В противном случае реформы выливаются, как правило, в подновление фасада обветшавшего здания. Раз и навсегда отказавшись от привлечения крестьянских масс к политическому движению, декабристы выбрали единственно доступный для себя вариант действия – заговор, дворцовый переворот с революционными целями. К осени 1817 г. у них возникает мысль о возможности и необходимости ускорить ход событий, говоря языком радикалов более позднего времени, «подтолкнуть колесо Истории». Если смена монархов на престоле является наиболее удачным моментом для изменения общественного строя, то почему бы не посодействовать этой смене, не ускорить ее? Так возникает Московский заговор 1817 г., созреванию которого способствовали известия из Польши.
Однажды, собрав товарищей у себя на московской квартире в Хамовниках, Александр Муравьев зачитал им письмо Сергея Трубецкого, сообщавшего последние петербургские новости. В столице же тогда только и говорили, что о речи императора в Варшаве и о даровании Польше конституции. Это известие взорвало декабристов, почувствовавших себя оскорбленными не только тем, что Александр I в столь важном деле предпочел Польшу России, но и тем, что он больше доверял шляхте, чем родному дворянству. Вскоре Лунин и Якушкин, независимо друг от друга, представили товарищам два варианта устранения монарха от престола. Важно подчеркнуть, что речь шла не об отказе радикалов от надежд на реформаторские возможности престола вообще, а лишь об их неверии в искренность планов именно Александра I.
Лунин предлагал создать «партию в масках», то есть группу заговорщиков, целью которых стало бы убийство императора во время одной из его регулярных верховых прогулок в окрестностях Петербурга. После этого покушавшиеся, дабы не дискредитировать общество, должны были бы эмигрировать за границу. Якушкин же собирался провести своеобразную дуэль с Александром I: исполнитель должен был убить не только царя, но и себя, имитируя тем самым исход поединка на самых жестких условиях (обычно такие условия встречались, когда один из дуэлянтов нанес другому смертельное оскорбление).
Здравомыслящие члены Союза спасения не согласились с идеей Лунина – Якушкина, и дело здесь было не только в нежелании проливать кровь царя. Убийство Александра I не являлось для декабристов сколько-нибудь сложной задачей. Они не раз несли караул в Зимнем дворце или в Кремле, и инцидент, со смертельным для монарха исходом, в покоях или коридорах царских резиденций вряд ли требовал длительной подготовки. Однако дворянские революционеры – люди, достаточно искушенные в истории и политике, – прекрасно понимали, что захватить власть и удержать ее – это далеко не одно и то же. Возможность овладеть властью у них была, надежд же на ее удержание оказывалось до смешного мало. Может быть, именно это обстоятельство и заставило радикалов пересмотреть свои тактические, а затем и организационные позиции.
В 1818 г. Союз спасения преобразуется в Союз благоденствия, и это преобразование, так же как и переход к Северному и Южному обществам, требует некоторых пояснений. Отказавшись от тактики узкого заговора, проведения революционного дворцового переворота, с революционными целями, радикалы вынуждены были искать иные методы действий. Воспитанные на философии Просветительства и уроках французской революции, они, естественно, обратились за ответом именно к ним и, надо сказать, нашли удовлетворявшее их решение.
По убеждению философов XVIII в., миром людей правит мнение, то есть каждой эпохе в истории человечества соответствует господствующее в ней умонастроение, которое, в силу огромного количества приверженцев, определяет политический, социально-экономический и нравственно-культурный облик своего времени. Таким образом, главная задача декабристов менялась кардинальным образом. Ею становилась не организация заговора и дворцового переворота, а воспитание созвучного эпохе общественного мнения (естественно, совпадающего с основными требованиями революционеров). После того как большинство политически активного населения страны проникнется духом прогресса, традиционные устои рухнут сами собой, произойдет, выражаясь языком начала XIX в., «общее развержение умов», сопровождающееся установлением более справедливого строя.
Воспитание общественного мнения – это не заговор с целью цареубийства, оно требует долгой и кропотливой работы большого числа людей. Именно поэтому декабристы поставили себе целью создание разветвленной сети тайных и легальных организаций, среди которых – литературные, педагогические, научные кружки, экономические общества и т. п. Новый Союз открывал свои двери не только дворянам, но и купцам, мещанам, духовенству, всем желающим просвещаться и просвещать. Радикалы предполагали открыть филиалы своей организации во многих городах империи и надеялись, что воспитание общественного мнения займет около 20 лет, то есть к 1840 г. в России должен произойти бескровный социально-политический переворот.
За основу устава Союза благоденствия («Зеленая книга») был взят соответствующий документ Тугенбунда – германского тайного общества. В его начальных параграфах говорилось о необходимости «доброй нравственности» как оплоте благоденствия государства, о необходимости борьбы «со злом и завистью», о том, что «Союз надеется на доброжелательство правительства». Иными словами, с точки зрения властей, Союз являлся вполне благонамеренным обществом и вроде бы мог не опасаться репрессий со стороны правительства. Хотя, с другой стороны, эти цели могли быть лишь камуфляжем, маскировавшим истинные, революционные замыслы декабристов.
Члены Союза группировались по управам, деятельностью которых руководила Коренная управа и Коренной Совет. Вся деятельность прогрессистов распадалась на четыре «отрасли»: филантропическую, просветительскую, улучшения правосудия и экономическую, – и каждый из радикалов должен был выбрать соответствующее направление для своей дальнейшей работы. Каждый из вступавших в Союз благоденствия давал подписку о неразглашении тайны и платил членские взносы в размере от 4 до 10 % своего годового дохода. Открытость организации, ее полулегальность быстро сделали свое дело – число членов Союза превысило 200 человек, если считать только зарегистрированных в нем людей. Две сотни организованных, общественно активных молодых офицеров и чиновников, каждый с десятками знакомых – это по меркам России первой четверти XIX в. немало.
Свидетельством сложности ситуации, в которую попало правительство, является доклад царю М.Я. Фон-Фока, в будущем одного из основателей печально известного III отделения С. Е.И.В. канцелярии. В докладе говорилось: «Первоначально составленный ими (декабристами. – Л.Л.) Союз Благоденствия был в нравственном отношении извинительнее последовавших заговоров и покушений; но в отношении государственном, политическом – гораздо опаснее». Действительно, карательные органы России Александра I никак не могли взять в толк, как им поступить с обществом, которое занимается филантропией, просвещением, поддерживает реформаторские замыслы Зимнего дворца, но все же является полулегальным, неразрешенным властями. И допускать развития его деятельности нельзя, и преследовать, тем более арестовывать его членов не за что. Обидно!
А будущие декабристы, не подозревая о затруднениях властей, не собирались терять времени даром. Они попытались организовать свой журнал или хотя бы завести нелегальный печатный станок (из этих попыток ничего не вышло). М. Орлов собрал несколько тысяч рублей для организации среди солдат ланкастерских школ. Ланкастерский метод состоял в том, что учитель давал урок группе наиболее способных и подготовленных учеников, а те, занимаясь каждый с группой менее подготовленных товарищей, доносили до них содержание урока. Декабристы активно участвовали в выкупе на волю талантливых крепостных: поэта Сибирякова, будущего профессора Никитенко и других. Н. Тургенев и А. Муравьев написали записки императору о вреде крепостного права, за что Муравьев удостоился следующей Высочайшей резолюции: «Дурак, не в свое дело вмешался». В голодном 1820 г. Союз благоденствия накормил тысячи людей в особенно пострадавшей от природного бедствия Смоленской губернии.
