Отсюда родилась идея Муравьева и Бестужева о захвате императорской фамилии на маневрах в Бобруйске, хотя, рассуждая здраво, не было никаких гарантий того, что солдаты послушаются команд заговорщиков, да и сам захват императора решал далеко не все. Доводы противников плана – прежде всего Пестеля – были очень серьезны, и южане его отбросили. Так случалось, по крайней мере, трижды: Муравьев требовал начинать, организация успокаивала нетерпеливого полковника.
Его день пришел 27 декабря 1825 г., когда он, уже зная о поражении восстания в Петербурге, впервые услышал о том, что отдан приказ о его аресте. Прежде чем Сергей Иванович начал активно действовать, его, вместе с братом Матвеем, сумели-таки арестовать. Однако власти не успели отпраздновать эту небольшую победу, так как узники вновь оказались на свободе. Более того, 30 и 31 декабря роты Черниговского полка избивают и сажают под арест наиболее ненавидимых солдатами офицеров, среди которых были и те, что арестовывали братьев Муравьевых-Апостолов. В этот совершенно неподходящий для себя момент на окраине городка Василькова появилась пара жандармов, посланных для конвоирования опальных братьев в столицу. Жандармов, естественно, задержали, ордер на арест Муравьевых сожгли, 900 рублей прогонных денег поделили между собой солдаты.
А затем на площади Василькова началась удивительная церемония: священник торжественно провозгласил царем Вселенной Иисуса Христа, после чего Сергей Иванович прочитал специально написанный им для этого случая Катехизис. Правда, текст Катехизиса не произвел на солдат ожидаемого впечатления. Идея призвать религию на помощь революции оказалась неплодотворной; для рядовых царь земной оставался более важной персоной, чем владыка Небесный, а может быть, они сливались в сознании народа в единое целое.
Для нас главное все же не попытка декабристов опереться на авторитет религиозных текстов, а их реальные планы и надежды. В данном случае расчеты от мечтаний отделить очень трудно. По мнению декабристов Юга, Черниговский полк должен был поднять весь 3-й корпус и другие воинские части Украины. Далее – захват Киева, поднимается Польша. Сергей Муравьев-Апостол командует всей революционной армией и идет на Петербург, отправив 3-й корпус во главе с Бестужевым-Рюминым на Москву. На Кавказе следит за событиями и готовится выступить генерал Ермолов. Николай I вступает в переговоры с арестованными декабристами, стремясь найти компромисс. В конце концов, император эмигрирует, открыв путь для установления республики.
Реальность же такова, что Бестужев-Рюмин не смог проехать в ближайшие полки и вернулся в Васильков ни с чем. Артамон Муравьев отказался поднять своих ахтырских гусар. Соединенные славяне ждали сигнала к выступлению, как и роты окрестных полков, где служили члены тайного общества. Черниговцам же надо было идти на соединение с ними на Киев, Белую Церковь или Житомир. Муравьев-Апостол выбрал третий путь. Здесь их и поджидал последний бой. При встрече с верными правительству войсками офицеры-черниговцы вышли вперед. Дальше все развивалось по петербургскому сценарию: картечь, кровь, разгром. Сергей Муравьев-Апостол ранен, его младший брат Ипполит застрелился.
А потом было последнее свидание с отцом, уже в крепости, в Петербурге. Иван Матвеевич, увидев сына в изорванном, окровавленном мундире, воскликнул: «Зачем ты… не написал, чтобы прислать тебе все, что нужно?» Сын с хладнокровием, достойным древнего спартанца или римлянина, ответил: «Для жизни моей достаточно будет!» Упомянем еще четверостишие, написанное им в каземате:
Как путник, всем чужой, непонятый, унылый,
Пройду я по земле, в мечтанья погружен,
И только над моей открытою могилой
Внезапно мир поймет, кого лишился он.
Глава II
Восстание
Междуцарствие. Революционные события в петербурге и на украине
Мы все без исключения несли себя в жертву отечеству.
А.А. Бестужев
В ноябре 1825 г. в Таганроге, куда он повез на лечение больную туберкулезом супругу, неожиданно умирает император Александр I. Сыновей у него не было, и наследником престола, по существующему законодательству, должен был стать брат умершего монарха вел. кн. Константин Павлович. В магазинах уже выставили его портреты, подорожные подписывались его именем, успели даже отчеканить рубли с соответствующим профилем и надписью (предмет вожделения сегодняшних нумизматов), но все оказалось не так просто.
Дело в том, что еще в 1818 г. Константин Павлович, панически опасавшийся всходить на престол, помня об участи своего отца, и женатый на польской дворянке отнюдь не королевской крови, отказался не только от престола, но и от всяких намеков на него. Правда, его отречение было устным, то есть не имело юридической силы. Однако тогда же Александр I написал секретное распоряжение о передаче после своей смерти престола их следующему брату, Николаю Павловичу. Распоряжения императора в запечатанных конвертах были переданы в Государственный совет и Синод. Вроде бы все прояснилось, теперь власть переходила к Николаю, но беда заключалась в том, что о его правах на престол не было объявлено заранее.
В России создалась юридическая путаница, результатом которой стал следующий парадокс: бесспорных прав на престол не имел ни один из претендентов. Путаница еще более усилилась из-за действий ближайшего окружения Николая Павловича и поступков самого великого князя. Новый наследник не пользовался никакой общественной поддержкой, а в гвардии его откровенно не любили из-за грубости и педантичной приверженности параграфам уставов. В этой ситуации генерал-губернатор Петербурга граф Милорадович и командующий гвардейским корпусом генерал Воинов, желавшие воцарения Константина Павловича, то ли открытыми угрозами, то ли прозрачными намеками заставили Николая присягнуть брату Константину, а после привести к присяге Государственный совет и часть гвардии.
Если генералы думали тем самым как-то прояснить ситуацию, то они глубоко заблуждались. По-английски корректная лондонская «Таймс» так оценивала тогдашнее положение: «Российская империя очутилась в странном затруднении, имея двух императоров, отрекшихся от престола, и ни одного полноправного правителя». Вообще о логике и законности действий «верхов» в этот момент говорить вряд ли приходится. Александр I распорядился престолом, но не сделал дальнейших необходимых шагов, чтобы его распоряжение можно было назвать законным. Николай, под давлением военных не признав распоряжений Александра, уступает корону по старшинству Константину. Тот, в свою очередь, не считаясь с реверансом младшего брата и помня о распоряжении умершего старшего, вновь устно отказывается от престола.
Однако после того, как ему присягнули Государственный совет и часть гвардии, устного отказа от трона оказалось недостаточно. Но ведь Константин являлся наместником императора в Польше и находился в Варшаве, Николай же оставался в Петербурге. Переписка между ними заняла как минимум три недели, что и дало декабристам возможность подготовить свое выступление в столице. Переприсяга новому императору была назначена на 14 декабря, однако показалась странной и сомнительной, с точки зрения традиции, как населению Петербурга, так и солдатам столичного гарнизона. Вспомним, что революционеры еще в 1817–1818 гг. считали момент междуцарствия наиболее удачным для восстания. И вот этот момент наступил.
