Итак, детективы – «современные сказки», но вместе с тем и «особый срез реальной жизни». Таковы лучшие романы Агаты Кристи, и доблестным странствующим рыцарем, «наследником Роланда и Ланселота» (а быть может, и Дон Кихота, поскольку этот образ не лишен и комических черт) предстает в них Эркюль Пуаро. Эксцентричный бельгиец, яйцевидная голова которого украшена роскошными усами, составляющими предмет особой гордости и забот хозяина, – гений сыска, наделенный сверхъестественной интуицией, настоящий интеллектуальный Геркулес (не забудем, что он и назван в честь античного героя, ибо его имя Эркюль (Hercule) означает Геркулес). Он отнюдь не бесстрастный разгадыватель кроссвордов. «Именно люди всегда интересуют меня больше всего остального», – говорит Пуаро в романе «После похорон», а в другой раз добавляет: «Я не то что полиция. Я имею возможность умолчать о том, что узнал. Но я должен знать правду. А так как в этом деле важны не столько вещественные доказательства, сколько люди, то я занимаюсь именно ими». Эркюль Пуаро не только внимательный наблюдатель, но и тонкий психолог. Он умеет выведать не только то, что запечатлелось у его собеседников в памяти, но и то, что отложилось у них в подсознании. Умеет внимательно слушать, сопоставляя и анализируя все услышанное, ибо уверен: «…в конечном итоге люди выдают себя, говорят ли они правду или лгут, все равно…» Главное для него (как и для почтенной мисс Марпл, «исполняющей обязанности» Пуаро в другом цикле романов Агаты Кристи) – поиски правды. «Таинственные истории» английской писательницы потому и походят на современные сказки, что, как ни были бы страшны и загадочны описанные в них преступления, правда все равно выступает на свет и добро неизменно торжествует над злом.
Эркюль Пуаро, по существу, – добрый волшебник. Если же продолжить разговор о том, чей это литературный наследник, то нетрудно заметить, что он состоит в еще более близком, чем с рыцарями былых времен, родстве с Шерлоком Холмсом. При нем даже появляется время от времени капитан Гастингс, роль которого напоминает роль доктора Уотсона. Конан Дойлу удалось выковать своеобразный прочный эталон для авторов детективных романов и рассказов. Отношение к эталону, впрочем, двоякое: одни писатели воспринимают его почти безоговорочно и создают своих персонажей если не по образу, то по подобию всемирно известного обитателя дома 221-6 по Бейкер-стрит, – другие же, наоборот, пытаются как бы «отталкиваться» от этой классической фигуры, стараясь показать, что выведенный ими герой – отнюдь не «Шерлок Холмс», или прибегают к пародированию (что присутствует и у Агаты Кристи).
В одной из статей цикла «За кулисами полиции» Жорж Сименон описывает действительное происшествие: «24 января, в полдень, трое вооруженных грабителей ворвались в помещение банка Баруха, ранили одного из служащих и, угрожая остальным, скрылись с содержимым сейфа, которое составляло 135 тысяч франков». Писатель задается вопросом: «Что произошло бы дальше в детективном романе? На место происшествия прибывает грузный и таинственный комиссар Мегрэ с одной из многочисленных трубок в зубах, просит принести пива и бутербродов и в конце концов уходит, засунув руки в карманы пальто. Три дня, восемь дней мы ходим вслед за ним по бистро, квартирам, улицам, беспрерывно курим, пьем пиво, пока он не положит руку на плечо некоей личности и не вздохнет: „Попался, малыш“.
А вот другой вариант. Шерлок Холмс в сопровождении доктора Уотсона что-то там меряет, подбирает три пылинки, затем, запершись в квартире на Бейкер-стрит, несколько часов играет на скрипке, а в паузе объявляет: „По крайней мере один из грабителей, рост которого метр семьдесят три, а во рту два золотых зуба, жил в тринадцатом году между двадцать вторым и тринадцатым градусом северной широты. Второй разведен. У третьего болят ноги“».
