Зимой император из столицы не выезжает, в Зимний дворец теперь не пробраться, значит, надо готовить покушение на улицах Петербурга. Револьвер – слишком ненадежное оружие (этот вывод был рожден опытом Каракозова, Соловьева, Мирского). Остаются метательные снаряды (бомбы) и наблюдатели. Вернее, сначала наблюдатели, затем бомбы. Можно попробовать и еще один подкоп, на этот раз под проезжую часть улицы. Подготовку наблюдателей поручили Перовской (для них она была Войновой). Та уточняет, сопоставляет данные, представленные ей разведкой. Выясняется следующее: выезды императора в будние дни непредсказуемы. Зато по воскресеньям они идут как по расписанию: Зимний дворец – Михайловский манеж (на развод войск) – набережная Екатерининского канала – Зимний дворец. Путь же к Михайловскому манежу лежит через Невский проспект и Малую Садовую улицу.
На Малой Садовой в доме графа Менгдена сдавался в наем полуподвал, в котором 7 января 1881 г. крестьянская семья Кобозевых открыла сырную лавку. «Кобозевыми» оказались члены ИК «Народной воли» Анна Якимова и Юрий Богданович. Снова подкоп – узкая галерея, угроза облавы, ежедневное ожидание визита полиции. Последнее оказалось реальнее всего. Не та полиция стала в Петербурге, да и дворники не те. Они сделались пугливее, настороженнее, опытнее. Вот и к Кобозевым дворник в конце февраля привел ревизию: участкового пристава и технического эксперта полиции генерал-майора Мравинского.
Запах выдержанных сыров, скопившихся в полуподвале, так шибал в нос, что генерал не чаял, как выбраться на свежий воздух. Он поинтересовался лишь обшивкой стен, простучал в нескольких местах пол да спросил о происхождении мокрого пятна в кладовой. «Сметану пролили, ваше благородие», – пояснил Богданович. А здесь же стояли сырные бочки, наполненные землей из подкопа, куча земли лежала в углу, прикрытая рогожей. Обошлось…Таким образом 1 марта 1881 г. готовилось несколько вариантов покушения на жизнь Александра II: подрыв мины на Малой Садовой, нападение на монарха специального отряда метальщиков, в случае их неудачи Желябов должен был выйти на царя один на один. Однако судьба вновь распорядилась по-своему.
Незадолго до дня покушения во время встречи в гостинице со старым одесским другом Михаилом Тригони был арестован Желябов. Круг репрессий непрерывно сужался. 1 марта 1881 г. решено было собраться на квартире Геси Гельфман. Сюда бледная, разом постаревшая Перовская, давно и горячо любившая Желябова, принесла метательные снаряды и здесь же поставила перед метальщиками задачу на сегодняшний день. Нарисовав план части города, Софья Львовна еще раз проанализировала ситуацию. Император, отправившись на развод войск в Михайловский манеж, не должен был миновать угла Итальянской улицы и Манежной площади. Двое метальщиков должны были ждать его здесь. Трое, на всякий случай, выдвигались на набережную Екатерининского канала. Сама Перовская бралась в нужный момент дать знак – взмахом платка.
Когда Александр II 1 марта 1881 г. отправился на развод войск, он оказался в ловушке: мины на Садовой улице или бомб метальщиков ему никак было не миновать. Правда, судьба в последний раз улыбнулась монарху, заставив внезапно изменить привычный маршрут. В то время как Перовская подходила к Малой Садовой, гул толпы, раздавшийся позади, заставил ее оглянуться. Она успела заметить экипаж императора с конвоем казаков и поняла, что по Малой Садовой монарх не поехал.
Впрочем, это мало что изменило – путь Александра II неминуемо пересекался с позициями, занятыми метальщиками. Подчиняясь приказу Перовской, четверо из них переместились с Итальянской улицы на набережную Екатерининского канала (точнее переместились трое, у Тимофея Михайлова не выдержали нервы, и он оставил свой пост). На малолюдной набережной стоял обычный полицейский пост. Перовская, заметив клубы снега, поднятые императорскими санями, выхватила из муфты носовой платок и замахала им как флагом. Несколько минут на набережной ничего не менялось: мальчик тащил по снегу корзину с бельем, шел навстречу экипажу молодой офицер, на тротуаре стоял молодой человек со свертком в руках. Этот сверток он и бросил под поравнявшийся с ним экипаж.
Когда рассеялась поднятая взрывом завеса дыма и снега, дверца исковерканного экипажа с трудом отворилась, и невредимый император выбрался из него. Несмотря на уговоры сопровождавших, он пожелал, как делал это и после предыдущих покушений, поговорить со схваченным казаками конвоя преступником. Тот назвался мещанином Глазовым (его настоящая фамилия – Рысаков). «Хорош!» – буркнул Александр II и добавил, скорее себе: «Слава Богу!». «Еще слава ли Богу?» – ответил Рысаков, видя, как к императору приближается Игнатий Гриневицкий со свертком в руке.
Гриневицкий сделал все, чтобы избежать случайностей. Он бросил бомбу под ноги монарху лишь тогда, когда между ними оставалась пара шагов. Набережная вновь окуталась дымом и снежной пылью. Четвертый член отряда метальщиков Емельянов к месту событий опоздал и появился тогда, когда бомбы Рысакова и Гриневицкого уже сделали свое дело. Через несколько минут после покушения одни сани мчали смертельно раненного императора в Зимний дворец, другие – не приходившего в сознание Гриневицкого в тюремный госпиталь. Через девять часов Александр II скончался. Через восемь часов после покушения Гриневицкий пришел в себя и на вопрос о его имени сумел ответить: «Не знаю».
Борьба Лорис-Меликова с радикалами окончилась поражением графа и его исчезновением с политической арены. Убийство народовольцами Александра II положило конец реформаторским поползновениям Зимнего дворца и дало начало новому всплеску реакции. Так сложилось исторически, что борьба за освобождение того или иного сословия в России оказалась тесно связана с цареубийствами. Дворянство, освобождаясь от обязательной государственной службы, совершило целый ряд дворцовых переворотов, некоторые из которых заканчивались для монархов трагически. Разночинцы, стремясь добиться свободы для себя и соотечественников, убили Александра II. Пролетариат, участвуя вроде бы в освободительной революции, разделался со всей царской семьей.
8 марта 1881 г. состоялось последнее обсуждение «Конституции» Лорис-Меликова, тон которому задавал глава консерваторов и бывший наставник нового монарха Александра III К.П. Победоносцев. Именно он составил Манифест о восшествии на престол своего питомца, утверждавший, что «глас Божий» повелевает охранять самодержавную власть «от всяких на нее поползновений». После этого вопрос о «конституционном» проекте Лорис-Меликова был решен окончательно. Чиновники-реформаторы вынуждены были выйти в отставку. Начиналась полоса «укрепления основ» и откровенной реакции, пришло время отказа Зимнего дворца от каких-либо структурных изменений.
Эскизы к портретам
Софья Львовна Перовская
Перовская родилась в 1853 г. в аристократической семье, но еще в юности из-за постоянных стычек с отцом практически порвала с родными. В 1869 г. она поступила на женские курсы в Петербурге, а с 1871 г. стала членом кружка «чайковцев». Меньше всего эта губернаторская дочь была похожа на избалованную кисейную барышню. За годы революционной деятельности ей приходилось играть десяток ролей, да нет, не играть, а жить десятком разных жизней. Вот только изображать существо изнеженное, рафинированно ей в голову не приходило, эту роль Софья Львовна, наверное, и не смогла бы сыграть.
