Потом случилось так, что в 2000 году нашу студию «Рост» расформировали, соответственно, и моя просветительская программа «С любовью к музыке» была автоматически закрыта. Я ушел в свободное плавание. Прямо скажу, не без тревоги в душе. Растерялся на какое-то время. Не знал, что дальше делать, куда идти? Некоторое время я отмечался на бирже труда.
Было лето 2000 года. И в том же году Ирина Болеславовна Ткаченко организовала в Суздале музыкальный фестиваль. Если быть точным, я в то время не был знаком с Ткаченко, но дружил с Дмитрием Вдовиным. Он пригласил меня в качестве концертмейстера своих мастер-классов на этот фестиваль в Суздале. В нем принимали участие «Новые имена» Иветты Вороновой и Сургутское отделение «Центр-классика». Бэлза был ведущим заключительного вечера этого фестиваля. Мне захотелось соединить воедино все музыкальные группы этого фестиваля. Там были музыканты разных специальностей. И хоровики, и инструменталисты, и певцы. Когда я появился на этом фестивале, меня мало кто знал. Мне захотелось всю эту компанию объединить через музыку. И вот я решил написать песню о Суздале. Нашел стихи, сам их как-то поправил. В общем, успел написать музыку, расписать по голосам и по инструментам. Ирина Константиновна Архипова услышала ее в клавирном изложении и, что называется, благословила. Она была в зале, присутствовала на этом мастер-классе.
Вот тогда Святослав Игоревич впервые узнал меня как композитора. Услышал мою музыку и сказал в мой адрес очень добрые слова. Для меня Бэлза был огромнейшим авторитетом. Человеком, с которым я имел честь познакомиться. Спустя много лет у нас ним опять произошла творческая встреча. Это было уже на мероприятиях, проводимых Правительством Москвы в Вене, тогда на уровне московской мэрии с Юрием Лужковым во главе и компании «Венский бал», которую возглавлял Александр Смагин. Эти потрясающие «Московские балы» проходили в Венской ратуше. До сих пор они проходят в Австрии, сейчас переместились в Хофбург, но начинались в ратуше. Это одно из моих самых сильных эстетических впечатлений. Венский бал, на который я был впервые приглашен как аккомпаниатор.
Каждый год Бэлза был ведущим этих балов. Мы общались с ним. Я никогда не забуду его невероятно доброго ко мне отношения. Естественно, я хотел подтвердить это отношение к исполняемой мною музыке. Ведь прежде он слышал меня совсем чуть-чуть. Я хотел его как-то основательно, по-музыкантски порадовать. Но я выступал в прикладном жанре, все время кому-то аккомпанировал. Наконец мне дали целый вечер в Сенаторском зале в ратуше, в том зале, в котором мы сейчас уже не играем. Привозили рояль Bosendorfer на всю ночь. Именно там я познакомился и с Питером Гутом, и с другими венскими музыкантами. Оттуда мои замечательные контакты, которыми я и по сей день дорожу. Но в те дни это было что-то. Невероятная радость. С вечера до утра я мог играть на рояле, а Святослав Игоревич приходил, сидел, слушал, и наконец-таки мы общались уже по-дружески. Я мог ему, наверное, чуть более полно раскрыться. Так, как мне хотелось. И вот однажды, войдя в самолет (мы летели вместе в Вену), я увидел, что он сидит в бизнес-классе и, увидев меня, громко говорит: «О, Саша, здравствуйте! Так, значит, музыка будет?!» Мне это чрезвычайно польстило. Его доброе отношение и его лестная оценка меня в то время очень поддерживали.
Игорь Бэлза: Много верст исколесили вместе?
