– Вам обязательно надо написать мемуары. Еще не приступали?
– Все откладываю. Но думаю, что напишу. В будущем. А пока – надо жить, не надо вспоминать…
22 сентября 2011 г.
Воспитывать духовность
Сергей Карпачев
Он председательствует в комитетах и вручает престижные премии, ищет и поддерживает молодые таланты по всей стране. Его вполне можно назвать генералом от культуры, благо чинов, званий и наград он удостоился бессчетно.
Знакомьтесь: ведущий цикла «Шедевры мирового музыкального театра» на телеканале «Культура», действительный член академий российского искусства и российского телевидения, народный артист России, писатель, театрал, журналист Святослав Бэлза.
– Святослав Игоревич, вы когда-то составили книгу «Человек читающий»… Каков сегодня его портрет?
– «Человек читающий» – это в переводе, а называлась книга по-латыни «Homo legens».
Я гордился тем, что в издательстве «Прогресс», которое выпустило ее двумя изданиями, даже свой фирменный магазин назвали «Homo legens»: при входе стоял огромный макет этой книги.
В том сборнике, который мне очень дорог, напечатано, например, замечательное эссе Оскара Уайльда, моего любимого писателя, в котором говорится о том, что все книги делятся на три категории. Первая – это те, которые следует читать. Вторая – которые следует читать и перечитывать. И третья – самая обширная, – которые не следует читать вовсе, но, как считал Уайльд, нужно уметь распознавать: для общества это очень важно.
Сейчас нас буквально захлестывает океан печатной продукции, которую не только читать – в руки брать невозможно. Но человек не сразу может научиться отличать хорошее от плохого. Великолепно, если есть какие-то наставники: в семье, в институте, друзья… Ведь вкус к литературе, к музыке, живописи – свойство не врожденное, а приобретенное.
Кто же такой человек читающий, вы спрашиваете? У меня нет точного, четкого ответа на этот вопрос. Я регулярно хожу в книжные магазины, особенно в «Москву» – очень удобно, что он работает допоздна, – иной раз возвращаюсь после концерта, останавливаю машину напротив и иду туда.
И, представьте себе, даже ночью в «Москве» далеко не пустынно. То есть люди покупают книги, читают, следят за новинками… Несмотря на то, что книги дорожают, за настоящую литературу многие готовы платить.
– То есть таких, как вы, книгочеев немало?
– Судя по тому, что я вижу, – да. Россия не утратила статус самой читающей страны. При этом если раньше «самая читающая» у нас ассоциировалась с чтением в метро, что, на мой взгляд, не очень здорово – далеко не каждую книгу правильно читать в метро, – то сегодня она самая читающая в более цивилизованных формах. Ведь большинство изданий нужно читать дома, в любимом кресле.
У меня, слава богу, давно была такая счастливая возможность. Еще с тех пор, как брал книги по спецабонементу Ленинской библиотеки для отца и прихватывал, конечно, кое-что для себя.
– А у вас большая библиотека?
– Тысяч двадцать пять томов наберется. Книги и дома, и на даче – стеллажей катастрофически не хватает. Я стараюсь себя сдерживать в приобретении все новых томов, но все равно покупаю и читаю очень-очень много.
Приобретаю книги двух категорий: те, что надобны для дела, и те, что для души, для удовольствия. Ну и конечно, не очень нужные беру иногда под горячую руку. Но я замечал, что любая книга рано или поздно пригождается, даже если она на какую-то отдаленную от твоего узкого круга интересов тему.
Мы сейчас, к сожалению, во многом питаемся суррогатами не только в гастрономическом, но и в духовном смысле – в литературе наблюдается масса подделок под настоящее.
– Есть ли сегодня, на ваш взгляд, писатели, которых можно назвать надеждой русского романа?
– Вы знаете, я себя считаю здоровым консерватором и не тороплюсь читать все новое.
Стараюсь иметь дело с уже открытыми ценностями: не так много времени у человека в его земной жизни, даже если жить долго, чтобы разменивать его на пустяки. Грэм Грин, который был не только замечательным писателем, но и мудрым, опытным человеком, говорил, с моей точки зрения, очень верно: нужно читать не романы, а романистов.
Кстати, дружбу с Грэмом Глином, последним, наверное, классиком ушедшего века, я считаю одной из главных удач в своей жизни.
Летал к нему на встречи в Антиб, который стал его пристанищем на последние 25 лет жизни. Мы вместе путешествовали по Советскому Союзу. Я подготовил к изданию у нас в стране шеститомное собрание сочинений Грэма Грина. Только что в издательстве «Вагриус» в серии «Мой XX век» вышел его автобиографический том с моим предисловием и интервью.
Грин, например, любил Франсуа Мориака, полюбил его и я: каждая его новая книга вызывала у меня интерес. Так было и со многими другими яркими романистами, которых мне советовали мои друзья, коллеги – а мне всегда очень везло в жизни на людей настоящих! А какой-нибудь новый роман нового автора… Не всегда на это стоит тратить время.
– Зайдем с другой стороны: есть ли сегодня в стране писатели, которые подают надежды?
– Как говорил Оскар Уайльд, «я люблю женщин с прошлым и мужчин с будущим».
И к писателям это относится, разве что, мне кажется, нужно любить авторов и с будущим, и с прошлым.
Я по своей литературной профессии зарубежник, мне приходилось больше читать иностранной литературы. А из отечественной все-таки предпочитаю старых, проверенных авторов. Если говорить о живущих, то Андрея Битова, Фазиля Искандера, Беллу Ахмадулину.
Конечно, почитываю и молодое поколение – Улицкую, Славникову…
– Скажите, когда вы включаете радио или телевизор, вам не режет слух речь дикторов?
– Сейчас стали проще допускать к микрофонам, к камерам. Раньше был более строгий отбор. Проблемы с речью у ведущих, безусловно, есть. Мне вспоминается, что в свое время в Польше стали бить тревогу по поводу уровня польской устной речи в медиа. Была создана комиссия под председательством тогдашнего председателя Союза польских писателей Галины Аудерской. Высокая комиссия пришла к выводу, что одной из основных мер должно стать переучивание телевизионных дикторов, а среди них в первую очередь – спортивных комментаторов, поскольку у них самая большая аудитория и самый бедный лексикон.
При всем при этом слухи о близкой смерти «великого и могучего», на мой взгляд, сильно преувеличены: русский язык – он все перемелет, как уже бывало много-много раз в истории. Так что в обильно представленных сейчас в устной и письменной речи профессионализмах, молодежном сленге, интернет-лексике ничего фатального я не вижу. Также я не делаю трагедии из того, что молодежь, скажем, ходит на дискотеки, слушает рок-музыку, а не идет слушать Малера или Шнитке. До этих композиторов надо дорасти – всякому возрасту свой фрукт.