Не без иронии по отношению к выведенному им самим персонажу Сименон живо обрисовал тут два различных типа сыщика: «гений», придерживающийся интуитивного метода (как Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро), и другой, ничем не похожий на сверхчеловека, верящий не столько в озарение, сколько в железную логику, в методичность предпринимаемых усилий, поиски улик и свидетельств (как Мегрэ). Жоржу Сименону была оказана высшая честь, какой только может удостоиться автор: еще при его жизни созданному им герою воздвигали памятник. Бронзовая фигура Мегрэ возвышается в Делфзейле – том месте, где возник первый роман о знаменитом комиссаре.
Этот простоватый с виду, но необычайно проницательный и полный сострадания к людям полицейский покорил все пять континентов, книги о нем переведены на множество языков. Заслуженный успех выпал и на долю «трудных» социально-психологических произведений писателя, которые не относятся к детективному циклу Мегрэ. В канун своего 70-летия Сименон принял решение не писать больше романов, оставив нереализованным замысел двухсот пятнадцатого по счету, которому уже было придумано название «Оскар». До самой смерти французский писатель хранил верность данному зароку, лишь наговаривал на магнитофон, книга за книгой, свои мемуары, объединенные общим заголовком «Я диктую», да изредка давал интервью.
Репортеры часто задавали Сименону вопрос, кто были его учителя в литературе, и, отвечая, он в первую очередь называл три имени: Гоголь, Достоевский, Чехов. С их творениями, а также с творениями Пушкина, Толстого, Горького он познакомился еще в юности. Русские классики внушили ему любовь к «маленькому» человеку, сочувствие к «униженным и оскорбленным», заставили задуматься над проблемой «преступления и наказания», научили заглядывать на «дно» людских душ.
«Читаю Сименона, в нем есть нечто, напоминающее мне Чехова», – проявив наблюдательность не хуже, чем у самого Мегрэ, заметил как-то Уильям Фолкнер. Причем сказал он это еще до появления в 1963 году сименоновского романа, само название которого – «Господин с собачкой» – прямо указывает на реминисценцию из Чехова. В своем романе Сименон отнюдь не пытался копировать сюжет «Дамы с собачкой». Ему удалось добиться большего – приблизиться к тональности чеховской прозы с ее отдающим горечью лиризмом. Его роман – тоже драма любви, но драма иная, чем у Гурова и Анны Сергеевны. Драма, вызванная трагическим непониманием между людьми. И драма одиночества. Подобно тому, как книга «Колокола Бисетра» написана им под сильнейшим впечатлением от толстовской «Смерти Ивана Ильича», так «Господин с собачкой» свидетельствует о плодотворном восприятии уроков Чехова, что проявилось во многих романах Сименона. Одна из опубликованных во Франции работ о его творчестве называется «От Жоржа Сима к Жоржу Сименону» – эволюция писателя там рассматривается по аналогии с движением от Антоши Чехонте к Антону Чехову. Сименон пояснил, что ему больше всего нравится в чеховских произведениях: «Меня восхищает у Чехова полное отсутствие искусственного блеска, нарочито подстроенного эффекта. Он пишет under Key, как говорят англичане, или, если можно так выразиться, в полутонах. Автор, спокойный и благожелательный, всегда держится как бы в тени, избегая яркого света, именно благодаря полнейшей простоте он добивается особой искренности». Именно к такой пронзительной простоте стремился в лучших своих книгах создатель образа Мегрэ.
Многие романы Сименона выглядят как своего рода внутренний монолог Мегрэ. Мы узнаем, как относится комиссар к своей жене, сослуживцам, что думает о порученном ему очередном деле. Если для многих других авторов детективов важны прежде всего мотивы преступления, то для Сименона – характер преступника. Мегрэ продвигается к раскрытию тайны через раскрытие характера людей, с которым сталкивает его служба в полиции. Он добросовестный санитар общества, но нередко совершает и то, что выходит за рамки его прямых обязанностей: врачует души своих «пациентов», чинит человеческие судьбы, как другие чинят стул.
