«Подпольная Россия» вышла в свет на итальянском языке всего через полгода после начала работы над ней. А ведь автору пришлось преодолеть немалые трудности. Начнем с того, что в Милане он не чувствовал себя в безопасности. Живя под чужим именем, получая письма и газеты на адреса знакомых, Кравчинский в любой момент мог быть арестован итальянской полицией. У него под рукой не было никаких материалов и документов, а задуманная им работа требовала особой точности. К тому же он плохо запоминал даты, приходилось о времени чуть не каждого события справляться у жены и друзей, живших в Швейцарии.
Книга, естественно, должна была быть наполнена фактами. С другой стороны, нельзя было ни на секунду забывать о том, что неосторожное слово могло повредить товарищам, усугубить их вину в глазах властей. Наконец, впервые в русской литературе героями книги становились живые люди, современники Кравчинского. К тому же главная ее тема – судьба народнического движения, находящегося в те годы на перепутье, вызывала яростные споры в среде российских и европейских радикалов.
Собственный взгляд на людей и события, которым посвящена «Подпольная Россия». Кравчинский отстаивал горячо, ни в чем не уступая оппонентам. А спорить приходилось много, причем с очень близкими людьми: Г. Плехановым, Л. Дейчем, В. Засулич, А. Эпштейн. Никому из них так и не удалось поколебать позиции Сергея Михайловича. Книга же… Она сразу нашла своего читателя. Нет, не российского, поскольку на русский язык была переведена лишь в 1893 г., а европейского. «Подпольная Россия» моментально была издана на португальском, английском, французском, немецком, датском, шведском, испанском, голландском, польском, болгарском, венгерском языках. О ней с восхищением отзывались Э.Л. Войнич, М. Твен, Э. Золя, А. Доде, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой.
«Подпольная Россия» не оставила равнодушными и противников революционеров. Сразу же после ее выхода на русском языке бывший наставник Александра III К.П. Победоносцев специально обратил внимание полиции на крамольное издание. Отвечая ему, командир корпуса жандармов с огорчением констатировал, что ничего «полезного для сыска» ему в книге обнаружить не удалось. В журнале идеолога самодержавия М.Н. Каткова появилась обширная рецензия на «Подпольную Россию», основная мысль которой была предельно ясной, но далеко не новой: чтобы извести «крамолу» в стране, необходимо усилить гонения на интеллигенцию.
Так уж получилось, что этот эскиз посвящен не столько С.М. Степняку-Кравчинскому, сколько одной из его книг. Но они неотделимы друг от друга. Почитайте его произведения, и вы узнаете достаточно хорошо их автора, его характер, темперамент, а также – надежды и разочарования целого поколения русских радикалов.
Дмитрий Александрович Клеменц
Клеменц родился в 1848 г. в семье управляющего имением одного из многочисленных прибалтийских баронов. В 1867–1871 гг. он учился сначала в Казанском, а затем Петербургском университетах. В 1871 г. Дмитрий Александрович присоединился к кружку «чайковцев» и стал активным участником «хождения в народ».
Летом 1873 г. в провинциальном тогда Петрозаводске губернатору, капитану-исправнику и прочим первым людям города нанес визиты капитан инженерной службы Штурм, направлявшийся в Финляндию для проведения геологических изысканий. За неделю, проведенную в Петрозаводске, капитан очаровал всех, развлекая цвет города умными и веселыми разговорами, а обывателей – фейерверками и прочими эффектными штучками. Приглашения на обеды и вечера сыпались на милейшего Штурма как из рога изобилия. Но вскоре он, не предупредив никого, исчез, а вместе с ним из города пропал сосланный сюда революционер В.Тельсиев.
Обаяние капитана было столь велико, что в Петрозаводске никому в голову не пришло связать два эти события. В городе долго ждали возвращения Штурма на обратном пути из Финляндии, но так и не дождались. Роль очаровательного военного инженера сыграл, по оценке С.М. Кравчинского, «едва ли не лучший пропагандист» 1870-х гг. Дмитрий Александрович Клеменц. Он вообще обожал розыгрыши, ездил только в общих вагонах, одетый как мастеровой, на что не раз попадались встреченные им в пути единомышленники-пропагандисты. Он вступал с ними в дискуссию, и переубедить этого «мастерового» было чрезвычайно трудно, если вообще возможно.
