Александр Гафин: Мне всегда приятно, когда перечисляют мои заслуги перед российской культурой. Мы жили в очень интересное время, когда начался серьезный политический и экономический перелом. Не все адаптировались, но кому-то эти перемены дали новые возможности осуществить интересные проекты. Со Святославом Бэлзой меня познакомил интересный человек, Владимир Панченко, секретарь Союза композиторов СССР, когда председателем был Тихон Хренников.
Я перешел работать в Альфа-банк в сорок лет, стал заниматься внешними связями и внутренними проектами. Мы осваивали разные регионы страны, естественно, экономически крупные. Время было лихое. Театры перестали ездить на гастроли. Артисты и классические музыканты искали на Западе контракты, потому что копеечные зарплаты не могли их прокормить. Был коллапс в стране. А в культуре было парализовано почти все. Мне показалось правильным, чтобы мы, приезжая в новые города (а нам нужно было как-то себя позиционировать), привозили с собой артистов. Мы пригласили в Москву Рэя Чарльза, знаменитого певца. Пресс-конференция проходила в конференц-зале «Метрополя». Модератором и ведущим был Святослав, потому что он прекрасно знал все направления в музыке, знал языки, мог поддержать любой разговор на самом высоком уровне.
Я договаривался с Большим театром, и мы подготовили гала-концерт звезд Большого театра в Иркутске, арендовали там драматический театр.
Игорь Бэлза: В Иркутске это театр Загурского.
Александр Гафин: И через пару месяцев город был увешан красивыми московскими афишами, потому что культуры афиш тоже в провинции не было. И все билеты партера лежали у одного начальника. Город начал потихоньку сходить с ума, потому что всем нужны билеты, а в кассе только бельэтаж или балкон. И вдруг инкогнито из Москвы становится нужен всем. Организатору звонили даже из приемной губернатора.
В дальнейшем я приглашал на гастроли и Мариинку. И должен был открывать этот концерт также Слава Бэлза. Когда он выходил, его узнавали по телевизионным программам. Это был двойной успех. Мы с ним проехали много городов. У нас были концерты виртуозов, тех, которые уже уехали, но вернулись назад в Россию.
Мы открывали филиал в Нижнем Новгороде, я пригласил «Виртуозов Москвы» во главе с Владимиром Спиваковым. Так совпало, что 40 лет назад первый концерт «Виртуозы Москвы» дали в этом городе. Конечно, приехал Слава, который представил артистов. Он – гениальный собеседник, тонкий, умный.
Игорь Бэлза: На какие темы в основном общались?
Александр Гафин: Время было динамичное, интересное. Мы все ждали свершений и изменений, не очень понимая, чего ждем и как оно все повернется.
Игорь Бэлза: Но перемен требуют наши сердца…
Александр Гафин: Горячие времена были. Стреляли в районе «Останкино». И был путч. Ты мог проснуться в одной стране, а лечь спать в другой. У Святослава был потрясающий авторитет у актеров из тбилисского театра Шота Руставели. Я вспоминаю гастроли этого театра здесь. Слава ездил к ним в Грузию, читал лекции. К нему относились с любовью и пониманием. Он был для меня мерилом нравственности и культуры. Если он анализировал или критиковал, то без резких высказываний. Он глубоко знал историю музыки, понимал, в какое бурное время живем.
Игорь Бэлза: Я слышал от многих, что участие Святослава Бэлзы в концерте означало некий знак качества. Он был разным на сцене и в жизни?
Александр Гафин: Он себя чувствовал всегда и везде уверенно, на любой площадке. Помню интересный случай. Возвращались из Ярославля Слава, я и Григорий Ковалевский, замечательный контрабасист. Ехали через Переславль-Залесский. Слава предложил: «Слушай, а давай остановимся». И мы на капоте машины разрезали яблоки. Этот осенний вечер всплывает в воспоминаниях. Два народных артиста… И я здесь, в общем, не пришей кобыле хвост.
Игорь Бэлза: У моего отца не было научной степени, хотя он автор множества статей и докладов. Свое членство в Союзе писателей, куда он вступил еще молодым человеком, ценил выше, чем профессорские звания своих коллег и друзей. Ведь не секрет, что в те времена, и тем более сейчас, многие люди сомнительным путем получали и получают научные звания. Для него же настоящим профессором был его отец, мой дедушка, Игорь Федорович Бэлза. И мой отец, Святослав, полагал, что по сравнению с дедушкой он обычный школяр. Отец писал статьи и предисловия к книгам мировых классиков.
Александр Гафин: Союз писателей того времени, Московская писательская организация, знаменитый Дом литераторов – это особое место. Там был большой зал, в котором выступали поэты, проходили творческие вечера. В этих залах осуждали Сахарова. Но вся жизнь проходила в кафе, ресторане, который называют «Пестрый зал». Это все описал Михаил Афанасьевич Булгаков. Зал тогда не был «дубовым». Его в пятидесятые годы покрасили черной краской, типа гудрона, она даже на ощупь была липкой. Это сделали к приезду Никсона, который захотел в Союзе писателей встретиться с творческой интеллигенцией. Реставраторы со скребками вручную соскабливали потолки.
Я был достаточно молод и на цыпочках мог подойти к Бэлзе, хотя он был тоже молод. Но была большая разница в том плане, что мое так называемое творчество еще не было признано.
Все говорили: «Слава, Слава… Это сын Бэлзы». Он это всегда чувствовал.
И вот только через десять лет, когда нас познакомил Панченко, мы с ним стали общаться. Я его спрашивал: «Как кот?» И он с удовольствием подробно расписывал шалости своего любимца.
Игорь Бэлза: Отец всегда признавался, что ему еще в детстве внушили ответственность за честь рода. Ведь наш род, что письменно известно, существует порядка 1200 лет.
Александр Гафин: У него какое-то кольцо было, как перстень.
Игорь Бэлза: Я ни разу не видел его, к сожалению. Но папа всегда говорил, что первое упоминание о нашем роде в «Повести временных лет».
Вернемся к телевидению. Как вы оцениваете телевизионную деятельность Святослава Бэлзы? Какие его передачи произвели на вас наибольшее впечатление? Ведь были программы: «Музыка в эфире», «В вашем доме», «Романтика романса»…
Александр Гафин: «Музыка в эфире» выходила до программы «Время» и сразу после. У нас были разные телевизионные начальники. Директор Гостелерадио пытался наших неотесанных зрителей чуть-чуть подтянуть. Сейчас, к сожалению, происходит все наоборот – засилье попсы.
Игорь Бэлза: «Романтика романса», «Большая опера», «Большой балет» были.
Александр Гафин: «Большая опера», «Большой балет» – это уже поздние передачи. А вначале его приглашали на «Голубые огоньки». И мы привыкали к диктору. Слава был лицом канала и камертоном. Зрители его любили.
Игорь Бэлза: Как вы думаете, чем он брал за душу зрителя?
Александр Гафин: Природной интеллигентностью, знаниями. Ему было легко общаться.
Игорь Бэлза: Отец жаловался на то, что, когда многие мальчишки гоняли футбольный мяч, его заставляли идти в консерваторию.