Александр Покидченко: Нет, не много. Но всегда встречались на балах. Балы в Биаррице, Вене, Риме, Москве. Он же вел венские балы, и я не представляю себе их без него. Никто не представляет. Ничто в мире не вечно, но есть люди незаменимые. Однажды я ему признался: «Святослав Игоревич, я хотел бы вам, как литератору, показать мою работу, имеющую отношение к театру и литературе. Мое давнее увлечение – судьба Константина Бальмонта. Я сделал давно моноспектакль по Бальмонту, и я его периодически показываю, но вот как бы мне сделать так, чтобы вы его увидели?» Он говорит: «Вы всякий раз предупреждайте меня заранее, когда он состоится». Я ему несколько раз говорил: «Святослав Игоревич, тогда-то будет спектакль». Он мне пишет в ответ на мое приглашение: «Дорогой и высокочтимый Александр, увы, сейчас не получается…» Я пишу через какое-то время, что хотел бы пригласить его на свой спектакль «Симфония света» и последующий дружеский ужин. Свободен ли он? Стоит ли говорить, как я был бы ему рад, и далее в том же духе. Он отвечает: «Сэр Александр, опять весь мир против нашей страсти нежной. В этот вечер у меня вечер Английского клуба, где мы с Ширвиндтом председатели Попечительского совета. Спасибо за приглашение и дружескую память. Крепко жму вашу талантливую руку. Святослав Бэлза».
Мне дважды не удалось его пригласить, а спектакли идут редко, и чтобы мне их организовать, требовались огромные усилия. У меня нет своего театра. И тогда я впрямую спросил: «Святослав Игоревич, а я вот специально для вас устроил бы просмотр спектакля не вечером, а днем. Вам было бы проще прийти?» Он говорит: «Днем это реальней, но вы же знаете, я человек подневольный. Служу на канале „Культура“». Я говорю: «Я договорюсь о дневном показе. Для меня откроют ЦДРИ в летнее время. В любой день, когда вы скажете. За неделю меня предупредите, что такого-то числа вы в Москве и днем свободны, а я все организую. Я не буду устраивать показ с большим количеством публики. Я просто приглашу друзей». И наконец-то, не помню, какого числа, но помню месяц и год – это был июнь 2010 года, я со Святославом Игоревичем договорился, что он придет на специально для него устроенный показ в ЦДРИ. Спектакль уже надо было начинать, а его все нет.
Я оттягиваю время. Перед сидящими в зале друзьями неудобно. Я с ним договорился за день, но звонить ему еще утром я не решился. Пришлось начать без него, больше тянуть время было бы хамством по отношению к собравшимся. И тут мне сказали, что он пришел. Я почувствовал особенное воодушевление. Этот спектакль записан на видео, но записан из зала. К сожалению, оператор не снимал зал, но, собственно, такой задачи перед ним и не ставилось. Бэлза сказал тогда замечательную фразу, которая правдива как в отношении меня, так и его. Он сказал, что именно в этот день мы с ним познакомились. Как я хотел это услышать! Ведь с этого дня мы стали общаться с ним хотя и редко, но в еще более теплой и дружеской атмосфере.
Я ему сказал, что у меня есть работа по Гумилеву и очень хочу ему ее прочесть. Стихи Гумилева, а между стихами мои песни на эти стихи. И он сказал, что получил приглашение в Китай, где будет рассказывать о русской культуре. Может быть, и я соглашусь с ним туда поехать. Я ответил, что если я не умру от счастья, то сочту за великую честь. И вот еще одна его задумка. Святослав Игоревич хотел, чтобы я показал свой спектакль по Бальмонту в Музее Александра Николаевича Скрябина, где он состоял в Попечительском совете. Я ему ответил, что по его зову пойду куда угодно, однако жизнь распорядилась иначе. Мы с вашим отцом только обсуждали возможность представить эту мою работу на сцене «Геликон-оперы». Когда же это осуществилось в 2016 году, я посвятил ее Святославу Игоревичу Бэлзе и написал в программке, что он был одним из самых дорогих для меня зрителей. Я просил его быть критически настроенным зрителем. Мне нужна была его трезвая голова и опыт для того, чтобы получить объективную оценку того, что я делаю. Мы с ним так и общались. Интересно, кратко, емко. Может быть, у вас есть какой-то ко мне попутный вопрос?
