Игорь Бэлза: А как дальше развивались ваши отношения? Вы часто виделись?
Отец Андрей Козырев: Святослав Игоревич на месте не сидел. Он был очень востребованным. Но как только он появлялся здесь, в «Красновидово», надевал сапоги и шел берегом реки, потом через мостик в храм. Достаточно часто я его видел. Поблизости находятся два поселка: Кино-1, Кино-2, где живут поближе к природе деятели кино, творческие люди. Но как-то редко они приходят в храм.
Святослав Игоревич говорил: «Я приехал и на следующий день бегу в храм». Причем приезжал он довольно поздно: вечером или в ночь. При встречах он много рассказывал, интересовался. Хотел, чтобы слово Божье толковалось в буквальном смысле слова. Слово Божье толкуется трояко: буквально, что был исторический факт, какое-то событие, цепь событий. Это первая ступенька толкования. Второе – это братственное толкование. С точки зрения нашей христианской нравственности. При этом не надо знать фактические события, что было. Можно говорить, как хорошо быть хорошим и как плохо быть плохим. И третье – это топологическое толкование, открывающее тайны спасения. Это философия в чистом виде. Святейший патриарх не говорит, наверное, с этой ступени. Он говорит, предполагаю, со второй ступени. Я священник, мне вообще назначено выше первой ступени не подниматься, в буквальном смысле слова. Но почему-то Святослав Игоревич любил слушать. И радовался как ребенок, когда для себя что-то узнавал. Он действительно, когда говорил, словно любовь из него изливалась. А когда что-то узнавал, то не стеснялся, а сразу улыбнется и голову чуть выше поднимет. Видно, что человек счастлив оттого, что для себя узнал что-то новое. Я не говорю, что я больше других знаю, упаси Господь. Я в чем-то чуть-чуть сведущ и этим малым знанием с ним делился, а он радовался.
Игорь Бэлза: Да, он любил что-то новое узнавать. Он из меня тоже вытягивал все, что я по своей профессии знал.
Отец Андрей Козырев: Я ничего не хочу выдумывать, а только передаю, что было.
Игорь Бэлза: Скажите, а какое у вас самое общее представление о Святославе Бэлзе?
Отец Андрей Козырев: Что для вас означает Родина-мать? Это все наше. Вот он и был таким – это все наше в культуре. Необъятное, большое, и наши корни, наше сегодняшнее и завтрашнее – это было все в нем.
Игорь Бэлза: Возможно, он каким-то образом повлиял на вашу судьбу, ваше отношение к жизни?
Отец Андрей Козырев: Повлиял, и даже существенным образом. Я был в достаточно зрелом возрасте возведен в священный сан. Мне было сорок восемь лет, когда я стал священником. Я был уже обременен какими-то привычками, мировоззрением, житейским опытом. В 2008 году я получил приход. Через полгода принял этот храм. Прошло не так много времени. Что такое год? Только входишь в курс дела. Тогда же познакомился со Святославом Игоревичем. Оказалось, что та любовь, которая была у него к другим людям, и мне больше всего была нужна. Я тоже должен был их полюбить. Не исходить из того, что есть хорошие у меня прихожане и есть плохие. С этим буду говорить, с этим не буду. Оказалось, нужно просто всех любить, и тогда я нужен буду всем. А через меня будет всем нужно слово Божье. И Святослав это точно так и делал, промыслительно он пришел к нам в храм. У каждого человека чувство любви – это сострадание или жертвенность. Любовь – это все-таки жертвенность, конечно. Но чувство это нужно развивать, если в тебе оно есть. А как развивать? Должен существовать пример перед глазами. Это самое простое: подражай – и научишься, и обретешь эту любовь. Учителя у меня были самые лучшие, а один из них – Святослав Игоревич. Вот так бывает.
