– Что такое, – сказала она слегка взволнованным голосом. – В чем дело? Чего вы хотите?
Старуха молча смотрела на нее, только мутные глазки моргали на хитром и смуглом, как у цыганки, лице, обрамленном седыми космами. В ее взгляде читалось недоверие. Луиза подумала, не пьет ли она.
Та ответила плаксивым, но вместе с тем угрожающим тоном:
– Спрашиваешь, чего я хочу? Взаправду, чего? То, что у меня взяли. Кто меня выгнал из Кингсдина? Я там жила и девчонкой, и взрослой женщиной аж сорок годков. Выгнать меня было черное дело, и оно выйдет боком и тебе, и ему, ваша беда тоже будет черной!
– Но у вас, – принялась объяснять Луиза, – теперь есть чудесный домик и…
Тут старуха взорвалась. Взмахнув руками, она выкрикнула:
– А мне-то чего в этом хорошего? Мне нужно мое собственное жилье и мой собственный очаг, у которого я провела столько лет. А что до тебя и его, то я так скажу: не будет счастья вам в новом красивом доме. Он будет вам черным проклятием! Горе вам, смерть и мои проклятия. Чтоб у тебя лицо сгнило.
Луиза отшатнулась и, спотыкаясь, побежала прочь. «Я должна отсюда убраться, – думала она. – Мы должны продать дом! Нам нужно уехать».
В тот момент подобный исход казался ей простым. Но полное непонимание со стороны Гарри поразило ее.
– Уехать? Продать дом? Из-за угрозы сумасшедшей старухи? Ты сошла с ума.
– Нет, не сошла. Но она… она пугает меня. Я знаю, что-то должно случиться.
– Предоставь миссис Мургатройд мне, – заявил Гарри Лакстон мрачно. – Я с ней разберусь.
К тому времени между Кларисой Вейн и юной миссис Лакстон установились дружеские отношения. Обе девушки были примерно одного возраста, хотя характер и вкусы их различались. В компании Кларисы Луиза чувствовала себя бодрее. Клариса была такая сильная, такая уверенная в себе. В разговоре с ней Луиза упомянула об угрозах со стороны миссис Мургатройд, но Клариса, похоже, считала эту историю скорей досадной, нежели пугающей.
– Это все так глупо, – сказала она. – Должно быть, сильно действует тебе на нервы.
– Знаешь, Клариса, я… я иногда чувствую себя просто напуганной. Сердце так и начинает колотиться в груди.
– Ерунда, ты не должна допускать, чтобы выходки глупой старухи так на тебя влияли. Она сама скоро от них устанет.
Минуту-другую Луиза не отвечала.
– Ну, что скажешь? – спросила Клариса.
Луиза помолчала еще с минуту, затем ее прорвало:
– Ненавижу это место! Ненавижу жить здесь. Рощи, и этот дом, и ужасную тишину по ночам, и странные крики сов. О, и здешних людей, и все остальное.
– Людей. Каких?
– Тех, кто живет в деревне. Этих вечно подглядывающих, сплетничающих старых дев.
– И что они такое говорят? – спросила резко Клариса.
– Не знаю. Ничего особенного. Но у них вечно гадости на уме. Когда с ними говоришь, возникает чувство, будто нельзя никому верить, вообще никому.
Клариса постаралась ее успокоить:
– Забудь о них. Им нечем заняться, кроме сплетен. Большинство мерзостей, о которых болтают, они сами же и выдумывают.
– Жаль, что мы вообще сюда приехали, – сказала Луиза, – но Гарри здесь так нравится. – Ее голос потеплел.
Клариса подумала: «Как она обожает его». И проговорила отрывистым голосом:
– Мне надо идти.
– Скажу шоферу, чтобы он тебя отвез. Приезжай опять поскорее.
Клариса кивнула. Луиза почувствовала облегчение от приезда своей новой подруги. Вернувшись, Гарри застал жену приободрившейся и с тех пор просил ее чаще приглашать Кларису в их дом.
Однажды он сообщил:
– Дорогая, у меня есть для тебя хорошие новости.
– Какие же?
– Я все устроил с Мургатройд. Знаешь, у нее сын в Америке. Ну, я и устроил так, чтобы она к нему поехала. И оплачу ей проезд.
– Ой, Гарри, как чудесно. Теперь, может быть, я все-таки полюблю Кингсдин.
– Полюбишь? Да это самое замечательное место на свете!
Луиза слегка вздрогнула. Ей было не так просто избавиться от суеверных страхов.
Если дамы, проживающие в Сент-Мери-Мид, поначалу и надеялись получить наслаждение, наушничая Луизе о прошлом ее мужа, то вскоре сам Гарри Лакстон развеял их радужные надежды.
Мисс Хармон и Клариса Вейн как раз находились в аптеке мистера Эджа, где первая покупала нафталин, а другая пакетик борной кислоты, когда туда вошли Гарри Лакстон с женой.
Поприветствовав обеих дам, Гарри подошел к прилавку и, едва объявив, что ему нужна зубная щетка, не дал себе закончить начатую фразу и сердечно воскликнул:
– А ну-ка, ну-ка, смотрите, кто тут! Ручаюсь, что это Белла.
Миссис Эдж, поспешившая выйти к прилавку в связи с неожиданным наплывом покупателей, просияла в ответ лучезарной улыбкой, приоткрывшей большие белые зубы. Темноволосая и симпатичная в прошлом девушка теперь превратилась в достаточно миловидную женщину, правда, несколько прибавившую в весе и с немного погрубевшими чертами, но ее большие карие глаза потеплели, когда она произнесла:
– Ну разумеется, это я, Белла, и очень рада опять вас увидеть. Сколько лет прошло.
Гарри обернулся к жене.
– Это Белла, моя прежняя любовь, – объявил он. – Когда-то я совсем потерял от нее голову. Помнишь, Белла?
– Заметь, ты сам это сказал, – ответила миссис Эдж.
Луиза рассмеялась.
– Мой муж обожает встречать старых друзей, – проговорила она.
– О да, – подхватила миссис Эдж, – но и мы вас не забыли, мистер Гарри. Подумать только, женились, а теперь строите новый дом на месте развалин старого Кингсдина, ну просто сказка.
– Вид у тебя прямо цветущий, – не поскупился на комплимент Гарри; миссис Эдж засмеялась и ответила, что с нею-то все в порядке, а вот как насчет его зубной щетки?
Клариса посмотрела на растерянное лицо мисс Хармон и мысленно воскликнула: «Так их, Гарри! Круши и обезоруживай».
– Что за чепуху болтают о старой миссис Мургатройд, будто та околачивается у Кингсдина, трясет кулаками и проклинает новый порядок? – неожиданно обратился к племяннице доктор Хейдок.
– Это не чепуха. Все очень серьезно. Луиза ужасно расстраивается.
– Скажи, пусть не тревожится; когда Мургатройды работали смотрителями, они только и делали, что ворчали и жаловались; прожили они в поместье так долго лишь оттого, что пили; больше их никуда просто не взяли бы.
– Я ей скажу, – проговорила Клариса с большим сомнением в голосе. – Только не думаю, что она поверит. Старуха от ярости то и дело кричит на нее.
