Игорь Бэлза: Вы говорили о том, что последняя встреча была на фестивале «Очи черные». Долгая это была встреча и о чем вы говорили?
Борислав Струлёв: Мы вспоминали фестиваль, он только что уехал из Белгорода. Мы обсуждали, шутили, думали, сочиняли программу, которая будет в этом зале. Он знал мой репертуар и мог посоветовать: «Слушай, а ты знаешь, как бы хорошо сюда вот это вставить».
Мы общались в нашем обычном режиме. Конечно, для меня в душе и сердце это было не так просто, но это сцена, и нужно было идти вперед и работать. Так что я рад, что именно в Италии мы оказались вместе. Потом отъезд в Германию. В это нельзя было поверить. Но мы все ходим под Богом.
Бэлза боролся за качество того, что он делал. Сказал свое весомое слово на канале «Культура». Недаром этот канал стал популярным среди телезрителей. Я помню, как он сказал: «Борислав, как же так получается, что вас до сих пор не пригласили на новогоднее шоу. У нас столько разных артистов, а до сих пор мы вас не позвали, как будто вас нет». Это был 2014 год. У него были невероятные возможности, он маэстро, мастер своего дела. Сегодня как раз я иду к Татьяне Толстой на передачу на канале «Культура». Посмотрю, оценю, будет с чем сравнить.
Игорь Бэлза: Вы видели памятник на могиле отца? Как вы думаете, удался ли образ моего отца скульптуру Андрею Ковальчуку?
Борислав Струлёв: Памятник, достойный Святослава Игоревича, представителя великой культуры России.
Игорь Бэлза: Большое спасибо за очень интересный разговор.
Харизматик, сторонящийся зауми
Беседа с генеральным директором компании «Венский бал. Москва» Александром Викторовичем Смагиным
АЛЕКСАНДР СМАГИН:
«Его можно отнести к людям эпохи Возрождения»
Игорь Бэлза: Александр, давайте перенесемся в те далекие времена, когда вы первый раз увидели Святослава Игоревича. Когда это произошло и, может, вы вспомните, при каких обстоятельствах?
Александр Смагин: Детали я не помню, но безусловно помню, когда это случилось. Произошла наша встреча в 2003 году, когда мы готовили первый Венский бал в Москве. Естественно, первый бал – это серьезная история, тем более что мы еще сами не знали, как это пройдет, как все получится. Но вот в том, кто будет вести бал, сомнений не было – Святослав Бэлза. Конечно, и я, и Элизерет, несмотря на то что она живет в Австрии, знали Святослава прежде всего по телевизионным передачам, уже видели, как он ведет концерты. Это совершенно неподражаемый конферанс. Вашему отцу были присущи колоссальная эрудиция, харизматичность, умение донести не только вербально слова до слушателей, зрителей, но и настроить их на понимание, на восприятие того, что сейчас произойдет. Будь тема – русский романс, или опера, или балет, или концертное выступление. То, что телезрители получали от этого представления, во многом определялось тем, что ведущим был именно Святослав. Мы были очень рады, когда Святослав согласился, сказал, что сможет. Он вообще был демократичен в общении, и это сразу к нему располагало. После наших с ним перезвонов и консультаций у нас появилась уверенность в успехе, что, собственно говоря, и произошло.
Игорь Бэлза: После знакомства с ним и проведения бала часто ли вы виделись в дальнейшем? Где происходили эти встречи?
Александр Смагин: Надо сказать, что постепенно мы подружились, и я, например, очень рад, что у меня была возможность со Святославом общаться не только в период подготовки к балу, что называется по работе, но нам удавалось и посидеть на даче у камина за стаканом виски. Это огромное удовольствие – общаться со Святославом, слушать его бесконечные истории, и я не знаю другого человека с такой колоссальной эрудицией и такого великолепного рассказчика. Оторваться от его рассказов было совершенно невозможно. Хотелось слушать еще и еще. Иногда случалось, что мы вместе летели в самолете, и чем дольше длился полет, тем больше появлялось времени поговорить о многом. Я с удовольствием вспоминаю эти неформальные встречи, и мне их очень не хватает.
Игорь Бэлза: А что для вас лично значил Святослав Бэлза?
Александр Смагин: Для меня это мэтр – прежде всего. Несмотря на то что мы были давно уже хорошо знакомы (наше знакомство длилось больше десяти лет), продолжали к друг другу обращаться на «вы». Он называл меня «сэр Александр», я его «пан Святослав», учитывая его польские корни. Я испытывал глубокое уважение к его знаниям, к его манере общения, к его человеческим качествам. Во многом для меня он олицетворял русскую и европейскую культуру. Общаясь со Святославом, я находил много ответов на вопросы, которые были связаны с музыкой и литературой. Он был глубоким знатоком литературы, русской и европейской. Его можно отнести к людям эпохи Возрождения. Мое чувство уважения и восхищения его талантом и эрудицией сохраняется до сих пор.
Игорь Бэлза: Как вы думаете, ваше общение повлияло на вас или на Святослава? Изменилось ли ваше восприятия мира, жизненные принципы?
Александр Смагин: Вряд ли я повлиял на Святослава, а вот он, конечно, на меня повлиял. Я внимательно наблюдал, как он общается с людьми, следил за манерой его разговора. Я впитывал те знания, которые получал в беседах с ним. На меня Святослав оказал большое влияние. Он во многом для меня был и остается примером.
Игорь Бэлза: Для большинства людей, которым известно имя Святослава Бэлзы, он ассоциируется с неким джентльменом в неизменном смокинге и бабочке, виртуозно владеющим русским языком, прекрасно разбирающимся в искусстве, человеком с энциклопедическими знаниями и в беседе любящим иронизировать не только над собой, но и над собеседником. Вы недавно обмолвились о том, что вам повезло общаться с ним, как принято сейчас говорить, «без галстуков». Каким он был на сцене и в общении в более частной обстановке?
Александр Смагин: Он был всегда гармоничен в общении, и я завидовал этой его способности быть везде естественным. Святослав всегда оставался самим собою. И обращаясь к огромной аудитории, и в частном разговоре, как мне кажется, он был органичен и в каком-то смысле одинаков во всем. Бывает, что человек подчеркнуто изыскан, очень избирателен в своих речах, красив в жестах на сцене, а потом становится в другой обстановке развязным и пошлым. Может себе позволить то, что для него совсем не характерно. У Святослава этого никогда не было. Он всегда был джентльменом. Он всегда говорил содержательно. Речь его была великолепна и в простоте своей естественна.
Он никогда не притворялся. Не помню случая, чтобы у меня возникла мысль, что Святослав Бэлза рисуется или старается сыграть какую-то роль, ему не присущую. Такого никогда не происходило. Никогда и ни разу. И вот эта его естественность и органичность меня просто восхищали. Я помню эти приватные беседы, и даже тогда, когда разговор касался некоторых фривольных тем, никогда, ни в одном слове, ни в одной фразе в высказываниях у Святослава не было даже намека на вульгарность, на скабрезность. Он как-то умел все это деликатно обходить. Не было такого, что он был джентльменом на сцене и пошлым простаком в приватных ситуациях. Нет, он всегда был джентльменом, и это качество восхищало и восхищает меня до сих пор. И я уверен, что не только меня.