В Плехановский институт я пришел за образованием, до московских школьников мне было все-таки далеко. Я из Подмосковья, из деревни. Одно дело учиться в московской школе, а другое – в деревенской. Не то чтобы она по уровню качественного образования на много порядков ниже, но все-таки намного поскромнее. Особенно по таким точным наукам, как математика, физика, химия.
Когда я появился в институте, я столкнулся с очень неравнодушным преподавателем по фамилии Мильчев. Он нам преподавал органическую химию и уже на одном из первых занятий сказал: «Что-то вы не соображаете! Подзабыли маленько. Те, кто из глубинки, приходите на дополнительные занятия. Я буду с вами по вечерам заниматься и вас подтяну. Пользуйтесь такой возможностью».
Представляете, какое счастье, когда появляются такие люди и не бросают тебя на произвол судьбы. Вот таким же был Святослав Игоревич. Я очень многому как священник у него научился. Мне просто повезло, а где еще учиться любви, если не на подобных примерах.
Игорь Бэлза: Для большинства людей Святослав Бэлза ассоциируется с джентльменом в смокинге и бабочке, виртуозно владеющим русским языком, прекрасно разбирающимся в искусстве. Человеком, обладающим энциклопедическими знаниями и любящим иронизировать не только над собой, но и над собеседником. Наверняка общались с ним в непринужденной обстановке, как модно сейчас говорить, «без галстуков». Не раз и не два, вероятно, беседовали в трапезной.
Отец Андрей Козырев: Он всегда приходил в храм одетым по-домашнему. Его одежда была по погоде. Беседовали мы не только за трапезой. Часто садились в его машину и объезжали окрестности. Он любил заходить в другие храмы. В одном из них захотел посмотреть две иконы на иконостасе. Это была первая поездка, а потом такие разъезды продолжились. Я как священник говорил узконаправленно, а Святослав Игоревич говорил обо всем, но с такой любовью к этому всему в каждом слове, что я часто только слушал и радовался.
Игорь Бэлза: Какие темы его интересовали прежде всего?
Отец Андрей Козырев: Разные. Когда он обращался ко мне с вопросами, у него было желание больше узнать о христианстве. Оказывался рядом другой сельский священник, он тоже у него спрашивал. По богословию задавал много вопросов, по Священному Писанию тоже. Вообще, любил слово Божье послушать, в буквальном смысле этого слова. Хотел слышать толкование слова Божьего.
Вот он пришел на Преображение. Любой человек, если редко приходит в храм, не то чтобы подавлен, а находится в каком-то замешательстве. Например, не разбирает, что поет хор. Может, хор все неправильно выговаривает или пропевает. Тексты для такого человека незнакомые. У Святослава Игоревича этого не было. Он вдруг уловил одно для него непонятное по смыслу слово и у меня спрашивает: а что это такое – непостоянная слава Божья?
Могу сейчас не вполне правильно воспроизвести, но на Преображение есть такое песнопение: «Яко непостоянно великолепие и слава Твоя». Это обращение к Господу, вот слава Божья, она непостоянна. Святослав Игоревич говорит: «Как это так непостоянна? Здесь какой-то глубочайший смысл есть. Это не то, что мы привыкли понимать. Батюшка, что это такое?»
Я ему отвечаю: «Непостоянно – совсем простое. Смотрим на икону, и мы эту непостоянную славу видим. Непостоянна – это та слава, перед которой невозможно устоять. Не переменная».
Он был счастлив, что это узнал. Вообще, был удивительный человек, он жаждал знаний, он мог удивляться, и я радовался, когда он понимал, о чем идет речь. Но непросто было с ним общаться. Его культурная планка была высокой, и в разговоре с ним надо было напрягаться. Мне приходилось тщательно обдумывать ответы на его вопросы. Например, спрашивает: «От сряща и беса полуденного. Батюшка, „сряща“ – это что за зверь такой?» Сряща – это эпидемия, страшные болезни, которые могут посетить. Цеплялся за слова, хотел все точно знать.
