Держала пелерину сопровождающая нас спартанца-целительница больше четырех часов. Или она владеет силой на уровне девятого круга, или ее сейчас догонит откат – подумал я, пристраиваясь ближе к девушке с татуировкой в виде змей-и-посоха Асклепия на шее. Ниже девятого круга – увидел я, как на коже целительницы довольно быстро набухают капли пота, а сама она прилагает усилия, чтобы не сбиваться шага.
Впередиидущий Никлас на спартанку-инструктора внимания не обращал, переговариваясь на ходу с колдуньей-лидером группы демонических рейдеров. Поэтому я сначала взял целительницу под локоть, а когда девушка все же споткнулась и вовсе подхватил ее на руки. Спартанка при этом возражать и играть в несгибаемого героя даже не пыталась. Просто обхватив руками мою шею, прикрыла глаза, стараясь не шевелиться и пережить неприятные мгновения тяжелого отката. Никлас оглянулся только в этот момент, но увидев что все уже решилось, просто кивнул и вернулся к разговору с демонессой колдуньей.
Девушка-целительница оказалась на удивление легкой, поэтому я без особых неудобств так и нес ее на руках, как показывают в визиофильмах или на красивых картинках. Совсем не так, как мы с Гарретом недавно носили на плечах Дженнифер – что не так красиво со стороны, зато практично и экономно.
– Я в порядке, – произнесла целительница через несколько минут.
Не став спорить, несмотря на то, что видел бледность кожи и крупные бисерины пота у нее на лбу, я на ходу опустил целительницу на землю. Зашагала она не совсем уверенно, но ноги не заплетались, а через десяток шагов целительница и вовсе вернула уверенность движений. Так что мы без задержек двигались прежним порядком и с прежней скоростью.
Через четверть часа мы наконец приблизились к трещинам каньонов, в один из которых и спустились, зайдя в неприметный тайный ход. Внизу, под прикрытием выступающей скалы, на страже находилось еще двое колдуний, которые закрыли за нами ход псевдоматериальной иллюзией.
Оказались мы в большом и пустом зале. Судя по искусной отделке стен мозаикой это был один залов разветвленной сети подземных ходов под Златогорьем. У входа здесь остались все восемь патрульных, а также наша спартанка-инструктор. Отойдя к стене, она просто опустилась на пол и закрыла глаза. Явно собираясь приходить в себя и восстанавливать силы. Судя по тому, что Никлас ей ничего не сказал, она знала зачем мы шли и пришли, и разделение было согласовано. Нам в это время, каждому – в том числе и Никласу, выдали багряные плащи колдунов, за которыми мы спрятали лица, личности и ауры.
Под Златогорьем, по разветвленным переходам сети подземных ходов, мы шли довольно долго. Двигались как по ярким проходам, так и по длинным неосвещенным туннелям – местами широкими, богато украшенными, местами узкими, прорубленными явно недавно. Причем именно прорубленными – без применения стихийной магии Земли. Что подсказывало, что этот путь демоны создавали без ведома дислоцированных в Златогорье преторианцев Рима.
Несколько раз мы проходили опорные пункты полудемонов, через которые нам открывала путь личность ведущей нас демонессы. Два часа движения под землей – по прямой за это время было преодолено не больше пяти миль, и мы наконец поднялись на поверхность. Оказавшись на самой главной площади оставленного людьми города. Сюда был закрыт доступ всем, в том числе охраняющим периметр Внутреннего города преторианцам Рима.
Здесь было очень тихо и… торжественно. Удивительное место, словно нетронутое окружающей пустотой выжженной земли нейтральной полосы границ человеческой цивилизации и Разлома.
Оглядываясь вокруг, можно было забыть о том, что вокруг безлюдного города выжженная земля пустыни, а совсем неподалеку горящие адским огнем шрамы-близнецы. На площади было удивительно спокойно. Белоснежный, словно снег варгрийских гор, мрамор колонн контрастировал с голубой лазурью дневного неба. И совсем неподалеку ярким светом горела позолотой Септиколийская колонна, отражая солнечные лучи. Место, куда ведут – вернее, вели раньше, все дороги Империи и Запада. Самый настоящий центр цивилизованного мира – до переноса столицы на другой берег Срединного моря; Сердце Запада до тех пор, пока неподалеку не открылись Разломы шрамов-близнецов.
Теперь истинный центр обитаемого мира находится далеко отсюда, в Риме. Где, на главной площади Семиградья, возвышается похожая золотая колонна с выгравированными на ней названиями всех городов Империи. Центр мира больше символизирует не Септиколийская колонна, а римская Miliarim Aureum – золотая миля.
По знаку Никласа скинув у скрытого выхода на поверхность рюкзаки и колдовские маскировочные плащи, мы двинулись по главной площади Златогорья. Шли все, осматриваясь по сторонам. Я здесь был раньше, а вот остальные – даже Никлас, судя по всему, нет. И все с интересом оглядывали колоннады, статуи, портики проходов – здесь, на главной площади города, расположены храмы старых богов нашего мира. И здесь не было храмов тех богов, кто пришел сюда вместе с терранами.
Все местные храмы оставались в идеальной сохранности, но все они пусты: ни над одним из них не было видно отсвета Сияния. Когда люди ушли из Златогорья, ушли отсюда и боги. Но именно здесь, совсем неподалеку, находится источник Белого лириума, а также храм единственного оставшегося здесь, в сердце города, божества. Бога, при посредничестве которого можно говорить с любыми другими богами.
Ведущая наш небольшой отряд демонесса двигалась на удивление осторожно и аккуратно, словно боялась потревожить духов этого места. Словно боялась привлечь внимание. В принципе, она могла бы уже и откланяться. Я знал куда нам теперь идти, и Никлас – хоть и не был здесь, тоже наверняка это знал. Но демонесса оставалась с нами.
В недавних разговорах ни с командиром Корпуса фон Вайсом, ни с командиром Первой бригады генералом де Монтеклером я ни разу не слышал уточнений насчет плотности сотрудничества с Легионом хищников. Но судя по происходящему с полудемонами отношения более чем близкие. И скорее всего стали они такими на фоне того, что командиры Корпуса и Легиона Хищников понимают – цель необъявленной имперской политики сейчас в том, чтобы ослабить и спартанцев, и демонических рейдеров параллельно усилению военных сил Союза Зерна и Стали.
В полном молчании, поглядывая на демонессу и уже также стараясь двигаться как можно тише, мы проходили оставленное людьми и богами место. И наконец подошли к цели. Оказавшись у портика небольшого, по соотношению с другими, храма. Мрамор здесь был не белоснежным, как все вокруг, а серым, словно едва подернутый дымкой.
Этот храм не был самым большим на площади. Но он был единственным из живых, единственным из сохранившем силу на Белой площади. Потому что питался совсем не силой веры людей: нужный нам храм принадлежал Янусу, Двуликому богу. Некогда, до возвышения Юпитера, верховному богу Септиколийской Империи.
Янус – Двуликий бог, бог путей и дорог, бог начала и конца любого события. И в отличие от других богов, Янус не нуждается в прямой людской поддержке. Потому что его жизнь – это движение. А движение – это и есть жизнь. Пока живет это мир, живет и Двуликий бог, и паства ему не нужна.
