Игорь Бэлза: А если говорить о классической литературе? Он на вас как-то повлиял?
Николай Цискаридзе: Дело в том, что я уже в юности много чего прочел. Святослав Игоревич вел еще и концерты. Ему нужно было знать гораздо больше, чем мне. Я больше читал для удовольствия и самообразования. Я не готовился к профессии ведущего. Так уж обстоятельства сложились. Мне предложили эту роль, и я не отказался. Кое-что я, конечно, знал о музыке и композиторах.
Игорь Бэлза: Часто ли в разговоре с вами он говорил о своей семье? Об отце Игоре Федоровиче, о маме Зое Константиновне и о нас, его детях?
Николай Цискаридзе: Нет. Никогда не рассказывал. Он вспоминал свою юность, не связанную ни с родителями, ни с семьей. Я с вашим братом знаком. Он снимался какое-то время в одной из передач вашего отца. Хотел его подготовить к профессии телевизионного ведущего. Чтобы пошел по его стопам. Не сложилось.
Игорь Бэлза: О каких его увлечениях вам известно?
Николай Цискаридзе: Ой, он что-то нам рассказывал, очень забавное. Но как-то не запомнилось. Знал бы, что так быстро не станет Святослава Игоревича, записал бы. Как у Михаила Булгакова в романе «Мастер и Маргарита»: «Плохо, что человек внезапно смертен».
Игорь Бэлза: Да, человек не может, к сожалению, планировать свою жизнь вперед, на какой-то определенный срок. О ком из выдающихся музыкантов, постановщиков, артистов, возможно, дирижеров он говорил с особым восхищением?
Николай Цискаридзе: Мы оба очень любили Елену Васильевну Образцову. И дружили с ней. Мы не раз встречались на ее концертах. Потом была еще ведущая филармонических концертов в Большом зале консерватории Анна Дмитриевна Чехова, которую мы все очень любили. На ее концертах, можно сказать, выросли. Мы часто ее вспоминали. Как ее не стало – и консерватория изменилась. Святослав Игоревич знал всех в музыкальном, оперном и хореографическом мире. Он много рассказывал о Галине Павловне Вишневской. У нас было несчетное количество тем для разговоров друг с другом. Как-то долго сидели в студии и вспоминали советское детство. Какие были потрясающие ансамбли: хореографический ансамбль русского танца «Березка» с его балетмейстером и хореографом Надеждой Сергеевной Надеждиной, ансамбль народного танца с его руководителем гениальным Игорем Александровичем Моисеевым и русский народный хор имени Митрофана Пятницкого. Какие это разные и талантливые коллективы! Меня что тогда поразило в Святославе Игоревиче? Доскональное знание вашим отцом всего их репертуара! Я, понятно, танцую, и мне легче все это запомнить. Но потом я понял, что он не раз их всех объявлял. Что его очень сильно отличало от многих других ведущих? Он не просто текст произносил, а знал, о чем говорит. Вот что очень сложно для ведущего. Особенно в те годы, когда в моде популярными становились сборные концерты. Их сейчас не так много, но лет пятнадцать назад их было не счесть. Ему приходилось вникать в то, что он говорит. Надо было знать, о чем говорить. Помню один концерт, хотя забыл, чей это был юбилей. Он появился на сцене с Элеонорой Валериановной Беляевой, легендой советского телевидения, которая вела на протяжении тридцати лет телепрограмму «Музыкальный киоск». Их дуэт на самом деле вызвал всеобщее восхищение! Красивый тембр их голосов сочетался с правильной, грамотной русской речью. Дружил Святослав Игоревич и с другой легендарной женщиной – Марией Борисовной Мульяш, умевшей в одном концерте объединить артистов эстрады, театра, кино, оперы и балета. Да еще артистов нескольких поколений! Это высший пилотаж. Мария Борисовна была главным редактором концертного зала «Россия». Она ушла из жизни через год после Святослава Игоревича.
Игорь Бэлза: Общаясь с ним на протяжении многих лет, замечали ли вы, что у Святослава Игоревича изменялись какие-то суждения о жизни?
Николай Цискаридзе: Ничего подобного не замечал. Святослав Игоревич с большим пиететом относился к Юрию Николаевичу Григоровичу и ко всем тем, кто был в его команде. Встречаясь в закулисье Большого театра, мы все понимали и видели, что в нем происходит. Мы не могли не заметить надвигающуюся катастрофу, но вынуждены были делать вид, что все хорошо. На нас, тех, кто любил Большой театр, эта ситуация не могла не отразиться. А на Святославе Игоревиче больше, чем на всех других. Оставалось только закатывать глаза и проходить мимо.
Игорь Бэлза: Когда вы виделись с ним последний раз?
Николай Цискаридзе: Я пришел на съемку, а Святослав Игоревич уже отснял. Мы столкнулись с ним в гримерке. Поздоровались, на ходу быстро поболтали. Мне надо было гримироваться и идти в студию.
Я уже привык, что если перед концертом на сцене стоит микрофон, значит, Святослав Игоревич должен вот-вот выйти. В голову не приходит, что микрофон стоит, а он не выйдет. Я уже однажды испытал шок, когда на стенде, где вывешивалось наше расписание, увидел сообщение, что скончалась Галина Сергеевна Уланова и панихида состоится тогда-то. Я стоял около этого стенда с объявлением и думал: неужели больше не будет в афишах фамилии Улановой? Как это может быть? Есть такие ситуации, когда ты не хочешь понимать, что такое вообще возможно. Мне даже сейчас становится не по себе, когда на экране идет заставка «Шедевры музыкальной мировой культуры», а сразу за ней не появляется Святослав Игоревич. Кажется, что какой-то непорядок и этого не должно быть.
Игорь Бэлза: Что для вас лично означал его уход?
Николай Цискаридзе: К сожалению, не стало очень многих людей в моей жизни, начиная от самых близких и заканчивая почти всеми педагогами. Когда Святослава Игоревича не стало, и я узнал, что после такой болезни… можно только одно сказать: хорошо, что несильно человек мучился, недолго. Мне кажется, что если его жизнь продолжалась бы, но не было бы возможности работать, это было бы для него более трагично и невыносимо. Он относился как раз к тем людям, для которых творческая деятельность – это все. Хорошо хотя бы то, что передачи с ним можно посмотреть по телевизору.
Игорь Бэлза: До какого-то времени. Я пытался попросить на Первом канале (ОРТ) записи старых передач с участием отца, и оказалось, что половина из них стерта, а на канале «Культура» мне ответили, что у них нет технической возможности сделать мне дубль из-за отсутствия необходимой аппаратуры.
Николай Цискаридзе: Вы меня каналом «Культура» не удивили. Дело в том, что поменялась вся техническая группа канала, пришли более молодые люди. Они видят подачу информации по-другому.
Игорь Бэлза: Каким Святослав Игоревич вам запомнился?
Николай Цискаридзе: Прежде всего улыбчивым. Он всегда улыбался, когда видел меня. Наверное, потому, что нас связывало много лет знакомства.
И ко мне, и ко всем ребятам, которых он знал в «Новых именах», он относился по-другому. Мы были отчасти детьми, к которым он имел очень большое отношение, и надо сказать, что мы оправдали его надежды. И разумеется, затраченные на нас немалые финансовые средства.
Игорь Бэлза: Отец называл вас тогда «большие маленькие звезды». Николай, большое спасибо за воспоминания. Задам последний вопрос. А часто ли в повседневной жизни вы ловите себя на мысли, что вспоминаете его?
