Игорь Бэлза: Когда ты играешь, ты передаешь какие-то свои эмоции, а фонограмма это не передаст.
Сергей Мазаев: Конечно. Фонограммы есть очень хорошие, выдающиеся фонограммы, но они существуют для того, чтобы люди слушали их в машине, в гостях у кого-то, в наушниках, а концерт – это концерт. Под фонограмму имеют право выступать только большие танцевальные коллективы, когда на сцене невозможно разместить оркестр.
Игорь Бэлза: Что для вас лично значил Бэлза?
Сергей Мазаев: В чем-то он мне заменил даже моего отца, потому что у меня отца не было. Я его видел всего лишь два раза в жизни и очень жалею об этом. Естественно, мы любим своих родителей просто так, а не за что-то. То, что я получал от Святослава Игоревича, – это и доброжелательность, и сдержанность во всем, и доброе отношение к людям. Это был один из лучших людей, которых я встречал. Честно вам скажу.
Игорь Бэлза: Что вы обсуждали с ним в последние встречи? Часто они происходили?
Сергей Мазаев: К сожалению, не часто. Все забито на площадках, где исполняют классику. Меня не очень-то любят, я все-таки персонаж одиозный. Рок-н-ролл, панк, бывший наркоман и вдруг – классическая музыка, квинтет, Моцарт и прочее. В общем, я вижу, что руководство филармонии и залов ко мне относится немножко с недоверием, с опаской. Они не предлагают совместные концерты. Они на нас не зарабатывают деньги. Лучшее, что могут себе позволить, – отдать в аренду зал, но это очень дорого. У нас таких денег нет. Билеты на классические концерты сделать дорогими невозможно. Я не знаю, как умудряются продавать билеты по сорок, пятьдесят тысяч за один билет. Как-то умудряются, но у нас не получается. У нас выступлений мало. Мы играем много благотворительных концертов. У меня шефство над Министерством обороны, Министерством иностранных дел. Мы дружим с молодыми дипломатами и иногда играем для них концерты, что мне очень нравится. Хотя они тоже хотят «Моральный кодекс», но что поделаешь.
Игорь Бэлза: А вот я подумал. Было бы интересно сделать концерт в двух отделениях. Первое отделение – концерт квинтета, второе – «Моральный кодекс».
Сергей Мазаев: У меня такой концерт каждый год проходит. Я приглашаю седьмого декабря в Театр мюзикла на Пушкинской. Там у меня будет первое отделение – эстрадный оркестр, потом кусочек квинтета, а в конце «Моральный кодекс». Это мой день рождения, и я таким образом как бы угощаю.
Игорь Бэлза: Я буду ждать вашего приглашения.
Сергей Мазаев: Я уже вас приглашаю.
Игорь Бэлза: Отлично, с удовольствием приду. Так, последнюю встречу с моим отцом вспомните?
Сергей Мазаев: Это было после нашего концерта, в Доме музыки.
Игорь Бэлза: Это какой месяц был?
Сергей Мазаев: Я не помню. Это было, по-моему, весной. Именно в тот вечер Святослав Игоревич сказал, что у него какие-то боли в желудке. Мы сидели, он виски пил. Невозможно было предположить, что с ним происходит что-то нехорошее.
Игорь Бэлза: Март, вы говорите.
Сергей Мазаев: Где-то так. Мы в апреле играли концерты, а первый наш концерт с ним был в марте. Пятого марта мы считаем начало нашей деятельности. У Святослава Игоревича изначально к людям было доброе, хорошее отношение. Я никогда не видел его раздражительным по отношению к кому-то, никогда. Для меня встречи с Бэлзой всегда были праздником.
Игорь Бэлза: Вы знаете, что отец помимо концертной деятельности является еще автором предисловий, послесловий ко многим десяткам книг?
Сергей Мазаев: Да. Он был одним из ведущих литературных и музыкальных критиков.
Игорь Бэлза: Общение с ним как-то повлияло на ваш круг чтения?
Сергей Мазаев: Нет, к сожалению. Мы все больше говорили о музыке. Музыка – это вечно. Литература – это вечно. Все, что мы знаем о том или ином народе, приходит из этих бессмертных источников.
Игорь Бэлза: К сожалению, эти сведения часто искажаются.
Сергей Мазаев: Со временем все упрощается. Простолюдинское творчество всегда существовало. Просто сейчас с помощью средств массовой информации оно пытается заполонить собою все культурное пространство. Это балалайка, рэп, самодеятельные песенки. Эти естественные продукты художественной самодеятельности не должны подмять высокое искусство. Это искусство существует и сегодня. Оно представлено выдающимися композиторами, писателями, режиссерами, постановщиками великих спектаклей. Люди, которые говорят о их творчестве, как ваш отец и подобные ему музыкальные, литературные, театральные критики, помогают всем разобраться в том, что же такое высокое искусство и насколько оно важно для судьбы человечества и отдельных людей. Чему нас учат, такими мы и будем. Поэтому отношение к учителям со стороны наших властей меня очень раздражает.
Игорь Бэлза: Согласен с вами. Говорили вы с отцом о его и ваших увлечениях? Может быть, у вас что-то совпадало?
Сергей Мазаев: Я знаю, что он был в юности фехтовальщиком. Поэтому он такой статный был. Стройный, красивый мужчина. Мы все, советские мальчики и девочки, обязательно занимались каким-то спортом. У нас не было гаджетов, не было многоканального телевидения, как сейчас. Телевидение вещало всего на двух каналах с 6 до 11 вечера. Потом на трех.
Святослав Игоревич рассказывал очень много разного. Мне запомнилась одна история. Однажды он вел в Париже какой-то гала-концерт. В этом концерте принимал участие Лучано Паваротти. Ваш отец объявил певицу и ушел за кулисы. Видит – подходит Паваротти. Он поет следующим. Они поздоровались. Ваш отец наблюдает, как к Паваротти подходит его помощник и протягивает ему большую пивную кружку со льдом. Затем вливает в нее кока-колу. Паваротти берет кружку и делает несколько больших глотков. Потом водою с кусочками льда полощет горло и через полминуты выходит на сцену. Это рассказал Святослав Игоревич.
Я так изумился, потому что обычно певцы пьют перед выступлением горячий чай или выпивают рюмочку коньяка, закусывая лимоном. А потом понял, что благодаря такому холодному «компрессу» кровь на короткое время приливает к связкам и «верх» становится изумительно звонким, но «низ» пропадает. Я потом это попробовал на себе. Но у меня баритон, поэтому я этим «компрессом» особенно не злоупотреблял. Но какое-то время пользовался. Верхние ноты становятся очень звонкими.
Игорь Бэлза: Это очень интересно.
Сергей Мазаев: Вот о таких практические вещах рассказал ваш отец.
Игорь Бэлза: Каким запомнился Святослав Игоревич?
Сергей Мазаев: Очень красивый, излучающий добро и теплоту какую-то отеческую. В нашем музыкальном мире таких людей мало, и он был особенным.
Игорь Бэлза: Вы видели памятник, который ему поставили?
Сергей Мазаев: Да, я ходил на кладбище.
