдать за ним, желая видеть все, что он делает. Ее соски сморщились и напряглись, практически умоляя его попробовать их.
— Прелесть! — обольстительно промурлыкал он, скользя языком сначала по вершинке одного соска, а затем другого. Вцепившись в его волосы, она подтащила его голову к одной груди и притянула его ближе. Она почувствовала, что его губы сложились в улыбку, но ей было все равно. Ее не интересовало, что он делал, — лишь бы только освободил её от невыносимой боли внутри нее.
— Да, — прошипела она, запрокидывая голову назад, когда он взял ее сосок в рот и начал жадно сосать. Она никогда не ощущала ничего подобного. Даже не думала, что мужчина, сосущий ее грудь, мог доставить ей такое всепоглощающее удовольствие. В то время как он продолжал сосать, она почувствовала, как в её киске начало тихим эхом отзываться биение. Оно становилось всё сильнее и сильнее. Алекс не знала, насколько ее еще хватит.
Руки Джошуа скользнули по ее бокам, прошлись по изгибу талии и двинулись дальше, на расширяющуюся выпуклость бёдер. Затем он переместил их на перед джинсов и дернул застежку. Раздался громкий щелчок. Сжав язычок молнии пальцами, он потянул его вниз.
Алекс думала, что он коснется ее после этого, и затаила дыхание в ожидании. Но он стянул ее джинсы вниз, до колен. Когда его пальцы проследовали назад, к её талии, её бедра покрылись мурашками. Большими пальцами рук он подцепил на боках ее хлопковые трусики-бикини, но не стал стягивать их вниз, а начал поглаживать ее кожу.
— Джошуа! — В голосе прозвучало раздражение, но ей было все равно. Ей только хотелось, чтобы он облегчил боль внутри нее.
Он ещё раз пососал ее сосок и выпустил его.
— Что? — Его тон был так невероятно нежен и заботлив, что на глаза навернулись слезы.
— Сделаешь кое-что? — простонала она.
— Что-нибудь особенное? — поддразнил он. Его глаза, обычно карие, сейчас стали почти черными, наполненными вожделением, но за этим, в их глубине, она видела ласку и нежность.
