Киплинговые боги азбучных истин
Для этой книги на эпиграф
Пустыни сипли,
Ревели львы и к зорям тигров
Тянулся Киплинг.
Борис Пастернак (1922)
У поэта детство должно быть или очень счастливое, или очень несчастное, – так полагал Николай Гумилев, которого именуют иногда «царскосельским Киплингом» не только за чуткость к романтическому зову «музы дальних странствий», перекличку некоторых мотивов их творчества, но также за встречающееся «анатомическое» сходство их стихов.
Джозеф Редьярд Киплинг изведал в детстве и рай, и ад. Он родился 30 декабря 1865 года в Бомбее, куда его отец, художник-декоратор и скульптор, Джон Локвуд Киплинг отправился из Англии вместе с молодой женой Элис в поисках заработка и престижного положения, чего сумел добиться, открыв школу прикладного искусства.
«Расскажите мне о первых шести годах жизни ребенка, и я могу описать, как сложилась его дальнейшая судьба» – так начал Киплинг на закате своих дней автобиографические записки «Кое-что о себе самом». И в раннем детстве маленький Редьярд, как и его младшая сестра Элис, был окружен теплом и заботой в отчем доме. За ним ухаживала «айя» – няня-португалка и носильщик-индус, который водил его в местные храмы, рассказывал индийские сказки и пел песни.
Но в 1871 году родители вынуждены были отправить сына в Англию для обучения в частном пансионе. Этот пансион в пригороде Портсмута, где всем заправляла злобная и жестокая ханжа-хозяйка, стал для Киплинга настоящим «Домом Отчаяния», и царившие там нравы он опишет позже в рассказе «Мэ-э, Паршивая овца…», который завершается словами: «…когда детским губам довелось испить полной мерой горькую чашу Злобы, Подозрительности, Отчаяния, всей на свете Любви не хватит, чтобы однажды изведанное стерлось бесследно, даже если ненадолго вернет свет померкшим глазам и туда, где было Неверие, заронит зерна Веры».
Единственной отрадой для мальчика было чтение. Как только домомучительница проведала об этом, немедленно был наложен запрет на чтение. Тогда он стал читать украдкой, часто при скудном освещении. Это плюс нервный срыв после одного особенно изуверски изощренного наказания привело к тому, что маленький Радди начал катастрофически слепнуть. Узнав о несчастье, миссис Киплинг немедленно приехала из Индии и забрала сына из «Дома Отчаяния».
Потом он учился в Юнайтед Сервис Колледже, где, кстати, среди прочих предметов пытался освоить русский язык (но, кажется, дальше числительных не продвинулся) и где выяснилось, что он «бесповоротно предан чернильнице».
По окончании колледжа в 1882 году Редьярд Киплинг возвращается в Индию к родителям, которые жили в то время в Лахоре. В этом городе в неполные семнадцать лет он поступает на службу в редакцию ежедневной «Гражданской и военной газеты», а через пять лет переходит в более солидный «Пионер», издававшийся в Аллахабаде.
Напряженная журналистская поденщина стала отменным «университетом» для будущего писателя. Она позволила ему набраться массы впечатлений, познакомиться со всеми сторонами жизни в Индии, повидать интереснейших людей наверху и в самом низу социальной лестницы; наконец, выработать собственную манеру письма.
«Я начал ставить свои опыты, изучая вес, цвет и иные качества слов в их взаимодействии с другими словами, чтобы они либо завораживали ухо при чтении вслух, либо, разбросанные по странице, притягивали глаз. Нет ни одной строчки моих стихов или прозы, которую не произносил бы вслух до тех пор, пока язык не обкатывал ее и не делал гладкой, а память после многих прочтений не исключала бы механически все явные излишества», – признавался впоследствии Киплинг.
