Перри Мейсон все еще сидел за своим адвокатским столиком. Ничто не выдавало в нем человека, успешно разрешившего хитроумное дело. Напротив, он держался, как бесстрастный эксперт, помогающий разумным присяжным в выполнении их долга.
Миссис Брил поманила его пальцем. Мейсон пододвинул стул к ее креслу.
— Вы сознательно проводите эту линию? — спросила она.
— Разумеется, — сказал Мейсон. — Я пытался удержать их от опрометчивого утверждения, что сумка принадлежала вам. Теперь мне пришлось избрать другую линию защиты.
— Так-так, — спокойно молвила миссис Брил, взвешивая его слова, будто речь шла не о ее собственной судьбе, — сдается мне, что вы рискуете попасть из огня да в полымя.
— Что ж, хотя бы перемена обстановки. — Мейсон улыбнулся.
Миссис Брил задумалась, потом сказала:
— Знаете, мистер Мейсон, пожалуй, если бы я сосредоточилась на событиях того дня, я бы восстановила по каким-то проблескам в памяти ход событий.
— Тогда не надо сосредоточиваться.
— Почему? Вы не хотите, чтобы я все вспомнила?
— Вряд ли есть такая необходимость.
— Вы думаете, это пойдет во вред?
— Я не знаю, — сказал Мейсон. — Пока я прослеживаю логический ход событий. А начни мы проверять, как все было, только диву даешься, как все вокруг нелогично.
— Конечно, вы свое дело знаете лучше всех, но вряд ли среди присяжных сыщется хоть один, кто поверил бы, что офицер из уголовной полиции перепутал пули. Он так уверен в себе, у него такой большой опыт.
— Вот именно, — согласился Мейсон.
— К чему вы клоните? — спросила она.
— Он слишком уверен в себе, у него слишком большой опыт. — Мейсон усмехнулся.
Сара Брил рассмеялась:
— Обещайте мне, что будете осторожны.
Мейсон похлопал ее по руке:
— Предоставьте волноваться мне, помнится, у нас был такой уговор.
— Нет, — миссис Брил покачала головой, — волнения взяла на себя Вирджиния.
— Верно, — кивнул Мейсон, — наверное, она сейчас волнуется. Кто знает?
Миссис Брил испытующе взглянула на него. Но Мейсон, очевидно, просто пошутил. Он вернулся к своем столику и занялся разбором бумаг.
Заседание возобновилось через пять минут.
— Прошу занести в протокол, что я предъявляю для осмотра револьвер под номером 7Р 9362, — заявил Эрнест Хоуган, эксперт по баллистике. — Можете добавить, что я намерен оставить его у себя.
— Справедливо, — согласился Мейсон. — Полагаю, он хранится как вещественное доказательство по делу об убийстве Джорджа Трента?
— Верно, — подтвердил Хоуган.
— Лейтенант Оугилби, видели вы раньше этот револьвер?
— Да, видел.
— Тот ли это револьвер, что был у Вирджинии Трен! в субботу, о которой идет речь?
Лейтенант Оугилби открыл цилиндр и, осмотрев барабан, сказал:
— Тот самый.
— Вирджиния Трент стреляла из него?
— Да, сэр.
— Можете допросить свидетеля, — предложил Мейсон Самсону.
Самсон вскочил, будто собирался сразу положить свидетеля на обе лопатки.
— Вы утверждаете, что это тот самый револьвер, не потрудившись внимательно осмотреть его, — набросился он на лейтенанта. — Вы даже не взглянули на номер.
— Да, сэр, — кивнул лейтенант Оугилби, — я опознал его не по номеру.
— Компания, которая производит револьверы, выпускает их тысячами абсолютно одинаковыми во всех отношениях, их делают машины, и они разнятся только номерами. Вы согласны?
— Да, сэр.
— Так на каком основании вы утверждаете, что опознали револьвер, и беретесь отличить его от тысячи ему подобных, если не воспользовались единственно возможным способом идентификации — номером, поставленным производителем?
— Извините, мистер Самсон, — лейтенант Оугилби улыбнулся, — но я хорошо разбираюсь в стрелковом оружии. Это мое хобби. Я не берусь оспаривать ваше заявление, что все револьверы выпускают абсолютно схожими, как автомобили, сходящие с конвейера, но когда оружием долго пользуются, оно приобретает индивидуальные черты. У этого револьвера, к примеру, высоковата мушка. Мисс Трент всегда попадала ниже цели. Я пытался научить ее прицеливаться на глаз, но у нее не получалось, и тогда я подпилил напильником мушку. Следы напильника видны. Более того, чтобы исключить всякие сомнения, я по совету Мейсона съездил на место, где мы стреляли по мишеням, и подобрал выброшенные мною при перезарядке пустые гильзы.
— Какое отношение к делу имеют пустые гильзы? — ехидно поинтересовался Самсон.
— Непосредственное, — ответил лейтенант Оугилби. — До того, как было научно установлено, что о вылетевшей из оружия пуле можно судить по оставленной ею отметке, существовал один-единственный метод определения, вылетела ли гильза из данного револьвера. И. этот метод — центрирование бойка относительно капсюля. Теоретически боек ударяет в центр капсюля. На самом деле этого не происходит. Более того, каждый боек имеет свои, пусть и незначительные, особенности. И дело не только в оставленной пробоине, но и в едва заметных отклонениях от нормы, которые вполне различимы. Я убедился, что все гильзы — от патронов, выпущенных из этого револьвера.
— Но у вас не было револьвера, чтобы сравнивать гильзы, — уличил свидетеля Самсон.
— Не было, но я видел снимок барабана этого револьвера, помещенный в газете, и у меня есть все основания полагать, что он аутентичен. Но погодите минуту, мистер Самсон, если хотите, я могу проверить снова — здесь и сейчас.
Лейтенант Оугилби вытащил из кармана гильзу, взял у Хоугана револьвер, открыл его.
— Вы эксперт. Можете убедиться сами, — обратился он к Хоугану.
Хоуган склонился над револьвером.
— Протестую против такой формы проверки, — заявил Самсон. — Пусть свидетель даст вразумительный ответ жюри присяжных.
— Но Хоуган — ваш эксперт. Откажитесь от его услуг, если вам угодно. — Мейсон усмехнулся.
Хоуган отстранился, взглянул на Самсона и едва заметно кивнул.
— Подойдите к присяжным, — сказал Мейсон лейтенанту Оугилби, — и покажите им след от бойка на гильзе, вынутой из барабана револьвера, и гильзу, что у вас в руке, — ту самую, что вы подобрали в том месте, где стреляли по мишеням.
Лейтенант Оугилби подошел к скамье присяжных. Те сгрудились у перил. Лейтенант продемонстрировал им сходные следы, оставленные бойком.
Самсон, торопливо пошептавшись с Хоуганом, нехотя бросил:
— Все, больше вопросов не имею.
