Несколько позже, в середине 1870-х гг., появляется третье направление народнической идеологии – бланкизм (по имени французского революционера О. Бланки), нашедшее свое отражение в трудах П.Н. Ткачева. Окончательное оформление оно получило в 1875 г., когда Ткачев в Швейцарии стал редактором журнала «Набат». Программа журнала достаточно полно выражает взгляды его редактора. «Сегодня, – писал Петр Никитич, – наше государство – фикция, предание, не имеющее в народной жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собственных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха, смешанного с лакейским презрением».
Отсюда вытекало следующее: Российское государство практически «висит в воздухе», имея две псевдоопоры – армию и чиновничество. Но армия – это те же крестьяне, которые во время переворота, безусловно, перейдут на сторону восставших. Чиновнику же достаточно пообещать, что он и после революции сохранит свое место, жалование, то есть достойное социальное положение, и тогда он сделается нейтральным наблюдателем событий. Исходя из этого, переворот в интересах народа может и должны произвести не массы (их просвещение и организация – дело слишком долгое, хлопотное и не гарантирующее успеха), а хорошо организованная партия заговорщиков.
Поэтому первоочередной задачей революционеров является объединение в строго конспиративную организацию, которая развернет работу по подготовке переворота. Радикалы должны торопиться, так как превращение самодержавной России в капиталистическое государство укрепит позиции этого государства и осложнит претворение их планов в жизнь. Захват власти заговорщиками является лишь необходимым условием для начала перемен. Настоящие революционные преобразования осуществит новое государство, возглавляемое свободно выбранной Народной думой. Основой, стержнем и образцом проводимых преобразований является социалистическая по своему духу крестьянская община. Революционное же меньшинство, совершившее переворот, будет направлять и контролировать весь ход социалистических преобразований.
Таковы, в общих чертах, три направления народнической идеологии 1870-х гг. Общим для них стало видение социалистического будущего, базирующегося на крестьянской общине. Все три идеолога надеялись, что Россия имеет возможность миновать капиталистическую стадию развития и совершить социалистическую революцию, в ходе которой будет уничтожено самодержавие и связанные с ним феодальные пережитки. Расхождения между Лавровым, Бакуниным и Ткачевым начинались тогда, когда они излагали не сущность революционных преобразований, а намечали пути и средства для их осуществления.
Надо сразу отметить, что ни одно из трех направлений народнической идеологии не стало господствующим в среде революционеров-практиков. Более того, трудно назвать кружок или организацию, целиком состоявшие из лавристов, бакунистов или сторонников Ткачева, хотя в различные периоды деятельности радикалов 1870-х гг. то одно, то другое идейное течение порой выдвигалось на первый план. В основном же они более или менее органично сочетались в каждодневной работе народнических организаций. Собственно, такое положение признавалось естественным и необходимым самими идеологами. «Все три пути, – писал Ткачев, – одинаково целесообразны, все три вида деятельности одинаково необходимы для скорейшего осуществления народной революции».
Теоретические и практические различия, существовавшие в программах Лаврова, Бакунина и Ткачева, вызвали оживленные дискуссии в радикальной среде. Один из активных народников первой половины 1870-х гг. Н.А. Чарушин вспоминал: «Сторонники первого хотели возвратить “неоплатный долг” крестьянам, идти в народ, готовить его к освобождению. Вторые – выступали против длительной пропаганды, призывая к действию, бунтам, поскольку действие лучше всего революционизирует народные массы. Третьи говорили, что народ вообще нечему учить, стоит только “зажечь спичку” и вспыхнет всенародный пожар. Наконец, четвертые никакими конкретными целями не задавались, желая лишь ознакомится с бытом и настроением крестьян». Интересно, что же получилось у представителей всех четырех указанных мемуаристом направлений?
Эскизы к портретам
Петр Лаврович Лавров
Лавров родился в 1823 г. в семье потомственных дворян. Получил образование в артиллерийском училище и Михайловской артиллерийской академии в Петербурге. С 1844 по 1866 г. преподавал математику в различных военных заведениях (с 1858 г. – полковник). С 1852 г. начал печататься в столичных журналах, а в конце 1850-х гг. познакомился и сблизился с Чернышевским, чуть позже стал членом общества «Земля и воля».
Лавров вроде бы не искал приключений и не претендовал на участие в громких событиях, они сами находили его, словно желая, чтобы именно он их проанализировал и объяснил. Особенно это стало заметно после его ареста в 1866 г. Петр Лаврович, как и многие оппозиционные журналисты, давно находился в «черном списке» III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. После покушения Каракозова на жизнь царя полиция начала производить аресты, сверяясь именно с этим списком. Судили Лаврова не столько за действия, сколько за образ мыслей: за сочинение четырех «преступных» стихотворений, за хранение статей «предосудительного» содержания и за намерение (!) проводить «вредные» идеи в печати.
Обвинения против Петра Лавровича были настолько надуманными, что судьи вначале хотели ограничиться трехмесячным заключением его на гауптвахте. По размышлению они собирались присовокупить к этому штраф в 100 руб. Однако атмосфера после покушения на императора никак не располагала ни к гуманности, ни к подлинному правосудию. Посему восемь генералов, составлявших коллегию военного суда и находившихся под нешуточным давлением, были вынуждены вынести следующий приговор: «Полковника Лаврова… отослать на житье в одну из внутренних губерний, поручив на месте жительства строгому надзору полиции и воспретив въезд в столицы». Так Петр Лаврович оказался на севере России, в Вологодской губернии, или, как ее называли современники, в «ближней Сибири».
Тотьма, Кадников – скучные, тихие городки, одиночество, отсутствие общественной жизни, от этого Лавров спасался только работой. Именно здесь в 1868 г. были написаны упоминавшиеся ранее «Исторические письма», которые стали, несколько неожиданно даже для автора, настольной книгой революционной молодежи. Кроме них Лавров написал в ссылке целый ряд статей в столичные журналы «Отечественные записки» и «Библиограф». Напряженной работе порой мешало пошатнувшееся здоровье, но ведь у Петра Лавровича только и оставались – журналистика и надежда на побег из «ближней Сибири» за границу.
Вообще-то судьба будто задалась целью сделать как можно более похожими жизненные пути идеологов революционного народничества. Все трое были людьми пишущими, все они подверглись гонениям со стороны правительства, все трое попали в ссылку и успешно бежали за границу, встав во главе российской революционной эмиграции. К мыслям о побеге Лаврова подтолкнул Герцен, настойчиво звавший Петра Лавровича в Париж. Вскоре разрабатывается детальный план его побега, но в декабре был арестован и посажен в Петропавловскую крепость главный «мотор» всего дела, зять Лаврова М.Ф. Негрескул. Зимой 1870 г. умирает Герцен. Казалось, что побег откладывается на неопределенный срок, если не навсегда.