Его ранние стихи и рассказы появились в газетах, где он работал, а затем вышли отдельными изданиями, первыми из которых стал поэтический сборник «Департаментские песенки» (1886). Новеллы сложились в книгу, непритязательно названную «Простые рассказы с гор» (1888). Вскоре он становится знаменитостью среди англо-индийцев, а затем его известность достигает и Лондона.
В 1889 году после семилетней сладкой каторги на журналистском поприще начинающий беллетрист покидает Индию и отправляется в Англию, избрав путь через Бирму, Китай, Японию и Америку, где осуществляет свою мечту – встретиться с Марком Твеном, о беседе с которым он подробно рассказал в книге «От моря до моря», появившейся в результате путешествия. «Счастлив тот, кто не испытал разочарования, оказавшись лицом к лицу с обожаемым писателем, – сказано там. – Я подцепил самого Марка Твена, и он обращался со мной так, будто при некоторых обстоятельствах я мог бы оказаться равным ему». В свою очередь автор «Приключений Тома Сойера» оставил позже такое свидетельство о Киплинге: «Это замечательный человек – как и я. Вдвоем мы обладаем всей мудростью мира: он знает все, что можно узнать, а я знаю все остальное».
В автобиографии Киплинг не устает подчеркивать, сколь удачно благоразумная судьба сдала ему все карты: «Я был похож на молодого скакуна, которого вывели на маленькие провинциальные скачки, где он может привыкнуть к шуму и толпе, подучиться твердо вставать на ноги и не волноваться, слыша за собой стук копыт». Но овладев всеми необходимыми навыками, «молодой скакун» показал отличные результаты на ипподроме большой литературы, став одним из ее фаворитов.
В 1907 году Редьярд Киплинг был удостоен Нобелевской премии за идейную силу и мастерство стиля, за яркую фантазию и выдающийся талант повествователя.
А похоронили его в январе 1936 года в Национальном пантеоне – Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.
Однако при всех этих внешних почестях отношение к Киплингу – в Англии и за ее пределами, при жизни и после смерти – было и остается неоднозначным.
«В середине 90-х годов он стал воплощением духа нации, этот невысокий человек в очках, с усами и массивным подбородком, энергично жестикулирующий и, словно захваченный игрой подросток, что-то выкрикивающий в исступлении, – славящий силу, упоенный просторами Империи, ее красками, запахами, цветами, постигший суть и механику множества вещей, знавший все о солдатах и сделавший поэзией их жаргон. Удивительно, как он умел нас околдовать, как заставлял накрепко запомнить свои пульсирующие строки, как склонял многих – и меня тоже, хотя без успеха, – подражать ему во всем. Сама наша речь благодаря ему приобрела какой-то особый оттенок…» – вспоминал Герберт Уэллс.
Литературное мастерство Киплинга – как поэта, так и прозаика – признавали и другие требовательные собратья по перу, даже те, кто не был согласен с высказывавшимися им взглядами – Джордж Оруэлл, Ричард Олдингтон, Т. С. Элиот, Р. Л. Стивенсон, Г. Р. Хаггард, Генри Джеймс. В «Письме молодому писателю» Эрнест Хемингуэй признавался: «Когда я был в твоем возрасте, я подражал Киплингу. Я думал, что свет не производил лучшего мастера короткого рассказа (и продолжаю считать образцом несколько его коротких рассказов)».
Действительно, в качестве прозаика Киплинг утвердился в первую очередь как новеллист, хотя из-под его пера выходили и романы – «Свет погас» (1980), «Ким» (1901). Он пробовал себя в разных жанрах, в том числе таких труднейших, как сказка и животный эпос. У него поразительный дар не только создавать запоминающиеся человеческие образы, но и как бы влезать в шкуру «братьев наших меньших», будь то мятежный слон Моти-Гадж, Белый Котик, уводящий сородичей в места, где их не будут истреблять безжалостные добытчики, или симпатичнейший пес Бутс, философски изрекающий: «Люди тоже себя плохо ведут, когда их некому приласкать».
