Для произведения никому еще не известного автора «Человек внутри» разошелся превосходным тиражом – свыше восьми тысяч экземпляров. Такой внушительный старт окрылил и автора, и издателей. Поэтому, когда Грин задумал целиком посвятить себя писательству и уйти из редакции, директор-распорядитель «Хайнеманна» предложил ему контракт. Условия контракта были таковы: скромное, но пристойное содержание в 650 фунтов ежегодно в течение трех лет в обмен на три романа. Веря в свои силы, Грин не раздумывал ни минуты и в канун нового, 1930 года покинул «Таймс». Следующие четырнадцать месяцев он провел в Лондоне, а затем в целях экономии снял коттедж в деревне, переехал туда с женой и с упоением продолжал работу, которая казалась ему наслаждением, сулила богатство и славу. Однако, как заметит в финале «Части жизни» умудренный опытом писатель, «успех – это всего лишь отсроченный провал». Два следующих романа успеха не имели (автор не включил их впоследствии в свое собрание сочинений).
Но упорство в конце концов вознаграждается, и последний представленный Глином по контракту роман, писавшийся им с энергией отчаяния, – «Стамбульский экспресс» (1932) – спас его от финансовой катастрофы. Право на экранизацию этого романа приобрела американская компания «XX век – Фокс». Однако с выходом книги произошла неприятная заминка. Когда уже были готовы сигнальные экземпляры, пригрозил подать иск за клевету Джон Бойнтон Пристли, усмотревший черты сходства с собой в одном из персонажей «Экспресса». Издательству и автору пришлось срочно пойти на переделку текста и замену двадцати страниц, вызвавших гнев известного прозаика.
Следующий роман Грина, вышедший в 1934 году, назывался «Это поле боя». Сюжет его был подсказан сном. «Творческим снам» (если воспользоваться выражением Пушкина), роли бессознательного Грин придает немалое значение, будучи уверен, что они помогают в творчестве, а иногда и управляют им (дневник своих снов он начал вести еще в школьные годы). Только из глубин подсознания – связанного многими нитями с действительностью – могут выйти, по его убеждению, главные герои произведения. А реальные личности годятся лишь в прототипы для второстепенных персонажей, которым можно, например, придать черты чьей-то эксцентричности.
Оглядываясь на прожитую жизнь, Грэм Грин обнаружил, что провел с вымышленными персонажами почти столько же времени, сколько с реальными мужчинами и женщинами. «В поисках героя» – так называется книга его путевых заметок о поездке в Бельгийское Конго, предпринятой в 1959 году в процессе работы над романом «Ценой потери». Знакомясь с нею, мы получаем возможность ощутить, как автор постепенно начинает вживаться в образ своего героя, которого думал вначале обозначить просто инициалом (но тут же заговорили бы о влиянии Кафки), а потом дал ему имя Керри.
То был один из нечастых случаев, когда Грин специально ездил в какую-либо заранее намеченную страну для сбора материала (так же он поступил только в период написания романа «Меня создала Англия», где ему понадобились шведские реалии). Обычно получалось иначе: жизнь приводила писателя в какие-нибудь «горячие точки» планеты, а потом уже в его воображении прорастал роман.
Как это происходит, Грин поведал в книге «Знакомство с генералом» (1984). Путешествуя по Панаме в машине вдвоем с Чучу (профессором математики и поэтом, который стал телохранителем и доверенным лицом Омара Торрихоса), он почувствовал, что полученные впечатления трансформируются постепенно в сцены романа: «Начать так: молодая журналистка из левого французского еженедельника берет интервью у генерала. Она бежит от горечи и боли неудачного замужества, покидает Париж в надежде избавить себя от страданий. В конце концов она возвращается, выбирая свою боль, а не счастье». Чучу должен был стать прототипом одного из главных героев, а часто повторявшиеся им слова: «На обратном пути» – названием романа. Грустная ироничность названия заключается в том, что, согласно замыслу, этому персонажу не суждена была дорога назад: он погибал от взрыва подложенной в машину бомбы за несколько минут до того, как надеялся обрести счастье в объятиях придуманной автором француженки. «По дороге, – продолжает Грин, – я рассказал Чучу о задуманном романе, и очень может быть, что поэтому он и не пошел у меня дальше первой главы. Рассказать – это почти то же самое, что написать, своего рода суррогат письменного сочинения… Книга так и не написана, и погиб не Чучу, а генерал». Замысел этого романа остался нереализованным. Но костяки других сюжетов, возникшие подобным образом в фантазии писателя, обросли плотью.