Клеменц являлся абсолютно типичнейшей фигурой для радикальной среды тех лет, и в то же время заметно выделялся из нее. Дмитрий Александрович сторонился разговоров о революционной теории, предпочитая практическую работу. Он привлекал и даже как-то обволакивал своим обаянием массу людей, но не обладал качествами вождя и трибуна. Клеменц был поглощен решением самых разных научных вопросов, активно сотрудничал в серьезных журналах России, Франции, Англии. Недаром же 1875–1877 гг. он провел за границей, слушая лекции в лучших университетах Старого Света.
Типичен же Дмитрий Александрович был верностью социалистическим идеалам, абсолютным равнодушием к бытовым удобствам, болью за неустроенность жизни трудящихся. «Жил он бог весть как, – вспоминал о Клеменце Кропоткин, – сомневаюсь даже, была ли у него настоящая квартира. Иногда он приходил ко мне и спрашивал: “Есть ли у вас бумага?” – присаживался где-нибудь у края стола и прилежно проводил часа два. То немногое, что он зарабатывал подобным образом, с избытком покрывало его скромные потребности, и, кончив работу, Клеменц плелся на другой конец города, чтобы повидаться с товарищем или помочь нуждающемуся приятелю».
Его арест в 1879 г. может показаться случайным, но таковым ни в коем случае не являлся. Скорее можно удивляться тому, что за шесть лет нелегального положения, при такой кипучей деятельности и оригинальной внешности Клеменца арестовали впервые. Товарищам запомнилось следующее: «В нем все было характерно: и несколько калмыцкое лицо с высоким философским лбом и с чудными темными глазами, в которых светилась бесконечная доброта и искрились блестки юмора, и правильно очерченный красивый рот с иронической улыбкой, и крепкая, угловатая, дышащая силой фигура, и веселый… характер».
Следователь описывал внешность Дмитрия Александровича гораздо суше, прозаичнее и не слишком внятно: «Роста среднего, лет за 25, на вид кажется старше, телосложения крепкого, волосы темно-русые, носит бороду и усы. Называл себя Ельцинским и “Ни в городе Иван, ни в селе Селифан”. Носит разное платье». А арест его все-таки был делом случая. В марте 1879 г. к известному земскому деятелю Клеменц, редактор нелегального издания «Земля и воля», зашел по своим делам. А вскоре туда же случайным образом нагрянула полиция. Характерная внешность посетителя заставила стражей порядка судорожно вспоминать описания политических преступников, находящихся в розыске. Однако улик его незаконной деятельности при задержании найдено не было, да и обыск квартиры земца-либерала ничего не дал. Оставалось подписать протокол обыска, и все потянулись к столу, а Дмитрий Александрович попросил принести документ к креслу, в котором он сидел. Тут-то полиция и заподозрила неладное, и вскоре на кресле обнаружился потертый портфель. Открыв его, торжествующие сыщики обнаружили номера «Земли и воли» и часть архива этой организации.
Следствие по делу Клеменца вел сам начальник III отделения В.К. Плеве – восходящая звезда российской бюрократии, будущий министр внутренних дел. Следствие тянулось два года, поскольку чиновникам III отделения было в чем разобраться. Посудите сами, если не для того, чтобы посочувствовать следователям, то для того, чтобы вникнуть в суть дела. В 1872 г. Клеменц – член кружка «чайковцев», с 1873 г. – перешел на нелегальное положение и исколесил всю Россию в качестве сезонного рабочего, богомольца, нищего или деревенского писаря, кучера у помещика и т. п. В имении Свечиных, куда внезапно нагрянула полиция, чтобы арестовать Клеменца, тот успел переодеться нищим и настойчиво просил милостыню у отмахивавшихся от него жандармов. 1875–1877 гг. он провел за границей. Затем, едва вернувшись в Россию, уезхал в Сербию, где вспыхнуло восстание против турецкого ига. С 1878 г. Дмитрий Александрович вновь в России – участвует в организации побега Веры Засулич за границу, становится редактором изданий «Земли и воли», наводняя подпольную печать своими статьями.
