Ну что тут скажешь? Как заметил поэт: «Каждый выбирает по себе…»
Эскизы к портретам
Иван Александрович Худяков
Он мог бы стать крупным ученым, членом разных научных обществ и академий. Подтверждая это, один из ведущих филологов своего времени И.И. Срезневский горячо убеждал Худякова: «Вы еще молоды: двадцати одного года вы будете кандидатом, двадцати двух – магистром, двадцати трех можете быть доктором, двадцати четырех – академиком». Казалось бы, чего еще желать? Однако судьба и сам Иван Александрович распорядились его талантом совершенно иначе.
Он являлся разночинцем в полном смысле этого слова. Худяков родился в 1849 г. в Кургане в семье учителя, и главный урок, который он вынес из семейного воспитания, – недопустимость делать что-либо вполсилы. Иван был одним из лучших учеников сначала уездного училища, а с 1853 по 1858 г. – Тобольской гимназии. В 1858 г. Худяков поступает в Казанский университет, но, не обнаружив в преподавателях большого интереса к своей любимой филологии, в следующем году переводится в университет Московский. Здесь он живет почти что затворником, анахоретом. Во всяком случае, его участие в знаменитых «студенческих историях» 1860–1861 гг. практически незаметно.
Исключили же его в 1861 г. из числа студентов университета совсем не за революционную деятельность, а как не сдавшего переходных экзаменов. Не сдал же их блестяще одаренный юноша потому, что все его время отнимала подготовка к печати замечательных сборников, сделавших ему имя среди филологов. В 1860 г. вышли подготовленные Худяковым «Сборник великорусских народных исторических песен для юношества» и первый выпуск «Великорусских сказок». В 1861 г. – второй выпуск «Великорусских сказок» и «Великорусские загадки». В 1862 г. он безуспешно пытается экстерном сдать экзамены в Казанском университете, но удается ему это сделать только в Петербурге. В том же году выходит третий выпуск «Великорусских сказок», а в 1863 г. еще один сборник: «Материалы для изучения народной словесности».
За эти труды Иван Александрович был награжден почетной медалью Русского географического общества, которая вдохновила его на новые свершения. В 1864–1865 гг. он издает два выпуска «Рассказов о старинных людях» и «Самоучитель для начинающих обучаться грамоте». Самоучитель, кстати, заслужил высокую оценку Герцена, заметившего: «Превосходно составленный учебник, то есть из ряда вон». В начале 1866 г. в свет вышли «Рассказы о великих людях средних и новых времен». Ученая карьера нашего героя вроде бы шла в гору, но в апреле 1866 г. его жизнь круто изменилась.
Дело в том, что годом ранее, во время очередного визита в Москву Худяков, уже бывший членом небольшой революционной группы, познакомился с Ишутиным и членами его «Организации». На встрече речь пошла об объединении московского и петербургского подполья с целью укрепления революционных сил. Летом 1865 г. Иван Александрович уехал за границу, чтобы установить связи с радикальной эмиграцией. Герцен показался ему малоинтересным представителем либералов 1840-х гг., а вот с «молодой эмиграцией» – Н.И. Утиным, М.К. Элпидиным, А.А. Серно-Соловьевичем – он сразу нашел общий язык. Во всяком случае, прочные контакты с ней были им установлены, и именно от Худякова ишутинцы узнали о существовании Европейского революционного комитета и о том, что они являются его ветвью в России (речь опять шла о бакунинском Интернационале, создаваемом в противовес I Интернационалу К. Маркса).
Итак, отныне, по словам Г.А. Лопатина: «Он (Худяков. – Л.Л.) принадлежал душой и телом московскому кружку заговорщиков и составлял центр петербургского отделения этого общества». Деньги, заработанные изданием книг, Иван Александрович отдавал на дело революции. Он вообще отказывал себе в элементарных удобствах, тратя гонорары на «дело» или предметы, необходимые ему для работы. Скажем, из 150 руб., полученных за первый выпуск «Великорусских сказок», 130 руб. он потратил на покупку научных книг. При этом Худяков достаточно трезво оценивал новых соратников. Об Ишутине он говорил, что тот не годится на роль заговорщика, хотя и обладает некоторыми организаторскими способностями, а также несомненным ораторским талантом. Правда, в вопросе о цареубийстве между ними оказалось много общего.
Возражая одному из товарищей, считавшему, что «всякое убийство само по себе преступление, не оправдывающееся никакими целями», Худяков говорил, что в случае с императором оно «извинительно и необходимо», поскольку «государи и их фамилии не так легко откажутся от своей власти». Поэтому во избежание массового кровопролития «лучше пожертвовать жизнью нескольких царственных особ». С другой стороны, внезапный приезд Каракозова в Петербург все же застал его врасплох, да и само намерение убить царя именно в этот момент показалось Худякову преждевременным и плохо подготовленным.
Подобного мнения придерживался не он один. Есть данные, указывающие на то, что товарищи убеждали Каракозова отказаться от покушения до 1869 г., но он был непреклонен. Видя решительный настрой москвича, петербуржцы оказали ему всю необходимую помощь. Может быть, Худякова вдохновляла надежда на то, что: «Если в Петербурге вспыхнет революция, то ни один государь в Европе не усидит на троне. Варшава отделится, Познань и Галиция тоже. Это поведет за собой революцию в Австрии и Пруссии; другие державы не отстанут…» В общем, такая вот перманентная революция, или говоря проще: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» На деле же после выстрела 4 апреля 1866 г. следствие быстро вышло на Ивана Александровича и уже 7 апреля он был арестован.
Доказать его активное участие в подготовке покушения Каракозова и вообще в деятельности ишутинского кружка следствию не удалось. Тем не менее он был осужден на вечное поселение в отдаленных местах Сибири. Ивану Александровичу пришлось пережить страшные минуты, когда 4 октября 1866 г. на Смольном поле в Петербурге состоялась мрачная инсценировка гражданской казни революционеров. Ишутин при этом был поставлен на эшафоте в балахоне смертника под петлей виселицы, а остальных привязали к позорным столбам. Ишутину накинули петлю на шею и продержали в таком положении 10 минут. Лишь после этого появился фельдъегерь и огласил «царское прощение», казнь заменили каторгой и пожизненным поселением в Сибири.
Худякову для отбывания наказания был выбран Верхоянск, и якутский губернатор получил приказ о соблюдении строжайшего режима для поднадзорного. Верхоянск – это российский полюс холода, зимой температура здесь доходит до минус 70 градусов по Цельсию. Согласно переписи 1897 г., здесь имелось 59 дворов, в которых проживало 356 жителей, в основном якутов и «объякутившихся» русских. Понятно, что за тридцать лет до этого и дворов, и людей было еще меньше. Почта же в эту глухомань приходила два раза в год и в 1860-х, и в 1890-х гг.
Губительными для Ивана Александровича стала не суровость климата и режима содержания, а отсутствие достойного общества и бездействие, на которое он отныне был обречен. Худяков пытался его преодолеть, составляя русско-якутский и якутско-русский словари; по заданию географа Г. Майделя вел наблюдения за климатом Верхоянска. Позже его записки позволили академику Г.И. Вильду вычислить среднегодовую температуру здешних мест. Однако главными его трудами стали «Краткое описание Верхоянского округа» и «Материалы для характеристики местного языка, поэзии и обычаев», оставшиеся в рукописях.