Так случилось, к примеру, когда в 1938 году ему заказали документальную книгу о религиозных преследованиях в Мексике. Дшн отправился туда, в штат Табаско, и книга такая появилась – «Дороги беззакония» (в США издана под названием «Другая Мексика»). Она заслужила даже одобрительный отзыв в «Санди таймс» Джона Бойнтона Пристли – того самого Пристли, который пригрозил в свое время подать на Дэйна в суд. Но в результате этого «несентиментального путешествия» возник и роман. «Дороги беззакония» привели к «Силе и славе». Или, как выразился один английский критик, «Дороги беззакония» послужили тем карьером, где добывался строительный материал для «Силы и славы».
Мексика была не первым дальним странствием Дэйна. Несколькими годами раньше он совершил паломничество в Африку, описав его в «Путешествии без карты». Прошел тогда пешком сотни миль по территории Сьерра-Леоне и Либерии. В столицу Сьерра-Леоне – Фритаун – судьба вновь забросила Дэйна во время Второй мировой войны, на сей раз в качестве сотрудника британской секретной службы МИ-6, которая присвоила ему кодовый номер 59200 (этот номер появится потом на страницах «Нашего человека в Гаване»).
О недолгой службе Грэма Грина в разведке примечательные воспоминания оставил Ким Филби в книге «Моя тайная война»: «Для усиления пятой секции к нам вернулся Грэм Дэйн из Фритауна, где он, как предполагалось, следил за интригами вишистской Франции. Да простит он меня за откровенное признание, но я не могу припомнить каких-либо его блестящих достижений в Западной Африке. Может быть, французы не вели интриг? Я помню, однако, совещание, где обсуждалось предложение Дэйна об использовании одного бродячего борделя для разложения французов. Предложение обсуждалось вполне серьезно… К счастью, Дшна назначили ко мне в подсекцию, где я поручил ему Португалию. Ему доставляло удовольствие поддевать УСС (Управление стратегических служб), а его едкие комментарии по поводу входящей переписки служили для всех ежедневным развлечением».
Киму Филби виднее, какую пользу принес Дэйн британской разведке, но писателю этот эпизод его биографии дал необходимый материал не только для «Нашего человека в Гаване» (1958), но и для «Человеческого фактора» (1978). А находясь в разгар войны во Фритауне, он убедился в том, что «мир Гитлера, мир Дахау, концентрационных лагерей и нацистского чванства не так уж далек от этого уголка Африки», и написал обличающий фашизм детектив «Ведомство страха», – художник всегда восставал, когда где бы то ни было пытались подчинить людей подобному ведомству. Пребывание в Сьерра-Леоне, преломившись в художественном мышлении Грина, оставило позже еще один заметный след в его творчестве – «Суть дела» (1948).
Грин рано осознал перспективность применения некоторых кинематографических приемов в литературе и стал сознательно использовать их. Ко времени создания «Сути дела» он был уже хорошо знаком с кино и его достижениями. Знакомство это началось еще в студенческие годы, с немых фильмов. «Через кино, – вспоминает писатель, – ко мне пришли первые сведения о Советской России; имена Пудовкина, Эйзенштейна, Довженко открыли мне новый мир – молодой, дерзкий, взявший на себя смелость указать цивилизации выход из депрессии, рассеять мрак и совладать с ужасами бытия». В 1935–1939 годах Грин состоял постоянным кинокритиком в «Спектейторе». Тогда же, в 30-е годы, начал писать и сценарии. Обычно прежде, чем приступить собственно к сценарию, он набрасывал киноповесть или – точнее – повесть для кино на задуманный сюжет. Несколько таких повестей в отредактированном виде были потом изданы. Например, «Третий человек», «Десятый».
